Книга Наваждение - Дэвид Линдсей

— Чем же тебе не нравится обстановка?

— Да это просто антикварный магазин. Все стили и эпохи… Либо у мистера Джаджа более чем странный вкус, либо у его жены. Вероятно, последнюю можно только пожалеть. Он представляется мне человеком, который доверяет только продавцу антиквариата, а разве можно обвинять продавца в излишней эксцентричности?

— Ты рисуешься перед Маршелом, — сухо сказала миссис Мур. — В одном я уверена: мистер Джадж, несомненно, человек высокой морали. Такую чистоту и порядок поддерживают только люди, глубоко уважающие этические нормы.

— Если мораль — это вода и мыло, — фыркнула Изабелла.

Драгоценное время летело незаметно, следовало спешить. Они прошли через левую дверь под галереей и оказались в столовой — узкой, длинной и темной комнате с низким потолком. Сейчас ее оживляло полуденное солнце, тем не менее впечатление оставалось мрачноватое, и, когда Изабелла подумала, что, возможно, в этой комнате придется каждый день есть — пусть только несколько месяцев, — сердце у нее упало. Она притихла и сникла.

— Похоже, дом не производит на вас приятного впечатления? — прошептал Маршел.

— Не знаю. Здесь чувствуется что-то зловещее.

— Пожалуй. Думаете, дом будет вас угнетать?

— О, мне трудно это выразить. Здесь веет потусторонним — да, но я имею в виду другое… Атмосфера кажется мне трагической. Меня уже преследует ощущение, что кто-то или что-то все время следит за мной и выжидает момент, чтобы опутать, сбить с толку. Уверена, это несчастливый дом.

— Тогда лучше сразу скажите все тетушке. Полагаю, ваше слово решающее.

— Нет, подождем немного, — сказала Изабелла.

Они перешли в кухню, сверкающую чистотой и современностью, оборудованную всевозможными новейшими приспособлениями. Миссис Мур нравилось все увиденное.

— Владельцы, во всяком случае, не жалели средств, — заявила она воодушевленно. — Пока дом во всех отношениях представляется мне в высшей степени удовлетворительным, и я очень рада, Маршел, что вы привезли меня сюда. Если и все остальное так же приемлемо…

— Насчет кухни, дорогая тетя, наши мнения совпадают, — сказала Изабелла. — Если уж придется жить в Ранхилле, большую часть времени стану проводить именно здесь.

Миссис Мур с подозрением посмотрела на нее.

— Хочешь сказать, ты не в восторге от дома?

— Я не в восторге.

— Что же тебе не нравится?

— Трудно, например, долго оставаться в том зале, не прикидывая, сколько гробов из него вынесли с момента постройки.

— Чепуха, дитя мое! Люди умирают везде!

Изабелла помолчала и вдруг неожиданно спросила:

— Интересно, она была молодая?

— Кто?

— Последняя жена мистера Джаджа.

— С чего ты взяла, что она была молодая?

— Просто пришло в голову. Хотя мне пока и не удается представить ее в этом доме… Маршел, думаете, он женится еще раз?

— Судя по тому, как он на корабле сторонился женщин, вряд ли.

Миссис Мур взглянула на часы.

— Уже почти половина первого, а нам предстоит осмотреть еще два этажа. Не стоит бесцельно стоять.

Они возвратились в зал и начали подниматься по главной лестнице. Американец пока никак не проявлялся: в доме было тихо, как в могиле. Миссис Прайди тоже не торопилась подойти… Галерея освещалась через застекленные ромбами окна, и золотистые солнечные лучи, черные тени балюстрады и темно-синие и малиновые пятна создавали впечатление торжественной и зловещей фантасмагории. Воздух словно пропитался запахом старины. Поднявшись наверх, они остановились у перил галереи и некоторое время смотрели вниз, на зал.

Чуждая мечтательности миссис Мур первая перешла к делу и прежде всего быстро оценила расположение. Слева галерея кончалась у боковой стены зала. Перед ними были две двери: первая — прямо напротив лестницы, по которой они поднялись, и вторая, слегка приоткрытая, — немного левее. Справа, за ведущим наверх вторым пролетом лестницы, галерея переходила в длинный и темный коридор с комнатами по обе стороны. Из-за тусклого освещения и крутого поворота конца коридора не было видно.

Изабелла указала на стоящую в нише гипсовую нимфу.

— Должно быть, ее поставил сюда мистер Джадж, — проговорила она, потирая лоб. — И, я уверена, нимфа значила для него несколько больше, чем просто скульптура.

Миссис Мур искоса посмотрела на Изабеллу.

— Откуда ты знаешь?

— У меня такое чувство. Спросим у миссис Прайди, когда она придет. Мне кажется, мистер Джадж — весьма впечатлительный пожилой господин, увлекающийся молодыми женщинами. Попомните мои слова.

— По крайней мере, имей приличие не забывать, что ты находишься в его доме.

Миссис Мур едва успела договорить, как все трое вздрогнули от странного звука, донесшегося из открытой двери слева, в точности похожего на мощно взятый на рояле одиночный аккорд. Они в недоумении обменялись взглядами.

— Наш заокеанский друг, — предположил Маршел.

Миссис Мур нахмурилась.

— Странно, разве он не слышал, как мы вошли?

Прозвучал другой аккорд, и за ним быстро последовали еще два или три.

— Он собирается играть, — сказала Изабелла.

— Пойти выяснить? — спросил Маршел, но миссис Мур в знак внимания подняла руку.

Через секунду грянула музыка.

Весьма искушенные в оркестровых концертах, дамы немедленно узнали интродукцию к бетховенской симфонии ля мажор. Но в тот же момент стало понятно, что американец — если это был он — не столько старается воспроизвести фрагмент великого произведения, сколько экспериментирует с ним. Он играл уверенно и бурно, но настолько замедленно, так менял темп и делал такие паузы, что создавалось впечатление, будто он глубоко размышляет над каждой музыкальной фразой.

Миссис Мур выглядела озадаченной, а Изабелла, когда прошло удивление, прислушивалась все более внимательно. У нее возникло странное ощущение: казалось, невидимого исполнителя побуждало играть не наслаждение музыкой, а какая-то другая причина. Какая же?.. Вполне вероятно, он, профессиональный музыкант, увидев рояль, решил возвратиться к каким-то не совсем ясным ему моментам произведения. Или, быть может, такая игра внушена атмосферой дома?

Изабелла прекрасно знала эту композицию, но никогда не слышала ее в подобном исполнении. Беспокойное возбуждение подготовительных звуков — будто вот-вот поднимется занавес и откроется новый, чудесный мир… Потрясающе… действительно великолепно… Через несколько минут зазвучала знаменитая восходящая гамма, и в ту же секунду ей представились огромные, поднимающиеся вверх ступени… И внезапно — мертвая тишина. Музыка вдруг прекратилась.