Книга Отец Кристины-Альберты - Герберт Уэллс

Едва Кристина-Альберта поняла, как стоит вопрос, она выбрала стипендию. И перевоспиталась почти навязчиво. Она стала аккуратной, больше не отпускала шуточки, сет за сетом проигрывала преподавательнице физической культуры как истинная маленькая спортсменка, и еще она перестала спорить и начала прилежно обезьянничать со Стивенсона для враждебно настороженной учительницы литературы. Но даже в школе это было очень нелегко. Ее новая манера играть в теннис чуть слишком отдавала изящной уступчивостью, а в ее сочинениях чуть слишком заметно шуршал искусственный шелк. Возможность того, что она станет одной из тех счастливиц, которые отправляются из пригородов на занятия в Лондон и приобщаются высшей жизни вдали от родительских глаз и порой до позднего вечера в студиях, лабораториях и лекционных залах, — эта возможность выглядела очень зыбкой, даже если отбросить спокойное, но решительное противодействие ее матери.

Ибо миссис Примби не принадлежала к женщинам, которым нравится, что их дочери получают образование, возносящее их над родителями и социальным положением, им предназначенным. Она начала сожалеть о своей слабости, о том, что не привела Кристину-Альберту в прачечную в четырнадцать лет, как привели ее. Тогда бы она изучила дело с азов, обрела бы необходимые знания, чтобы помогать матери, а затем и сменить ее, как миссис Примби помогала миссис Хоссет, а потом сменила ее. Но школа с ее теннисом, ее музыкой, ее французским и так далее настроила девочку против этой чистой и очищающей жизни. Ей уже шел семнадцатый год, и чем скорее она оставит все это, ведущее прямо к учительству в школе, стародевичеству, отпускам в Италии, «артистической» одежде и чванливой никчемности, тем будет лучше для нее и для всех.

Она начала кампанию против привычки Кристины-Альберты сидеть в позах, для барышни неприличных, и читать; а когда мистер Примби решился на необычную для себя дерзкую смелость и сказал, что это слишком уж сурово и он ничего дурного не видит, если девочка почитает книжку-другую, миссис Примби потащила его в комнатку Кристины-Альберты показать ему, к чему это ведет, а особенно полюбоваться, какие она там картинки понавешивала. Но даже когда ему была предъявлена репродукция микеланджеловского сотворения Адама, каким великий художник изобразил это событие на потолке Сикстинской капеллы в Риме, он все еще пытался слабо сопротивляться и сказал, что это — «Искусство».

— Ты, по-моему, ей что угодно спустишь, — сказала миссис Примби. — Нет, ты только посмотри на это! Искусство! Посмотри на книги! «Происхождение видов» Дарвина! Самое подходящее чтение для девушки.

— Наверное, она не понимает вредности этой книги, — сказал мистер Примби.

— Она-то?! — коротко и выразительно откликнулась миссис Примби. — А ты вот на это посмотри!

«Этим» оказался «Биологический атлас» Хоу. Миссис Примби раскрыла его большие страницы, подробно иллюстрирующие вскрытие лягушки.

— Право же, дорогая моя! — сказал мистер Примби. — Это просто один из ее учебников. Право, ничего такого, что можно бы назвать неприличным, я тут не нахожу. Это Наука. И в конце-то концов, что такое лягушка.

— Хорошеньким вещам нынче учат в школах. Эти твои Искусство и Наука! Ничего не оставляют воображению. Да если бы я, когда была девочкой, спросила маменьку, что внутри у какого угодно животного, она бы меня отшлепала, и больно бы отшлепала. И поделом бы! Есть вещи, от нас скрытые, и скрытыми им следует оставаться. Бог показывает нам ровно столько, сколько нам полезно. Даже больше. И незачем распарывать животы всяким тварям. А вот… а вот книжка на французском!

— Хм, — произнес мистер Примби, слегка сдаваясь. Он взял лимонно-желтый томик и повертел в руках.

