Книга Великосветский свидетель - Ольга Ракитина

За стенкой дежурный погромыхивал связкой ключей, лязгала печная заслонка, с улицы доносился стук лошадиных копыт проезжающего мимо экипажа.

— Алексей Иванович, пора уже, вы одни остались, — негромко проговорил заглянувший в дверь дежурный, совершавший обычный вечерний обход.

Шумилов, словно очнувшись, быстро убрал саквояж желтой кожи под стол, свернул листок с планом действий и спрятал его в карман мундира. Сейчас он не сомневался, что впереди его ждало преинтересное, полное загадок расследование, хотя причину своей уверенности Шумилов не смог бы объяснить рационально.

2

На следующее утро Алексей Иванович по дороге на службу заглянул в аптеку на Гороховой. Это было солидное заведение с зеркальными шкафами вдоль стен, шикарным мраморным полом и пальмами в углах торгового зала. Старший провизор аптеки был хорошо знаком Шумилову, и сейчас Алексей Иванович имел намерение проконсультироваться у своего знакомца.

— Чем могу служить? — с учтивой готовностью сорваться с места поинтересовался аптекарский ученик за мореным дубовым прилавком.

— Цизека Ивана Францевича пригласите, пожалуйста, — попросил Шумилов.

Интерес в глазах ученика моментально угас: поскольку клиент не собирался совершать покупку, на чаевые рассчитывать не приходилось.

— Сей момент… Как прикажете доложить?

— Шумилов. Просто Шумилов.

— Он вас действительно знает? — развязно спросил ученик, вовсе не спешивший покидать место за прилавком.

— Разумеется. Я недавно актировал труп из сундука в его доме. Вам следует поспешить, если не хотите остаться без работы.

Буквально через минуту в торговый зал выскочил провизор в резиновом фартуке и старом застиранном халате с разноцветными потеками. Его простоватый вид не мог обмануть Шумилова: Цизек, номинально числившийся старшим провизором, был весьма богатым человеком и фактически владел аптекой. Владел он и большим доходным домом на Тележной улице. Немецкая рачительность и педантичность не позволяла этому трудяге довольствоваться сытой жизнью рантье, поэтому он не переставал собственноручно готовить рвотные порошки и капли для глаз.

— Ал-лексей Ивановитч, так приятно вас видэть, — с присущим остзейским немцам акцентом заговорил он, — фот вы и вспомнили про Ивана Францевитча! Прошу в мой апартамэнт на чашэтчку кофэю.

— Простите, Иван Францевич, не сейчас. В следующий раз всенепременнейше. А сейчас у меня вопрос.

— Все, чем могу… В любое время, Ал-лексей Ивановитч, для вас…

— Хотелось бы узнать, Иван Францевич, в состав каких лекарств входит морфий и какие болезни ими лечат?

— Разрешит-те поинтересоват-ться, а для какой надобности вам это знат? На больного вы не похожи… — Цизек улыбнулся, давая понять, что шутит. — Уж извинит-те меня за любопытство…

— Больной краснухой умер от отравления морфием, — улыбнулся Шумилов. — Обычное дело, знаете ли.

— Да-да, шутка, понимаю, — провизор, видимо, не воспринял слова Шумилова всерьез. — Краснуха не лечится содержащими морфин препаратами. Я считаю — поверьте, настоясчий провизор всегда хороший доктор! — морфий — это лекарство будущего века. Это прекрасное обезболивающее средство, он снимает боль любого характера — от ранений, ожогов, опухолей. Пушкин с т-тяжелейшей раной потчки получал морфий и оставался в сознании, мог разговаривать. В небольших концентрациях морфий действует как прекрасное успокаиваюсчее средство. Им лечится бессонница, головные боли, истерия. Он имеет оч-чень много специфичэских областей прим-менения: глазные капли, напримэр, специфичэские женские боли… Ну, и еще это сильный яд, если доза превышена. Впротчем, последнее относится к любому лекарству.

— Как, все-таки, насчет краснухи? Ее лечат препаратами, содержащими морфий?

— Нет-нет. Ни в коем случае. Анамнез краснухи не требует назначения никаких содержащих морфин лекарств.

— Скажите, Иван Францевич, а три аптечных грана чистого морфия — это много? Можно ли умереть от такой дозы? Можно ли принять такую дозу морфия в составе обычного лекарства?

— От трех гранов чистого морфия умрет человек любой комплекции, возраста и здорофья. Безусловно смертельная доза составляэт две сотых грамма при единовременном приеме и пят сотых грамма при приеме на протяжэнии суток. Врачэбные назначения делаются таким образом, чтобы суточная норма, полутчаэмая пациэнтом, ни в коем слутчае не была смертельной. Даже если пациэнт ошибется с дозировкой и примет лекарства больше, чем следует — он не умрет. Имеет значение то, как морфий попадет в организм: самый эффективный способ введения — путем инъекции внутривенно. Собственно, шприц был придуман двадцать лет назад именно для инъекций морфия.

— Не знал этого, — признался Шумилов.

— Это было модное увлетчение того времени. Тогда есче не знали, что морфин угнетает дыхание: человек уснет и во сне перестает дышать. Можно сказать — это легкая смерть, насколько вообсче можно говорить о легкости в этом вопросе.

Шумилов раскланялся с любезным провизором и отправился на службу. У подъезда здания окружной прокуратуры он столкнулся с Шидловским, что само по себе было плохо — шеф не любил, когда подчиненные приходили одновременно с ним. Но еще хуже было то, что Вадим Данило не ответил на приветствие, а лишь кратко буркнул: «Зайди ко мне в кабинет». Шумилов достаточно изучил повадки начальника, чтобы понять, что тот пребывает в самом мрачном расположении духа.

— Ты не сказал, кем является отец молодого человека, по факту отравления которого я вчера возбудил дело, — зашипел негодующе Шидловский, едва затворив дверь. — Ты не потрудился даже узнать у доктора… — Он запнулся.

— …Николаевского, — подсказал Шумилов. — Но я узнал. Отец покойного полковник.

— Да, полковник, — воскликнул помощник прокурора, — корпуса жандармов! И я узнаю об этом совершенно случайно! И совсем не от тебя! Хотя именно тебе надлежало узнать об этом первым.

Шумилов промолчал. Отчасти начальник был прав: Шумилов не уточнил у доктора Николаевского детали семейного быта покойного. Но тогда еще никто не знал, что придется возбуждать уголовное дело. Шумилов рассчитывал через день-другой вернуть Николаевскому саквояж с судком и забыть всю эту историю.

Шидловский еще какое-то время попенял бессловесного Шумилова, потом, выпустив пар, подытожил:

— Тут надлежит быть очень осторожными. Дело может приобрести совершенно ненужный нам политический уклон. Ты готов к докладу по существу?

Шумилов понял: помощник прокурора не знает, что предпринять. Вопрос можно было расценить как закамуфлированную просьбу о помощи. Алексей Иванович живо оттарабанил сочиненный накануне план из трех пунктов, сопроводив их необходимыми пояснениями. Шидловский заметно приободрился:

— Ну, что ж, будем искать морфий. Думаю, найдем его — все решится само собой. Пора осмотреть квартиру. Да и с семьей покойного надлежит познакомиться.