Книга Литерасутра. Знаменитые книги в эротическом переложении - Ванесса Пароди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мадам Мерль играла в гостиной на фортепьяно сонату Бетховена. От красоты исполнения у Изабеллы захватило дух. Неужели нет конца достоинствам этой женщины? Конца им и правда не было, потому что играла мадам Мерль ногами, одной рукой препарируя пчелу, а другой скручивая канноли. С первого взгляда было ясно, что она долго жила на Континенте.
– Господи, я и не слышала, как вы пришли, иначе переоделась бы во что-нибудь более элегантное! – воскликнула мадам Мерль и, любезно выбравшись из-под инструмента, расправила семнадцать слоев шелкового вечернего платья.
Изабелле стало неловко за свой откровенно американский наряд. Она нервно поправила на голове звездно-полосатый цилиндр и, не смея заговорить об интересующей ее теме, расстроенная, подошла к окну, чтобы полюбоваться великолепной зеленой статуей Бенджамина Дизраели, которую выстригла в саду талантливая хозяйка. Было все-таки что-то необычное в мадам Мерль, но что именно, Изабелла не понимала.
Внезапно ее стан обвила рука. Грудь накрыла мягкая ладонь.
– Вам нравятся женщины? – вкрадчиво прошептала мадам Мерль. В серых глазках горело лихорадочное возбуждение.
Изабелла вспомнила Пэнси, милую подругу Генриетту, добрую тетушку Тачит…
– Нравятся.
– Так я и думала. Вы пришли по адресу, дорогая! – Мадам Мерль лучезарно улыбнулась. – Флоренция просто кишит лесбиянками.
– Что-что? – удивилась она.
– Милая, сбросить цепи мужского ига ради куннилингуса с сердечным другом, у которого есть не только сердце, но и грудь, – это очень по-европейски.
– Правда?
– Ну разумеется! – заверила ее мадам Мерль. – Мы катаемся на велосипедах, гуляем за городом… Моемся редко – впрочем, это чисто европейская привычка. Видите ли, мы все здесь последовательницы Сапфо. Леди Карандаш – страстная поклонница страпона, что ясно по ее прозвищу. Мисс Альпинист обожает предаваться французским ласкам, раскачиваясь на люстре, а графиня Джемини[3], старая развратница, любит вставлять себе в оба отверстия все, что попадется под руку. А у вас есть предпочтения?
Изабелла смутилась. Какой позор! Нет у нее предпочтений – она ведь американка.
– Мне нравится теннис, – наконец пролепетала она.
– Ради всего святого! Я думала, главное для вас – независимость. Почему бы не пожить в свое удовольствие?
В мгновение ока мадам Мерль нырнула ей под платье и заскользила вверх, точно енот по дымоходу. Изабелла задохнулась от восторга. Божественно! Мадам Мерль и тут не знала себе равных. Казалось, она ласкает везде одновременно… а может, она вообще не двигалась. Так или иначе, это было чудесно. Изабелла Арчер содрогнулась от удовольствия. Ничего общего с истинными леди она, несомненно, не имела. Написание портрета следовало отменить.
Жизнь трудна. Нам постоянно приходится принимать тягостные решения. Иногда мы оказываемся на распутье, где одна дорога – торная, а другая – непроторенная. Казалось бы, выбор очевиден: торным путем ходят все, значит, он лучше. А я говорю: неправильно! Надо выбирать путь непроторенный. Он принесет вам больше удовлетворения. Поэтому и книга называется «Непроторенная дорога». Хотя если непроторенным путем начнут ходить многие, он вскоре станет торным. Тогда я напишу книгу «Торная дорога».
Мысль о путешествии по непроторенной дороге вряд ли кого-то увлечет. Она темнее. Теснее. Зловоннее. Как ни крути, прогулка по ней менее приятна. Сперва кажется, что крутой подъем неодолим и рассчитан на спуск. К тому же доступный, накатанный торный путь куда привычнее и милей. Но жизнь и не должна быть легкой. Лишь борьба с трудностями доставляет истинное удовольствие. Итак, повернитесь к торной дороге спиной. В прямом смысле слова. И смело шагайте по другой. Не волнуйтесь. Я вам помогу. Я и вазелин – если он у вас под рукой.
Возможно, вы скажете: «Спасибо, но непроторенный путь не для меня. Мне и на торной дороге хорошо, а на непроторенную я даже не знаю, как ступить. Больно узок вход». Тут не обойтись без дисциплины. Дисциплина – единственное средство духовного развития. Если не можете контролировать себя сами, обратитесь за помощью. Человек с сильным характером, пробираясь по непроторенной дороге, на удивление убедителен.
Чтобы прочувствовать все прелести путешествия, необходимо усвоить четыре техники – составляющие дисциплины.
1. Отсрочка удовольствия.
Отсрочка удовольствия – это процесс, во время которого мы учимся сначала переживать боль и лишь потом радоваться удовольствию. Наслаждаться путешествием по непроторенной дороге начинаешь далеко не сразу. Порой думаешь: «Что я тут делаю? Не нравится мне этот путь! Ужас ужасный, а не дорога». Однако при известном упорстве, преодолев боль и психологические барьеры, пережив мучительные приступы смущения, сами потом станете удивляться, почему прежде ходили скучной торной тропой, ведущей, как правило, в Тоскавиль.
2. Принятие ответственности.
Вы сами решили отправиться в это непростое путешествие. Вас никто не заставлял. Поэтому глупо разводить нытье, обнаружив на полпути, что ожидания не оправдались. Поворачивать назад крайне несправедливо по отношению к вашему попутчику.
3. Приверженность истине.
Не бойтесь говорить: «Мне страшно. У меня спазм. Нужно больше смазки».
4. Уравновешивание.
При необходимости подложите под себя подушки.
Не впадайте в уныние, если вояж долог, труден и сомнителен. Чтобы добиться успеха на непроторенной дороге, нужна незаурядная гибкость. Учитесь подстраиваться. Лишь тогда вы испытаете подлинное удовлетворение и восторг.
Наконец, когда уже смеркалось, впереди вырос сумрачный дом Ашеров. Едва я его увидел, как мною овладело нестерпимое уныние, настолько глубокое, что меня стошнило сыром. А это странно, так как на обед я ел цыпленка. В доме неприятные ощущения лишь усилились, столь ядовитая, смрадная царила там атмосфера. Казалось, сотни трупов, восстав из могил, совершили длинный забег по пересеченной местности, а потом не удосужились искупаться. Однако я слишком устал, а кроме того, вспомнил, что у моего школьного друга Родерика Ашера есть сестра – любвеобильная красавица леди Мэдилейн, страдающая близорукостью и амблиопией, потому не слишком разборчивая, если подойти к ней слева.
Едва я вошел в зловонную гостиную, Ашер поднялся с кушетки, на которой ел карри, и приветствовал меня со столь горячей сердечностью, что я даже попятился, пытаясь увернуться от поцелуя в губы. Вскоре настроение моего друга переменилось. Он рассказал мне, что дух всей его жизни сломлен постоянным ужасом и отвращением к дому. Я считал, что недуг этот легко излечим, стоит лишь открыть окно и выкинуть коврики для ванной, но вряд ли его успокоили бы подобные соображения. Когда в грязные зарешеченные окна заглянула ночь, тревога моя возросла. Внезапно тяжелая дубовая дверь с грохотом распахнулась, и на пороге, с диким блеском во взоре, возникла мертвенно-бледная леди Мэдилейн. Молча прошествовав мимо нас, она шумно высморкалась в штору и уплыла обратно.