— Чтение! — сказала миссис Примби, указывая на три книжные полки.

Мистер Примби собрался с духом.

— Не требуй, чтобы я возражал против чтения, Крис, — сказал он. — Это и удовольствие, и просвещение. В книгах есть вещи… Право, Крис, по-моему, ты бы чувствовала себя счастливее, если бы иногда читала. Кристина-Альберта — прирожденная читательница, нравится тебе это или нет. Думается, тут она пошла в меня.

Миссис Примби вздрогнула и уставилась на его упрямое, покрасневшее лицо. Пенсне еще больше увеличивало гнев в ее глазах.

— Нет, это удивительно, — сказала она после короткой паузы, — это просто удивительно, как Кристина-Альберта умудряется делать все, что ей хочется.

3

Мисс Молтби-Неверсон, директриса пансиона, побывала у миссис Примби и сильно поколебала ее убежденность. Она, бесспорно, была настоящая леди, а школьная стирка, пока шли занятия, приносила по двадцать фунтов в неделю. Ее повели показать возмутительную картину, а она сказала:

— Так красиво! Одна из величайших картин в мире. И глубоко религиозная. Слова Библии, претворенные в картину. Что в ней вам не нравится, миссис Примби?

И тут, как по мановению волшебной палочки, картина перестала быть возмутительной, и миссис Примби стало стыдно за себя. Теперь она увидела, что ничего дурного в картине никогда не было.

Мисс Молтби-Неверсон сказала, что Кристина-Альберта — трудная девочка, но очень интересная личность, настоящая личность. И с большой способностью к теплой привязанности.

— Никогда этого не замечала, — сказала миссис Примби.

— Она принадлежит к типу, который я изучала, — сказала мисс Молтби-Неверсон просто, но исчерпывающе.

Она объяснила, что Кристина-Альберта принадлежит к активному типу. Предоставленная самой себе без дела, которое потребовало бы от нее напряжения ее способностей, она легко может наделать всякие опасные глупости. Почти всякие. Хотя ничего по-настоящему дурного в ее натуре нет. Просто избыток энергии. Если ей предоставить интересную трудную работу и дать простор для ее честолюбия, она может стать весьма достойной женщиной, возможно даже, выдающейся женщиной.

— Я в выдающихся женщинах не нуждаюсь, — отрезала миссис Примби.

— Но в них нуждается мир, — мягко сказала мисс Молтби-Неверсон.

— Боюсь, я старомодна, — сказала миссис Примби.

— Но Кристина-Альберта — нет.

— Мужчина пусть будет выдающимся в делах, а женщина — у себя дома, — сказала миссис Примби. — Сожалею, что не согласна с вами, мисс Молтби-Неверсон, но убеждения есть убеждения.

— Все зависит от нас самих, — сказала мисс Молтби-Неверсон.

— Боюсь, мне нравится, чтобы командовали мужчины, — сказала миссис Примби. — У женщины есть в мире свое место, другое, чем у мужчины.

— Но мне казалось, мистер Примби одобряет идею стипендии.

Миссис Примби даже растерялась.

— Ну, да, одобрял, — сказала она, словно не понимая, при чем тут это.

— Не отказывайтесь заранее, — сказала мисс Молтби-Неверсон. — Ведь она может и не получить стипендии.

Но Кристина-Альберта стипендию получила с оценками даже выше необходимых. Стипендия была двухгодичной, учрежденной филантропом с передовыми взглядами. Учреждена она была в Лондонской школе экономики. Едва Кристина-Альберта узнала, что стипендия за ней, как, не посоветовавшись с матерью или с кем-либо еще, отправилась в парикмахерскую и коротко постриглась. Для миссис Примби это было ударом чуть ли не хуже стипендии. Она оглядела свою обкорнатую носато-красивую дочь, испытывая приступ искренней ненависти.