Книга Тридцать минут под прицелом - Марина Серова

— Да, спасибо, что к нему направили. А к директору я зайду в другой раз. — Я вполне отдавала себе отчет, что пытаться разговорить Турилкина, находящегося не в духе, на мало приятную для него тему бессмысленно.

«В конце концов преступление произошло вне этих стен, очень может быть, что никто из сотрудников „Тарпластмета“ не сможет рассказать ничего существенного, даже если бы и хотел от всей души помочь следствию. Вдруг Басмановой стукнуло в голову уйти по-английски, не прощаясь, и она воспользовалась моментом, когда внимание всех было обращено на артистов. Лично я бы так и поступила, если бы мне что-то не понравилось. Один придурковатый Лева чего стоит! Представляю, с каким идиотским обожанием он смотрел на нее! Уж если он не заметил ухода Натальи, то про других и говорить нечего. В общем, не стоит терять здесь понапрасну время, а надо переходить к следующим пунктам моего плана». Я села в машину и поехала на улицу Советскую.

Глава 3

Свою «девятку» я оставила на парковке «Народной аптеки», расположенной в цоколе шестиэтажной «сталинки», где жили родители Натальи Басмановой.

Оказалось, что «Тарпластмет» находился почти напротив, только на параллельной улице. Был ли между ними проход напрямую, обнаружить с первого взгляда не удалось, во всяком случае на машине мне пришлось сделать полукруг. Двор был огорожен железобетонным забором, душевно разукрашенным любителями граффити. В общем, я попала в обыкновенный тарасовский дворик, тихий, уютный, находящийся в самом центре города. Конечно, бывают дома получше: с видом из окон на набережную Волги, а бывают и во много раз хуже: настоящие трущобы на рабоче-крестьянской окраине.

Оглядевшись, я пошла вдоль этого забора мимо детской площадки с качелями, металлической «паутиной» и деревянными «грибочками». Потом наткнулась на кирпичную стену, также художественно оформленную местными живописцами, и, обогнув ее, попала к фасадам четырех гаражей. Вероятно, в одном из них и произошло кровавое преступление. Внутреннее чутье подсказывало, что в крайнем слева, хотя Басманов этого не уточнял.

В одном Андрей Георгиевич оказался прав: место действительно было безлюдное и не просматриваемое из окон. Просто идеальное для убийства. Моего клиента очень волновал вопрос: зачем Наталья сюда пришла? Мне это, разумеется, тоже было интересно, но в отличие от Басманова, находящегося в полном недоумении, я легко придумала несколько причин, по которым его жена попала в гараж.

Одна версия, уже высказанная мной безутешному вдовцу, такова, что Наталья хотела побыстрее вернуться домой на отцовской машине, показалась ему нелогичной. Тем не менее я не спешила отказываться от нее.

«Подумаешь, что супруги договорились созвониться! Может быть, у нее мобильник сел, а оставаться на вечеринке было уже невмоготу. Да, она выпила, но если в кошельке есть деньги, то это совсем не проблема. Пусть Басманов взяток не берет, но дэпээсники-то это делают, и с превеликим удовольствием! К тому же еще не факт, что ее бы остановили и стали к ней принюхиваться с особым пристрастием. — Я попыталась вспомнить, когда мою „девятку“ в последний раз тормозил дорожный патруль. — Около двух недель назад или даже больше. Ладно, в конце концов Андрей Георгиевич лучше знал свою жену, возможно, она на самом деле не собиралась садиться за руль. Как насчет других версий? Да сколько угодно! Назначила здесь кому-нибудь свидание или хотела кокаинчика подальше от посторонних глаз понюхать… Смело, но не так уж невозможно, хотя Басманову это уж совсем не понравится».

Вопрос о том, зачем Наталья сюда пришла, был все-таки второстепенным, а главными я считала два других: кто и почему ее убил. Само место преступления натолкнуло меня на мысль, что убийство могло быть непреднамеренным — какой-нибудь отморозок просто увидел в глухом закутке молодую красивую женщину, и в его башке, не обремененной рассудком, созрел молниеносный план об изнасиловании или грабеже сумочки и ювелирных украшений.

«Правда, Басманов сказал, что ограбления не было, — вспомнила я, — но борьба была, потому что одежда на Наталье оказалась порванной. Об изнасиловании или его попытке Андрей Георгиевич умолчал, это понятно… Не исключено, что негодяя что-нибудь спугнуло и тот не довел задуманное до конца. Надо будет связаться с Кирьяновым и попросить его раздобыть материалы следствия».

Едва я подумала об этом, как почувствовала чей-то взгляд.

Оглянувшись, увидела мужчину лет пятидесяти пяти в очках и с пышными седыми усами. На нем была темно-коричневая рубашка, застегнутая на все пуговицы, но без галстука. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, мне почему-то показалось, что это отец Натальи — Семеряков Владимир Валентинович, но я не успела заговорить с ним первой.

— Вы, верно, сыщица? — спросил он, удивив меня своей прозорливостью.

— Как вы догадались?

— Мне Андрей звонил и сказал насчет вас. А я в гараж убраться иду, увидел вас и догадался. Нет, и сегодня не смогу зайти… Вот каждый день подойду сюда, постою у ворот и ухожу. — Голос Владимира Валентиновича задрожал, на глаза навернулись слезы. — Как же это так, а? Кому наша дочка помешала?

— Именно это я и собираюсь выяснить. Меня зовут Татьяна, я занимаюсь частным сыском не первый год. Думаю, что с этим расследованием тоже справлюсь.

— Пустое, Наташу уже не вернешь. — Семеряков обошел меня и дрожащей рукой поднес ключи к замку, но открывать так и не стал. — Если милиция по горячим следам найти убийцу не может, разве вам это под силу?

— Понимаете, Владимир Валентинович, в милиции и прокуратуре сразу несколько дел в производстве, а я сосредоточиваюсь на одном… Позвольте, я открою гараж. — Все-таки внутреннее чутье меня не подвело, гараж, где произошла трагедия, оказался крайним слева.

Семеряков еще немного поколебался и отдал мне ключи. Я открыла замок и толкнула дверь внутрь. Широкая полоска света разделила на две части темное пространство гаража. Мои глаза сначала наткнулись на заднее стекло «Нивы», забрызганное кровью, затем я инстинктивно опустила взгляд на бетонный пол и увидела очерченное мелом место, где лежал труп Натальи.

— Там вымыть все надо, — сдавленным голосом сказал Владимир Валентинович, — но я не могу. А Нелли, Наташина мама, тем более… Она даже разговаривать перестала, лежит и смотрит в потолок…

Я вполне понимала Семеряковых: зрелище действительно было не для слабонервных, даже меня бросило в леденящий пот, хотя мне доводилось не раз осматривать не только место кровавого преступления, но и сами трупы. Нормальный человек не может относиться к смерти равнодушно.

— Ей нанесли глубокое ножевое ранение, смерть наступила мгновенно, — сказал Владимир Валентинович, так и не решаясь зайти в гараж.

— Можно я здесь все осмотрю?

— Смотрите, милиция тоже что-то искала, но вроде бы ничего не нашла.

Я включила в гараже свет и стала внимательно разглядывать бетонный пол. На нем не оказалось ничего интересного.

— Скажите, Владимир Валентинович, а машина была закрыта? — крикнула я Семерякову.