Книга Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса - Генри Воллам Мортон

Гостиничная спальня встретила меня не слишком приветливо. Вы, наверное, тоже сталкивались с подобной категорией комнат: они обращают к вам свою суровую, насупленную физиономию, словно сомневаясь в вашей платежеспособности. И я знаю лишь единственный способ сделать такую комнату относительно приятной, вернуть подобие улыбки на ее лицо — это завалить ее с ног до головы книгами! Нагромоздите всевозможные тома на столах, стульях, умывальниках, каминной доске, а, если получится, то и на полу. Уверяю вас: ни одна, самая безнадежная спальня не сможет противиться вашей попытке превратить ее в библиотеку. Книги и тепло очага способны оживить любое помещение, и если вы, подобно мне, путешествуете с багажом, в котором книги преобладают над предметами гардероба, то вам нечего бояться. Можете смело заявляться в любую гостиницу — покой и уют вам гарантированы. Место же, где я остановился, представляло собой старую добрую гостиницу, каких раньше было немало в сельской местности. Полагаю, в прошлом она принимала под свой кров немало замерзших путников, которые устало выгружались из дорожных карет (напомню, в эпоху, когда железных дорог на Британских островах еще не существовало, такое путешествие было тяжким испытанием).

Увы, в этом номере не хватало прикроватной лампы. На мой звонок явилась горничная — рыжеволосая девушка с россыпью веснушек на носу. С собой она принесла свечу, укрепленную на голубом эмалевом подсвечнике. Воистину, если б я и согласился стать членом парламента, то лишь с единственной целью — протащить билль, который бы обязал все британские гостиницы обеспечить номера приличным освещением. На мой взгляд, очень важно иметь под рукой хорошую лампу, которую можно потушить перед сном, не поднимаясь с кровати. Те, кто подобно мне любят читать в постели, знают, насколько раздражают сложные сооружения из шнуров, скоб, кожаных ремней и веревок. Представьте себе эдакого отвратительного питона, беспорядочным клубком свернувшегося возле вашего ложа. Вы поглядываете на него с робкой надеждой, что в нужный миг вам достаточно будет лишь дернуть за полосатый шнурок, и вся конструкция — в полном соответствии с законами механики — обеспечит выключение света. И какое горькое разочарование ждет вас, когда выясняется, что — дергай, не дергай — а лампа как горела, так и горит. Во имя всего святого, пусть мне кто-нибудь объяснит, почему в нашем мире, битком набитом диковинными (и часто абсолютно бесполезными) изобретениями, никто не удосужился придумать электролампу с дистанционным управлением?

Устроившись в постели, я погрузился в ту приятную полудрему, которая является промежуточной стадией между бодрствованием и глубоким сном. Сквозь смеженные веки я наблюдал за игрой каминных отсветов на потолке и прислушивался к звукам засыпавшего города. Время от времени до меня доносились голоса запоздалых прохожих, бой часов на городской ратуше, далекие гудки прямых потомков древних дилижансов — пулмановских омнибусов на пневматическом ходу, которые в этот поздний час уносили своих пассажиров в Ньюкасл или даже, может быть, в далекий Лондон.

Посреди ночи меня разбудил стук копыт. И в полусне мне подумалось: должно быть, это Мария, королева Шотландская, спешит в замок Джедборо, к своему возлюбленному Босуэллу. О, то была лихая скачка, но она дорого обошлась Марии: враги королевы выжали из этого эпизода все, что возможно. И именно здесь, в Джедборо, Мария свалилась в смертельной горячке. Она выглядела такой больной, что слуги распахнули настежь все окна — дабы выпустить прочь ее исстрадавшуюся грешную душу.

Сколько раз в дальнейшем Мария Стюарт повторяла:

— Лучше б я умерла тогда в Джедборо!

Под окнами прозвучали одинокие шаги последнего путника, и на город опустилась ночная тишина.

5

Солнечным утром я выехал на дорогу, которая уводила через мост Джедфорт в сторону Келсо. Приблизившись к этому городку, я замер в изумлении. Похоже, меня каким-то чудом занесло во Францию! Во всяком случае планировка Келсо была самая что ни на есть французская. В сердце города лежала великолепная grande place (центральная площадь) — мощеная темным базальтом и со всех сторон окруженная высокими многоэтажными домами. Эти дома со сдержанными фасадами, напоминавшими постную физиономию парижской консьержки, немало повидали на своем веку и хранили множество секретов. Нет, как же все-таки похоже на Францию! Для полноты иллюзии не хватало лишь деревянных ставенок.

Не в силах сдержать свое любопытство, я поинтересовался мнением одного из горожан, без дела слонявшегося по площади.

— Скажите, ваш город имеет какое-то отношение к Франции?

Мужчина посмотрел на меня с видимым неудовольствием и лаконично ответил:

— Это Ш'тландия, сэр!

Вот уж нет! Келсо нес явный отпечаток нездешности. В шотландском Лоуленде он выглядел таким же «иностранцем», как Бостон в Линкольншире или Брэдфорд-на-Эйвоне в Уилтшире. И не странно ли, что именно этот городок, столь французский с виду, не оказал никакой реальной помощи Красавцу Принцу Чарли в 1745 году. Единственное, что снискал принц в Келсо — улыбки и слезы умиления местных женщин.

Поскольку уже давно перевалило за полдень, я решил немного подкрепиться. С этой целью я направился в солидный отель, стоявший на центральной площади Келсо. Вход во внутренний двор украшала высокая арка, строившаяся еще в расчете на громоздкие дилижансы. Пройдя под ней, я — в полном соответствии со своими ожиданиями — окунулся в подлинную атмосферу Франции восемнадцатого столетия. Гостиничный двор являлся точной копией того, на котором Стерн искал экипаж для сентиментального путешествия со своей прекрасной горничной.

Потемневшие от времени ступени привели меня в огромный обеденный зал, окнами выходивший на площадь. В тот миг, когда я вошел, юная официантка с белой наколкой на волосах как раз обслуживала одинокого посетителя, по виду коммивояжера. Своей аккуратной миниатюрной фигуркой девушка напоминала француженку, да и ловкости ей было не занимать. Она проворно выставляла на стол компоненты той обильной и сложной трапезы, которую сами шотландцы с присущим им юмором именуют не иначе как «чай».

Одержимый «французской» теорией, я решил поделиться своими наблюдениями с коммивояжером, и — к немалому удивлению — встретил полное понимание с его стороны.

— Вы попали в самую точку! — воскликнул он. — Келсо чрезвычайно похож на французский город, особенно в такой солнечный день, как сегодня. Мне и самому это часто приходило в голову!

Высунувшись из окна, мы любовались видом великолепной площади, ярко блестевшей в солнечном свете. Как странно выглядели старинные приграничные названия на витринах окрестных магазинов!

— Здесь все настолько напоминает Францию, — продолжал мой собеседник, — что я бы не удивился, увидев вывески вроде «Estaminet» и «Brasserie»[7]. Так и кажется: выглянешь в окошко, а там посреди площади стоит жандарм в синих форменных штанах и курит сигару.

Этот человек определенно читал мои мысли! Думаю, жители Келсо из числа бывших солдат нисколько бы не удивились, если б где-нибудь возле «Головы королевы» их остановил придирчивый военный патруль. Да и зрелище артиллерийской батареи, грохочущей по базальтовым плитам площади, тоже, пожалуй, их не смутило бы.