Книга Человек и история. Книга третья. Начало трудовой деятельности - Владимир Фомичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сработал и розыгрыш призов на «лучшее исполнение».
После объявления конкурса после небольшой заминки выходил желающий исполнить танец. Он заказывал музыку, делал несколько танцевальных па, потом заявлял, что одному ему танцевать скучно, и, ходя по кругу, стал выбирать себе партнёршу. Наконец одна из них соглашалась. И они выдавали такой рок-н-ролл, что у пассивных зрителей сердце замирало, а ноги сами начинали ходить ходуном. То же самое происходило и с песнями. Выходит симпатичная девушка, заказывает себе аккомпанемент какой-нибудь модной песенки. Вскоре к ней присоединяется ещё девушка, а то и две. Так это ловко задуманное и срабатывало – вскоре уже не было отбоя от желающих танцевать или спеть.
Пользуясь паузой, кружковцы переоделись в соответствующие костюмы, что вызвало почти экстаз среди публики. И что самое интересное – в ход пошла «Во поле берёзонька стояла», да ещё как! Получился грандиозный массовый хоровод.
В это время в кинозале шёл фестиваль короткометражных фильмов с небольшими перерывами, которые делались, чтобы зритель немного отдышался, посетил буфет и снова был готов хохотать. Залы поменьше тоже не пустовали. Там под интерес (не дети же!) с хрустом катали шары на бильярде, стучали костяшки домино и самые тихие шахматисты и шашисты вдруг взрывались, когда делали плохой ход. Все ставки почти тотчас же относились в буфет. Выигравший приглашал проигравшего: «Идём, я угощаю». На что проигравший раздражался: «Ага, добрый какой! За мои же деньги меня угощать будешь!».
Буфетчице в её очень хлопотливой работе также помогала группа активистов. Особенно восхищала посетителей буфета-бара оригинальная пара. Одетая чуть ли не под графиню девушка в белых перчатках до локтей наливала чай из огромного самовара и красиво укладывала на тарелочки всевозможные сладости. Женщины ревниво не допускали к ней своих спутников и сами делали заказы. А те шли к стойке, где работал бармен, одетый под старорежимного жуликоватого ярославца-полового. Он так ловко работал с бутылками, стаканами, рюмками – ну чистый профессионал! А он и был им, так как работал в местном ресторане.
Так буйно проходило это веселье. Разрешались подобные увеселения только до 23 часов – это максимум. Но так как официальные распорядители регламента на этом празднике не присутствовали, то народ и вовсе забыл о времени, а я, как ответственный за всё происходящее, сделал вид, что мои часы испортились и не показывают точного времени.
Только за полночь утихомирился этот «Осенний бал-маскарад», который был больше всего похож на новогодний. Люди уходили радостные, в предвкушении, что это может повториться на новогодние праздники.
Когда за последними участниками бала затворилась дверь, активистки, подоткнув подолы своих бальных платьев (это я пошутил), а мужской актив – сняв свои фраки (тут я ещё пошутил), принялись за уборку. Они это так слаженно, быстро всё сделали, что казалось, они всю жизнь только этим и занимались. Вся бутафория и бижутерия были сняты и аккуратно уложены в коробки и ящики.
Через короткое время всё было так, будто и не было никакого «Осеннего бала». Все собрались в буфете. Там тоже был порядок: на сдвинутых столах стояли не какие-нибудь кисленькие вина, а настоящие коньяк, водка и закуски, изготовленные в местном ресторане.
За время проведения этого торжества активисты бала ни разу не присели и во рту у них не было даже «маковой росинки». И не потому, что было некогда, а просто об этом никто не думал. Теперь же пили, ели, закусывали молча. Иногда что-то вспоминали, при этом их лица загорались радостными улыбками.
Надя Удовина – учительница местной школы, молодая, мощная – посетовала:
– Я бы ещё выпила стаканчик коньяку, да боюсь до дома не дойду!
Тут вскинулся электрослесарь Серёжа – невысокий, худенький:
– Не беспокойся, Надежда Васильевна, если что – я доведу!
Все восхитились такой самоотверженностью, хотя понимали, что если подобное и случится, то всё будет как раз наоборот.
После грандиозного успеха осеннего бала ещё больший успех имел новогодний бал-маскарад, а также новомодный «Огонёк», проведённый в местном ресторане. Все эти мероприятия положительно сказались на настроении местного (и не только) населения. Не было отбоя от желающих повеселиться, даже из дальних округов. Лично меня, а также активистов, проводивших эти мероприятия, постоянно беспокоили вопросами: чего весёленького ждать впредь? Активисты даже немного возгордились своей славой, популярностью, значимостью.
* * *
Всё же при всём при том это был шахтёрский городок. Огромная капитальная шахта являлась градообразующей.
Как-то раз после работы меня пригласили к начальнику шахты – на совещание, как предупредила меня секретарша начальника. В большом кабинете за столом сидели несколько человек. Я всех их знал. Помимо самого начальника шахты здесь присутствовали председатель шахткома, секретарь парткома и секретарь комитета комсомола Николай Ветошкин. Меня пригласили присоединиться к этой небольшой компании. Несмотря на непринуждённость, присутствовала какая-то строгость в речах и разговорах. Мне нетрудно было догадаться, о чём пойдёт речь, поскольку это произошло в районе моего участка – не на самом участке, разумеется, а на участке капитальных работ. В забое, где работала лучшая проходческая бригада бригадира Мавлеева, произошёл несчастный случай. После отпалки включили вентилятор, и первым в забой, как было принято, вошёл сам бригадир Мавлеев. Один шпур, не взорвавшийся вместе со всеми, взорвался с опозданием, именно в тот момент…
Председатель шахткома кратко проинформировал, как прошли похороны. Парторг, почему-то глядя на меня, рассказал, что у товарища Мавлеева осталась многодетная семья – как говорится, мал мала меньше – и что вдове необходима сейчас как психологическая, так и другая помощь по уходу за детьми, по хозяйству. По нашему ходатайству детская поликлиника берёт шефство над детьми Мавлеева.
– А что на это ответишь ты, комсомол?
– Считаю, что комсомол не останется в стороне от этого дела, – ответил я, а Ветошкин энергично затряс головой в знак согласия.
– Когда пойдёшь навещать Мавлеевых, передай вот им эти пакеты с деньгами – не ходить же с пустыми руками!
Мне подали три конверта: от администрации, от шахткома, от парткома. Засовывая конверты в карман, я толкнул под столом ногой Ветошкина: а мы как же?
– Потом пошепчемся, – ответил тот.
Быстро накрыли стол и помянули своего товарища – шахтёра Мавлеева.
Я отобрал несколько активисток, среди которых была школьная учительница. У неё, кстати, училась старшая дочь Мавлеева.
Из фонда комитета комсомола взяли деньги. Активистки веером прошли по магазинам, но в основном по складам этих магазинов, где имелся «дефицит», из которого выбрали игрушки детям, продукты различные, делая в основном упор на что-то вкусненькое, сладенькое. И вот с этим набором мы и заявились в дом к Мавлеевым. Дверь открыла старшая дочь и, увидев свою учительницу, немного смутилась:
