Книга Стервы - Джиллиан Ларкин

Клару передернуло от отвращения. Там, на Манхэттене, она никогда не отказалась бы пофлиртовать с симпатичным незнакомцем. Но это было тогда. Теперь ей необходимо отдохнуть от прежней жизни. От парней, этих отвратительных, бездушных существ, которые умели вознести ее сердечко на вершину блаженства, а потом безжалостно его растоптать. Теперь Д-20 уже казался ей отталкивающим. Она ведь даже не знает его. Или это себя она не знает?

— Полагаю, я не из тех девушек, о которых вы подумали, — сказала она, выскользнула из его рук и ушла.

***

Клара остановилась посреди вестибюля с двумя чемоданами и отвисшей челюстью. В особняке Кармоди она бывала только в раннем детстве и просто не могла себе представить, что он настолько похож на настоящий дворец. Здесь поместился бы весь тот жилой дом в Гринич-Виллидж, где она снимала комнатку, да еще осталось бы свободное место.

Ожидая, когда тетушка выйдет ее встретить, Клара бродила вдоль стен, разглядывая скучную череду портретов, в конце которой висело громадное зеркало в позолоченной раме. Мельком она уловила свое отражение и отшатнулась: лицо напоминало чистый холст — ни теней на веках, ни яркой помады на губах, ни накладных ресниц. Она не выспалась, и веки вокруг серо-голубых глаз припухли, а под ними залегли фиолетовые мешки. Волосы цвета светлого меда висели сейчас тусклыми тощими прядками, сливаясь с цветом лица: оно было покрыто не той, что надо, бледностью — не фарфоровой, как на картинах Боттичелли, а землистой, нездоровой. До сих пор Клара не осознавала, как тяжело отразился на ней минувший месяц.

В горле заклокотало от нарастающего гнева, и она поспешно отвела глаза от зеркала. Ее бывший дружок — если он заслуживает даже такого названия — сидит сейчас, скорее всего, в ресторане гостиницы «Уолдорф», потягивает виски, смеется, а о Кларе даже не вспоминает. А она стоит вот здесь, изгнанная из Нью-Йорка, с мешками под глазами, и до сих пор не может его забыть. Это надо прекращать. Сию минуту.

— Клара, милочка, это ты? — Тетушка стояла на верхней площадке величественной лестницы. Господи, что это она надела? Такое впечатление, что тетю проглотило какое-то чудище, сплошь покрытое темной гофрированной бортовочной тканью.

— Здравствуй, тетушка Би, — проговорила Клара самым умильным голоском. — Как я рада тебя видеть!

Тетушка Би спустилась по ступенькам и сдержанно обняла племянницу. Отстранившись, внимательно всмотрелась в лицо Клары.

— Ну, милочка, тебя и не узнать совсем. Какой ты стала… женщиной!

— Я всего на год старше Глории.

— А вот ведь как интересно получилось — замуж-то она выходит первой, — откликнулась на это тетушка. Клара не сомневалась: эта колкость была рассчитана на то, чтобы досадить ей. — Ты, должно быть, утомилась после дальней дороги. Клодина, горничная Глории, распакует твой багаж и…

— Нет! Я сама распакую! — Это Клара почти выкрикнула. Она не могла решить, что хуже: если горничная обнаружит бутылку джина или если найдет диафрагму. Правда, к помощи последней она вроде бы не собиралась прибегать. — Я хотела сказать, что мне хочется распаковать вещи самой, — добавила она уже тише.

— Как хочешь. — Тетушка недоверчиво вздернула бровь. Клара догадывалась, что родители рассказали тетушке Би о ней почти все, но до конца уверена в этом не была. — Давай выпьем по чашечке чаю, пока не вернется Глория. Это даст нам чудесную возможность познакомиться заново.

И тетушка провела ее по бесконечному коридору в гостиную, отделанную панелями из красного дерева. На столе были искусно расставлены заварочный чайник, кофейник, вазочки с пирожными и разнообразными миниатюрными сэндвичами, чашечки и блюдца. Служанка ожидала распоряжений. Тетушка, дядя и кузина были нуворишами, это-то Кларе было известно. А нувориши, в отличие от тех, кто разбогател уже давным-давно, имели склонность выставлять все (и себя в том числе) напоказ.

Тетушка жестом показала, чтобы Клара села рядом с нею.

— Сегодня вечером я даю скромный обед в честь жениха Глории.

— Ах да, я так рада, что наконец увижу его, — сказала Клара. — Конечно, только потому, что я приехала помогать в подготовке их свадьбы.

Улыбка тетушки Би погасла.

— Со мной нет нужды притворяться, девочка. Нам обеим совершенно ясно, что я сделала величайшее одолжение, согласившись принять тебя здесь.

Клара поперхнулась своим кофе.

— Ты говоришь так, будто я приблудная собачонка…

— При данном положении вещей, милочка, ты ненамного лучше собачонки. — Тетушка Би понизила голос и почти что прорычала: — Мне все известно о том, что произошло в Нью-Йорке. Абсолютно все.

Клара ощутила, как внутри у нее все похолодело. То, что на самом деле произошло в Нью-Йорке, было совершенной тайной для всех, кроме ее соседок по квартирке. Даже родители не знали. Выпивка, джаз, знакомства с мужчинами, тюремная камера — об этом знали все вокруг. Но вот Задира… ладно, подружки никогда никому об этом не расскажут. Они дали торжественную клятву. А тетушка, несомненно, блефует.

— Тетушка Би, я, право, не знаю, о чем это ты говоришь.

— Не нужно хитрить со мной, Клара. Мне все известно о том, что тебя арестовали и ты провела ночь в нью-йоркской городской тюрьме.

— А-а, вот вы о чем. — Клара вздохнула с облегчением. Не то чтобы она как-то гордилась проведенным в тюрьме временем, но тетушка Би, по крайней мере, не была посвящена в самую страшную тайну.

— Это дело серьезное, — продолжала тетушка, взмахнув рукой. — Глория — моя Глория — ничего не знает о том, что ты целый год грешила. И я твердо намерена и дальше держать ее в неведении.

— Я тоже, тетушка Би, — заявила Клара. — Я твердо намерена оставить этот «год греха» в прошлом.

— Меня ты так легко не проведешь. Хромого только могила исправит.

— Вы хотите сказать: «горбатого»?

— Я хочу сказать то, что сказала! — Тетушка с резким звоном опустила чашку на блюдце.

— Но ведь я и вправду изменилась. Например, ты только посмотри, как я одета, — возразила Клара, указывая на розовенькую блузку, застегнутую до самой шеи.

Тетушка откашлялась.

— Я искренне надеюсь, что поведение у тебя не такое легкое, как эта дешевая блузочка. Если же окажется, что я ошибаюсь, то с чистой совестью посажу тебя на первый же поезд из Чикаго.

— То есть назад, к родителям? — неуверенно спросила Клара.

— То есть, — сказала тетушка Би после хорошо выдержанной паузы, — в женскую исправительную школу штата Иллинойс. Школу-интернат для таких пропащих, как ты.

— Но ты, наверное, шутишь, тетушка! — воскликнула Клара, приложив руки к груди.

— Я уже получила все указания от твоих родителей. Они перевели тамошней директрисе необходимую сумму, что обеспечивает тебе место там в любой момент на протяжении года. Вот до какой степени я не шучу. — Тетушка подбирала каждое слово так тщательно, словно выбирала насыпанные на серебряное блюдо конфеты. — Подобной участи ты, разумеется, можешь избежать, если поможешь сделать так, чтобы Глория Кармоди без малейших осложнений стала Глорией Грей. Это тебе понятно?