Книга Горячий снег - Юрий Бондарев

Над самыми крышами вагонов первый истребитель выровнялся ипронесся горизонтально вдоль эшелона, остальные два мелькнули за ним.

Впереди паровоза, колыхнув воздух, вырос бомбовый разрыв,взвились смерчи снега - и, круто набрав высоту, сделав разворот в сторонусолнца, истребители, снижаясь, вновь понеслись к эшелону

"Они нас всех хорошо видят, - возникло у Кузнецова. -Надо что-то делать!"

– Огонь!.. Огонь из карабинов по самолетам! - Он встална колени, подав команду, и тотчас по другую сторону сугроба увидел поднятуюголову Зои - брови ее удивленно скошены, замершие глаза расширены. Крикнул ей:- Зоя, в степь! Отползайте дальше от вагонов!

Но она, молча кусая губы, смотрела на эшелон. Туда прыжкамибежал лейтенант Дроздовский в своей, как облитой по телу, узкой шинели и что-токричал - понять было нельзя. Дроздовский вскочил в раскрытые двери вагона ивыпрыгнул оттуда с ручным пулеметом в руках. Потом, отбежав в степь, упалвблизи Кузнецова, с бешеной спешкой втискивая сошки ДП в гребень сугроба. И,вщелкнув в зажимы диск, полоснул очередью по истребителям, которые пикировалииз сияющей синевы неба, пульсируя рваными вспышками.

Прямой огненный коридор трасс, нацеленных к земле,стремительно приближался. В голову Кузнецова ударило оглушительным трескомочередей, пронизывающим звоном мотора, радужно, как в калейдоскопе, засверкалов глаза. В лицо брызнуло ледяной пылью, сбитой пулеметными очередями с сугроба.И в ревущей черноте, на секунду закрывшей небо, кувыркались, прыгали в снегустреляные крупнокалиберные гильзы. Но непостижимее всего было то, что Кузнецовуспел заметить в несущемся вниз плексигласовом колпаке "мессершмитта"яйцевидную, обтянутую шлемом голову летчика.

Обдав железным звоном моторов, самолеты вышли из пике внескольких метрах от земли, выровнялись, быстро набирая высоту над степью.

– Володя!.. Не вставай! Подожди!.. - услышал он вскрики тут же увидел, как Дроздовский отбросил пустой диск, пытаясь встать, а Зоя,цепко обняв, прижималась грудью к нему, не отпускала его. - Володя! Прошутебя!..

– Не видишь - диск кончился! - кричал Дроздовский,перекосив лицо, отталкивая Зою. - Не мешай! Не мешай, говорят!

Он расцепил ее руки, побежал к вагону, а она, растерянная,лежала в снегу, и тогда Кузнецов подполз к ней вплотную.

– Что с пулеметом?

Она взглянула - выражение ее лица мгновенно изменилось,стало вызывающим, неприятным.

– А, лейтенант Кузнецов? Что же вы по самолетам нестреляете? Трусите? Один Дроздовский?..

– Из чего, из пистолета стрелять?.. Так считаете?

Она не ответила ему.

Истребители пикировали впереди эшелона, крутились надпаровозом, и густо задымились два первых пульмановских вагона. Лоскутья пламенивыскальзывали из раскрытых дверей, ползли по крыше. И этот возникший пожар,занявшиеся пламенем крыши, упорное пикирование "мессершмиттов" вдругвызвали у Кузнецова чувство тошнотного бессилия, и показалось ему, что эти трисамолета не улетят до тех пор, пока не разгромят весь эшелон.

"Нет, сейчас у них кончатся патроны, - стал внушатьсебе Кузнецов. - Сейчас кончатся…".

Но истребители сделали разворот и снова на бреющем пошливдоль эшелона.

– Санита-ар! Сестра-а! - донесся крик со стороныгорящих вагонов, и фигурки хаотично заметались там, волоча кого-то по снегу.

– Меня, - сказала Зоя и вскочила, оглядываясь нараскрытые двери вагона, на воткнутый в сугроб пулемет. - Кузнецов, где жеДроздовский? Я иду. Скажите ему, что я туда…

Он не имел права ее остановить, а она, придерживая сумку,быстрыми шагами пошла, потом побежала по степи в направлении пожара, исчезла засугробами.

– Кузнецов!.. Ты?

Лейтенант Дроздовский прыжками подбежал от вагона, упалвозле пулемета, вставил в зажимы новый диск. Тонкое бледное его лицо было злозаострено.

– Что делают, сволочи! Где Зоя!

– Кого-то ранило впереди, - ответил Кузнецов, плотнеевжимая пулеметные сошки в твердый наст снега. - Опять сюда идут…

– Подлюки… Где Зоя, я спрашиваю? - крикнул Дроздовский,плечом припадая к пулемету, и, по мере того как один за другим пикировали"мессершмитты", глаза его суживались, зрачки черными точками леденелив прозрачной синеве.

Зенитное орудие в конце эшелона смолкло.

Дроздовский ударил длинной очередью по засверкавшему надголовами вытянутому металлическому корпусу первого истребителя и не отпускалпалец со спускового крючка до той секунды, пока слепящим лезвием бритвы немелькнул фюзеляж последнего самолета.

– Попал ведь! - выкрикнул Дроздовский сдавленно. -Видел, Кузнецов? Попал ведь я!.. Не мог я не попасть!..

А истребители уже неслись над степью, пропарывая воздухкрупнокалиберными пулеметами, и огненные пики трасс будто поддевали остриямираспростертые на снегу тела людей, переворачивали их в винтообразных белыхзавертях. Несколько солдат из соседних батарей, не выдержав расстрела своздуха, вскочили, заметались под истребителями, бросаясь в разные стороны.Потом один упал, пополз и замер, вытянув вперед руки. Другой бежалзигзагообразно, дико оглядываясь то вправо, то влево, а трассы с пикирующего"мессершмитта" настигали его наискосок сверху и раскаленнойпроволокой прошли сквозь него, солдат покатился по снегу, крестообразновзмахивая руками, и тоже замер; ватник дымился на нем.

– Глупо! Глупо! Перед самым фронтом!.. - кричалДроздовский, вырывая из зажимов пустой диск.

Кузнецов, встав на колени, скомандовал в сторону ползающихпо степи солдат:

– Не бегать! Никому не бегать, лежать!..

И тут же услышал свою команду, в полную силу ворвавшуюся воглушительную тишину. Не стучали пулеметы. Не давил на голову рев входящих впике самолетов. Он понял - все кончилось…

Вонзаясь в синее морозное небо, истребители с тонким свистомуходили на юго-запад, а из-за сугробов неуверенно вставали солдаты, отряхиваяснег с шинелей, глядя на пылающие вагоны, медленно шли к эшелону, счищали снегс оружия. Сержант Нечаев со сбитой набок морской пряжкой отряхивал шапку околено (глянцевито-черные волосы растрепались), смеялся насильственным смешком,скашивая с красными прожилками белки на лейтенанта Давлатяна, командира второговзвода, угловатого, щуплого, большеглазого мальчика. Давлатян сконфуженноулыбался, но его брови неумело пытались хмуриться.

– И вы со снегом целовались, а, товарищ лейтенант? -ненатурально бодро говорил Нечаев. - Ныряли в сугроб, как японский пловец! Далиони нам прикурить! Побрили они нас, братишки. Покопали мы мордами степь! - И,завидев стоящего с пулеметом лейтенанта Дроздовского, ядовито добавил: -Поползали, ха-ха!