Книга Заговор королевы - Лоренцо де Медичи

— Надевать перчатки, чтобы полистать книгу? — удивился Франсуа, — Ведь речь идет о книге… не так ли? Но почему?

Старик зловеще хихикнул. Его морщинистое лицо странным образом просияло.

— Вижу, господин Дюрандо недостаточно вам доверяет, чтобы посвятить вас в эту тайну, — насмешливо ответил старик. — И не мне просвещать вас на этот счет. Просто будьте осторожнее с этой книгой. Делайте только то, что велено, и не забывайте моего совета.

— Я не имею привычки вмешиваться в чужие дела, — сухо заметил Франсуа. — Господин Дюрандо поручил мне только забрать пакет и передать ему. И это все. Так я и поступлю.

— И правильно сделаете. Так вы избежите многих неприятностей. А теперь идите. Уже поздно.

Франсуа не заставил себя упрашивать. Положив книгу в принесенную с собой кожаную сумку, он вышел, не попрощавшись со стариком. Мрачные улицы навевали уныние. Он торопился достичь тех кварталов, откуда пришел, гораздо более уютных, чем это проклятое место. Даже в его родной Бретани не встретишь такого запустения.

Франсуа удалялся быстрым шагом, слыша, как старик запирает за ним дверь на двойной оборот ключа. Оборачиваться он не стал. Ему хотелось поскорее унести ноги из этого мерзкого квартала.

Приближаясь к дворцу Гизов, он убавил шаг. Здесь было гораздо спокойнее. Этот ночной визит к старику ему очень не понравился. Что это за человек? Что за отношения могут связывать его с утонченным господином Дюрандо? Франсуа предпочитал оставаться в неведении. Это не его дело. Ему вспомнились последние слова старика: «Так вы избежите многих неприятностей…» Что он хотел этим сказать? Франсуа как-то неловко было уточнять, почему именно он никогда не стал бы листать эту книгу. Вовсе не от недостатка любопытства, а просто читал он по складам и с большим трудом.

Когда он, как обычно, вошел через дверь для прислуги во дворец Гизов, господин Дюрандо уже ожидал его. Такого еще никогда не случалось. Обычно это ему приходилось ждать, пока Дюрандо спустится с верхних этажей, чтобы поговорить с ним.

— Книга у вас? — с тревогой спросил Дюрандо, даже не поздоровавшись.

— Разумеется. Разве я хотя бы раз не выполнил вашего поручения, сударь?

— Нет-нет, конечно же нет, — рассеянно ответил Дюрандо, засовывая руку в сумку, чтобы ощупать ее содержимое.

— Этот старик, который дал мне книгу, — продолжил Франсуа, — настоятельно рекомендовал мне не трогать ее и не листать, не надев предварительно перчаток.

Господин Дюрандо мгновенно изменился в лице.

— Еще что-нибудь тебе сказал этот сумасшедший старик? — с досадой осведомился он.

— Нет, сударь, ничего более.

— А ты заглядывал в книгу? — недоверчиво спросил мсье Дюрандо.

— Нет, сударь. Я не вмешиваюсь не в свое дело. Я только следовал указаниям, которые вы мне дали.

— Очень хорошо, молодой человек. Продолжайте в том же духе, и вы далеко пойдете.

Он замолчал, достал из кошелька несколько золотых монет, отсчитал три и сунул в руку Франсуа.

— Это за выполненное поручение, — сказал Дюрандо, — а это за вашу скромность, — и добавил еще два золотых.

Никогда он не награждал так щедро. Франсуа подумал, что господин Дюрандо, должно быть, действительно доволен его услугами. Или книга в самом деле очень ценная…

5

Суббота, 23 августа 1572 года, 8.00.

Лувр. Покои королевы-матери

Уединившись в своих покоях, королева Екатерина нервно расхаживала по кабинету. Столь явные признаки волнения были для нее весьма необычны. Как правило, по ее невозмутимому облику никак нельзя было угадать обуревавшие ее чувства. Стараясь успокоиться, она подошла к одному из окон, выходящих на набережную Сены. Ее взор устремился в бесконечность, к горизонтам, видимым ей одной далеко за пределами городских стен. На мгновение он задержался на медленно проплывающих вниз по реке торговых баркасах, слегка покачивающихся на волнах. Они всегда действовали на нее успокаивающе и навевали странные мечты. Воображение рисовало ей их трюмы, полные дичи, свежей зелени и фруктов, которые торговцы из провинций везли на продажу в Париж. Через несколько часов все это ляжет на прилавки городских рынков. Ей, знающей толк в еде, так хотелось бы хоть на минутку стать простой горожанкой и пройтись между аккуратно разложенными рядами артишоков, только что сорванного салата, румяных яблок и прочих чудесных вещей. Однако эти сладостные видения не могли отвлечь ее от тревожных мыслей. Она была очень обеспокоена.

Положение дел в государстве было весьма серьезным. Терпимость, проявленная ею по отношению к гугенотам ради сохранения мира в стране, обернулась против нее. Напряженность в отношениях с папой Григорием XIII и ее зятем, фанатичным католиком, испанским королем Филиппом II, достигла предела. Надвигалась война, которой королева любой ценой стремилась избежать. Войну она себе позволить не могла. Пойти на вооруженное столкновение с Испанией при пустой казне — это безумие.

Екатерине было прекрасно известно, что адмирал Коли-ньи, один из наиболее влиятельных гугенотов, ждет не дождется вторжения Франции в испанские Нидерланды, якобы для помощи протестантам, которых безжалостно вырезали солдаты герцога Альбы. Кроме того, ей очень не нравилось растущее влияние адмирала на ее сына, молодого короля Карла IX. Она боялась, что это влияние неизбежно вовлечет Францию в войну. Тем не менее война была не единственным поводом для беспокойства. Королева знала, как сильно Колиньи ненавидит ее. У нее уже была возможность убедиться в его двуличии. Ему ни в коем случае нельзя доверять. К тому же власть адмирала, притворяющегося ярым защитником интересов государства, над слабым разумом короля угрожала решительным и бесповоротным удалением Екатерины из Королевского совета. Уговорить Карла ничего не стоит. Он слабоволен и вечно пребывает в нерешительности. А то, что она мать короля, не гарантирует ей места в совете, где принимаются самые важные государственные решения. Она подозревала, что адмирал без труда убедит короля в том, что присутствие его матери в высшем органе королевства препятствует единоличному правлению Карла. Поэтому Екатерина прилагала немыслимые усилия, чтобы не оставлять сына наедине с адмиралом. Она боялась, что однажды молодой правитель примет опрометчивое решение, которое поставит крест на всех ее планах.

По случаю состоявшейся несколько дней назад свадьбы ее дочери Маргариты с гугенотом Генрихом Бурбоном, королем Наваррским, все наиболее влиятельные протестанты съехались в Париж. Этот брак вызвал тревогу и крайнее неодобрение как папы, так и ее зятя, испанского короля. Филипп II был сторонником португальского претендента. Он безуспешно пытался убедить Екатерину выдать дочь за молодого Себастьяна, короля Португалии и исконного католика, а не за гугенота Генриха Наваррского. Но, узнав, что Себастьян не вполне в своем уме, Екатерина решительно отвергла этот брак. Было бы неблагоразумно принуждать дочь к заранее обреченному союзу.