Книга Охота на ведьм - Ольга Юнязова

Оксана откинулась на высокую спинку стула и восхищенно покачала головой.

— Значит, память изменилась не только у меня!

— Что ты хочешь сказать? — Алексей с недоумением улыбнулся.

Оксана рассказала ему о своей второй «трансформации», когда она изменила ситуацию с учителями.

Алексей выслушал эту историю с еще большим недоверием, чем первую, но все-таки попытался сделать вид, что поверил.

— Я только не понял, — сказал он. — Почему же ты-то помнишь, что мы ее травили? Ведь если ситуация изменилась, то ты должна была забыть старый вариант?

— А я и забыла! — закивала Оксана. — Я помню только, что раньше я помнила иначе. Точнее, сейчас в памяти у меня как бы два варианта прошлого, и энергия постепенно из старого перетекает в новый.

— Извини! — покачал головой Алексей. — При всем уважении к твоим словам, я все-таки помню, что на самом деле мы математичку очень даже любили. И я не знаю, с чего ты взяла, что мы ее травили. Может ты того? — и он крутанул пальцем у виска.

— Очень смешно, — Оксана обиженно замолчала.

— Ксюх, хорош дуться! — Алексей под столом тихонько пнул ее ногой. — Ты же знаешь, что мне вся эта твоя мистика недоступна и непонятна. Ну, нравится мне жить в обычной нормальной реальности! Ты пойми, что если я сейчас тебе хоть чуточку поверю и хоть чуточку обо всем этом всерьез задумаюсь, то вся моя система жизненных установок рухнет. И кто будет вытаскивать меня из-под этих завалов?

Оксана улыбнулась:

— А знаешь, это так здорово, что ты именно такой.

— Правда? — по-детски обрадовался Алексей. — Почему?

— Благодаря тебе и таким, как ты, существующая реальность стабильна. И поэтому мне и таким, как я, можно безбоязненно путешествовать в лабиринте времени и «ремонтировать» прошлое.

— Только ты не застрянь там где-нибудь.

— Ну, ты же меня вытащишь, если что! — засмеялась Оксана.

Алексей смущенно улыбнулся:

— Вообще-то мне тоже нравится, что ты такая фантазерка и сказочница. Даже скучно стало, когда ты уехала.

— А мне казалось, что тебе Соня скучать не дает, — усмехнулась Оксана. — Разве нет?

Алексей настороженно посмотрел на Оксану.

— Я вообще-то старался изо всех сил, чтобы ты этого не замечала, — сказал он тихо.

— А я изо всех сил старалась этого не замечать. Так что, это правда? Ты с Соней?

Алексей виновато опустил глаза.

— Леха! — засмеялась Оксана. — Ты чего? Думал, что я буду ревновать?

— А ты, типа, не стала бы? — спросил он, глядя исподлобья.

— Мы что, в детском саду, что ли?!

— Нет, ты скажи: не стала бы? — настойчиво повторил Алексей.

— Леш! Ты свободный мужчина, ты можешь любить, кого хочешь, жить с кем хочешь. При чем здесь я?

— Вот и я начал задумываться, при чем здесь ты? — задумчиво сказал Алексей. — Раньше я боялся, что если ты узнаешь о наших с Соней отношениях, то ты либо ее уволишь, либо меня, хотя, разумеется, понимал, что между тобой и мной точно ничего быть не может.

— Ерунда какая! — возмутилась Оксана, хотя уже осознавала, что Алексей прав. И она, разумеется, уволила бы его, придравшись к какой-нибудь мелочи.

— Может и ерунда, но когда ты познакомилась с Александром, у меня появилась надежда, что наконец-то мы с Соней перестанем скрывать, что давно уже живем вместе.

Оксана почувствовала, как от лица отхлынула кровь.

В полумраке ресторана Алексей не заметил, что Оксана побледнела, и продолжал говорить:

— Но когда ты уехала к нему в деревню и фактически бросила нас с Сонькой, я вдруг понял, что мне тебя очень не хватает.

Оксана злорадно улыбнулась. Настроение испортилось.

— Поехали домой, — сказала она и встала.

* * *

В пустой квартире Оксана ощутила весь ужас одиночества. Чтобы разогнать мрак в душе, она попыталась вспомнить что-нибудь веселое из событий последней недели. «Рыжий котенок, козлята, жеребенок… они такие забавные». Нет, веселее не стало.

Оксана встала, подошла к окну и задернула шторы. Сев обратно в кресло и поджав ноги, она еще раз попыталась мысленно вернуться в деревню. Вспомнился момент, когда они с Александром только приехали. Навесной мостик скрипел и качался. Они шли в метре друг от друга, даже не помышляя взяться за руки, не говоря уже о чем-то большем. Было тоскливо, солнце садилось…

Оксана открыла глаза.

«Надо же! — удивилась она. — Я бессознательно задернула шторы, как только в воздухе появились первые закатные тона. Почему же я так его боюсь?»

Она снова встала, подошла к окну и отодвинула плотную занавеску в сторону. Красное солнце отражалось в стеклах соседнего дома. Сжав зубы, Оксана посмотрела в глаза заката. Мурашки побежали по спине, дыхание остановилось.

«Вспоминай, Оксана, вспоминай! Почему? Кто из твоих предков? Что произошло?»

Она уткнулась лбом в стекло и закрыла глаза, погружаясь в память. Вспомнился сон, который часто снится. Она стоит и смотрит на закат. Красное солнце и облака, похожие на дым.

Дым! Это не облака, это самый настоящий дым! Что-то горит. Но что? В этот момент Оксана всегда разворачивалась и начинала убегать. И сон заканчивался.

На этот раз Оксана решила остаться. Она мысленно вернулась в происходящее во сне и ощутила, что стоит в толпе народа.

Судя по тому, что взгляд скользил над головами людей, она смотрела глазами высокого человека. Рядом стояла худощавая пожилая женщина. Ее тонкие губы были сжаты и растянуты в злую улыбку. В прищуренных глазах сверкала месть.

— Смотри, смотри! Чего же ты отворачиваешься? Смотри и запоминай, как карает божья десница поганых язычников!

Оксана почувствовала, как дрожат губы, и закрыла ладонью рот. Рука нащупала жесткие волосы на подбородке. Борода! Значит, это мужчина. Его всего трясло, в горле стоял ком. Усилием воли Оксана заставила себя, вернее его, поднять глаза и взглянуть туда, куда указывала женщина.

Горел дом. Огонь гудел, взвиваясь над крышей. Деревья, растущие рядом, превратились в обугленные коряги, а те, что росли поодаль, тлели, источая живыми ветками сизый дым.

«Почему никто не пытается тушить?» — удивилась Оксана, но почувствовала, что тот, чьими глазами она сейчас смотрит, не ощущает по этому поводу ни малейшего удивления. В его душе сейчас кипит горчайшая смесь других эмоций.

Самая яркая из них — это ужас от потери любимой, ужас от внезапного вселенского одиночества. Но самым страшным было то, что это из-за его трусости, из-за его сомнений и метаний она сгорела заживо. Он ненавидел себя за эту слабость, за то, что не смог пойти наперекор этой дикой безумной толпе. Для них это зрелище — демонстрация гнева Божьего, хотя в руках у зачинщиков еще дымятся смоляные факелы.