Книга Листопад - Решад Нури Гюнтекин

Али Риза-бей в нерешительности потоптался около корзин с овощами и фруктами. Товар, конечно, лежалый, не первой свежести, зато стоит в два раза дешевле, чем утром. Это надо будет иметь в виду на будущее. Пожалуй, выгоднее покупать продукты именно в это время.

И как ему раньше не приходила в голову такая блестящая мысль?!

Неторопливо шагая по опустевшим улицам Ускюдара, он, сам того не замечая, вскоре подошел к кладбищу Караджа-Ахмед. Ему всегда здесь становилось страшно и тоскливо, сердце начинало учащенно биться. Однако в этот день он чувствовал странное возбуждение, хотя устал гораздо больше, чем обычно. Он прошел еще немного и вздумал было присесть на камень, у обочины дороги, но не решился. Его не пугала ночная тишина и близость кладбища. Он боялся другого: стоит ему сесть и предаться горьким думам, как он навеки тут останется под сенью кладбищенских кипарисов, в непроглядном ночном мраке, в пропасти тоски и отчаяния…

Дом Али Риза-бея был освещен ярче обычного. Может быть, его глаза слишком привыкли к темноте? Но нет, действительно, в доме и в саду горел свет. Видно, по случаю какого-то праздника?.. Калитка открыта настежь, на деревьях развешены зажженные фонарики.

«Иде-е-т!» — еще издали он услышал радостный крик Айше. Вся семья — сын, дочери и, что особенно странно, жена, которая обычно за калитку не выходила, — выбежала его встречать на улицу. Чего бы ради? Сегодня траур, пожалуй, уместнее, чем веселье… Однако Али Риза-бей промолчал. Они тоже пока ничего не говорили.

Веселая, с сияющим лицом Айше схватила отца за руку и потащила в сад. Там его ждал новый сюрприз: под навесом был накрыт праздничный стол. Наконец все выяснилось! Его сына Шевкета приняли на работу в банк с окладом сто лир в месяц.

Али Риза-бей невольно поднял глаза к небу: «О, господи! Бывают же чудеса. Сто лир в месяц!.. Почти столько же, сколько я получал до сегодняшнего дня… Значит, существует еще справедливость. Из строя выбыл боец, но на его место тут же встал другой, чтобы продолжать бой…»

Еще с малых лет он внушал своему старшему сыну: «После меня ты останешься кормильцем. Если я умру, ты будешь главой семьи».

Али Риза-бей прижал к груди русую голову сына и, не сдержавшись, заплакал. Дети никогда не видели отца плачущим и, глядя теперь на него, думали, что это слезы радости и гордости за Шевкета.

VI

Совсем недавно Шевкету исполнилось двадцать один год. Он учился всегда хорошо; особенно легко ему давались языки. Правда, своими знаниями он был обязан не столько школе, сколько отцу. Как и большинство детей государственных чиновников, вечно кочующих с места на место, мальчик ни в одной школе не задерживался больше двух-трех лет.

Али Риза-бей выхаживал первенца, точно садовник любимое деревцо, желая, чтобы его единственный сын отвечал, тому идеалу, который он создал в мечтах.

Что ж, Шевкет много знал, только все эти знания вряд ли могли пригодиться ему в жизни. Али Риза-бею очень хотелось, чтобы сын окончил высшее учебное заведение. Но ничего не поделаешь, — видно, не судьба! Впрочем, и без высшего образования Шевкет стал настоящим человеком, ни в чем не уступая тем, кто получил высшее образование в Стамбуле или даже в Европе. И вот теперь, в трудную минуту жизни, сын поддержал старика отца, получил хорошую должность, — разве это не чудо?

Еще больше Али Риза-бей заботился о нравственном воспитании Шевкета. Он готов был усомниться во всем, только не в порядочности и честности сына. Отец верил в него, он знал: его мальчик кристально чист и тверд как алмаз и нет в мире силы, способной расколоть этот алмаз.

Именно уверенность в сыне, надежда на его помощь придавали старику смелость в поединке с директором компании «Золотой лист», когда он, закусив удила, ринулся защищать справедливость… Одного он не мог предвидеть тогда, что сыновняя подмога подоспеет так быстро.

Шевкет, как и его отец, был самолюбив и горд. Боясь не пройти по конкурсу, он дома никому не сказал, что решил попытать счастья. Иллюминация и праздничный стол в саду — все это было задумано Шевкетом давно. Еще когда он мальчишкой поступил в первый класс, отец в шутку сказал ему: «Вот кончишь, Шевкет, школу, поступишь на работу, надеюсь, устроишь банкет и угостишь меня индейкой…» Шевкет не забыл этих слов. Едва он нашел свое имя в газете и убедился, что принят на работу, первым делом побежал на базар за индейкой.

К торжеству готовились всей семьей. Хайрие-ханым со старшей дочерью Фикрет стряпали на кухне, Лейла и Неджла накрывали на стол, Айше нарвала цветов и везде расставила букеты.

Праздничный стол, общее веселье заставили Али Риза-бея забыть о недавних огорчениях. И только когда надо было садиться за стол, на отведенное ему почетное место, он на мгновение задумался, посмотрел на сына и с печальной улыбкой сказал:

— Мы с тобой, Шевкет, должны теперь поменяться местами. Ты будешь главой, а я лишь старшим в семье…

Все с удивлением смотрели на Али Риза-бея. Но отец и не думал шутить; он взял сына за руку и настойчиво повторил:

— Такова моя воля… Ты должен меня слушаться… — И властным жестом монарха, уступающего трон сыну, усадил Шевкета на свое место, а сам сел слева от него, напротив жены. — Отныне это его постоянное место… Все слышали? — громко произнес Али Риза-бей. — Настанет время, и мой сын заменит вам отца. Вы все должны его почитать и уважать.

Как старик пи старался скрыть свои истинные чувства, голос его дрогнул, — однако это была минутная слабость. В этот праздничный вечер он не хотел омрачать семейную радость своими жалобами. Особенно ему не хотелось расстраивать Шевкета. Пока мальчик не знает, какая тяжесть ложится на его плечи, пусть хоть ночь поспит спокойно…

VII

Али Риза-бей с женой и сыном привыкли вставать рано. Иначе и нельзя, у каждого дел по горло. В этом доме только девочки еще жили, не зная забот. Поэтому им не грешно было понежиться часик-другой в постели.

Хотя теперь Али Риза-бей тоже мог присоединиться к этим лежебокам, он встал на следующее утро раньше, чем всегда. По своему обыкновению, он взял книгу и сел у окна, но заставить себя читать не мог. Пока жена хлопотала, готовя завтрак, он так и просидел с раскрытой книгой, не перевернув ни одной страницы.

После завтрака Хайрие-ханым приготовила еду, которую он брал обычно с собой, но Али Риза-бей остановил ее:

— Не надо! Не беспокойся!

Зная аккуратность мужа, который в самую плохую погоду, даже если не ходили пароходы, все равно отправлялся на службу, Хайрие-ханым не на шутку встревожилась:

— Ты что, заболел?

— Нет… Просто я сегодня не иду…

Он был удивительно похож сейчас на упрямого ребенка, который, обидевшись на учителя, наотрез отказывается идти в школу.

— Это почему же?

Старик помолчал, потом ласково потрепал по щеке сидевшего с ним рядом Шевкета.