Книга Спасти СССР! "Попаданец" в пенсне - Валерий Белоусов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Управление Советской собственностью за границей?
— Ликвидировано.
— Госконтроль?
— Ликвидирован.
— Спецрезерв?
— Ликвидирован.
— Особстрой?
— Ликвидирован.
Берия мучительно потёр занывшие виски… «Я задаю неправильные вопросы. Поэтому получаю неправильные ответы…»
— Кто… кто-нибудь вообще остался? — спросил он Заспанова с тихой тоской.
— Никого из наших не осталось. Никого… разве что? — и старый оперативник с детской надеждой на чудо посмотрел на Лаврентия Павловича своими голубыми глазами…
— Разве что?!..
— Ах гады, ах гады… подлецы, что делают, что делают!.. Ведь это же явная провокация! Что, Мишка, сучёнок, доигрался? Да небось, он сам всё и затеял, выхухоль пятнистая… — и пенсионер в полосатой пижаме с грохотом ударил по столу костяшкой домино. — Рыба!
— Дядь Боря, ты смотри… — опасливо подмигнул ему второй игрок, чуть помоложе.
— Всю жизнь смотрел! И сейчас я ещё не ослеп. Такси, что ли? Так я его сразу срисовал… Небось! Это не оперативная, вряд ли они приехали за мной… Да и кому теперь я, старый пень, нужен?!
Пенсионер Борис Иванович Краснопевцев, генерал-лейтенант в отставке, уроженец есенинских Спас-Клёпиков, и во времена оны окончивший в них же электротехникум связи, когда-то, в давно прошедшие славные годы, возглавлял самую тихую и незаметную службу из личных спецслужб Сталина…
Книжная экспедиция при ЦК КПСС. Вот как это называлось.
Книжки доставляли по списку рассылки…
И ещё руководили надёжно спрятанной в мирнейшем Министерстве связи Управлением фельдъегерской службы.
Во время ядерной войны эта служба должна была доставлять пакеты… Только и всего. Во что бы то ни стало доставлять.
Поэтому брали в неё очень своеобразных людей — отмороженных на всю голову — способных ради дела совершенно спокойно пройти через эпицентр ядерного взрыва:
«Ничого не шкода,
Ни коня, ни рода.
Тильки бдотяхнуться,
А на смерть начхать…»[11]
Но… поскольку ядерной войны не случилось…
Нашлось у них и в мирное время занятие.
Представьте себе — вот берёт человек титановый чемоданчик, а в нём — миллион не наших денег. В кармане у человека — шесть заграничных паспортов.
И едет этот человек для того, чтобы передать деньги для диктатуры — хотелось бы написать, пролетариата, но какой в Центрально-Африканской Империи пролетариат? — для диктатуры людоеда Бокассы, самого натурального людожора. Любил он, знаете, своих политических противников, особенно на ужин, под банановым соусом!
Так вот.
Изменяли сплошь и рядом сынки номенклатурщиков из КГБ.
Уходили к врагу сотрудники ГРУ, очень редко.
Но никогда работники Особой Экспедиции, будучи живыми, не теряли свой груз.
Умирали — да. Часто.
Но не предавали — никогда…
— Взщиии! — завизжав ребордами колёс, красая, с белой полосой по бортам, автомотриса AM 2 (бортовой номер 81-73001), чуть кренясь, входила в поворот…
Сильные прожектора напрасно бросали вперёд свои ослепительные белые клинки — они бессильно рассеивались в набегавшем, кажущемся бесконечным чёрном пространстве…
Только лишь бежал навстречу частокол прорезанных посредине ирригационной канавкой крепко просмолённых шпал, заподлицо утопленных в серобетонном полу, только на миг появлялись и тут же исчезали во мраке тяжкие чугунные тюбинги, сковавшие свод и стены, только бесконечной чередой бежали по стенам чёрные пучки бронированного кабеля.[12]
Когда-то «Сталинский тоннель», соединявший Ближнюю и Центр, был хорошо освещён… когда-то!
Сейчас жестяные плафоны не горели даже на редких узеньких, на четыре вагона, покрытых запылённым асфальтом платформах, изредка проскакивающих обочь пути… да что там! Даже на большом разъезде «Окружная» — и то лампы не горели.
Впрочем, пассажир, сидевший рядом с Краснопевцевым на покрытом дерматином диванчике, в окно не смотрел и своих соображений о царящей бесхозяйственности не выражал… Он внимательно читал прихваченную с полочки в крохотном кабинетике Бориса Ивановича (оборудованном в бывшей кладовке) книжку в бумажном переплёте: «Анжелика — маркиза ангелов»…
Сам же Борис Иванович тупо смотрел перед собой и думал о том, что этого не может быть.
Потому что не может быть никогда. А вот просто стало ему худо, разволновался он за своим доминошным столом, прихватило сердчишко — а как бы и не инфаркт? И вот теперь везёт его «неотложка» в красногорский госпиталь, а всё вокруг — это его, Бориса Ивановича, предсмертный бред.
Потому что…
Борису Ивановичу так страшно, так дико, так до самой последней возможности хотелось — чтобы всё это было правдой!
Понимаете, уважаемый Читатель… У вас был когда-нибудь отец? Нет, не так, у вас был когда-нибудь Отец?
Строгий, добрый, справедливый… Всё понимающий… Человек, которого вы не просто любили — но и безмерно уважали, на которого мечтали хоть капельку походить…
Который был для вас самым верным и надёжным другом. Который всегда знал, как нужно!
Которому вы безмерно верили и на которого так же безмерно надеялись.
Который выручит вас из любой беды, который никогда не даст вас в обиду… Который если накажет — так за дело, и накажет так, что век помнить будете! Да что там…
Если перед вашим детским взором никогда не было настоящего мужчины — который своим примером показывал вам, как нужно жить и нужно умирать. На которого все в вашей семье смотрели снизу вверх — на кормильца, защитника, опору и надёжу…
Значит, не понять вам то, что чувствовал Борис Иванович — и все те, кто был рядом с ним, когда они увидели…
Убитого, растоптанного, оплёванного, проклятого демократической общественностью… Родного Отца.