Книга Мир пятого солнца - Андрей Посняков

Асотль сглотнул слюну: ну да, условия они знали: проигравшая команда подвергнется кровавым истязаниям во славу грозного Тескатлипоки. Не смертельно, конечно, но приятного тоже мало… Разве что – во славу бога. И на потеху младшим жрецам – вот уж те оторвутся!

– Да, мы знаем, – разом кивнули «враги» – Тесомок и Асотль. – Где мы будем искать?

– Здесь, на этом острове! Время – до захода солнца. – Жрец ухмыльнулся. – Тот, кто попадется первым, восславит своим сердцем богов. Поистине – завидная участь!

– Да, завидная, – оставив раненых, эхом повторили пипильтины.

И все парни из кальмекака кивнули:

– Воистину, так!

Ага, воистину… Асотль знал: никто из них не хотел бы оказаться на жертвеннике. Вот если в плену, у врагов, – тогда совсем другое дело, тогда деваться некуда, тогда это и в самом деле почетная смерть. Тогда… Когда-нибудь. Не сейчас.

Да уж, сейчас никто не хотел умирать. И все же – кому-то придется.

Выждав отпущенное жрецом время, они углубились в заросли с разных сторон – Асотль и Тесомок, «орлы» и «ягуары». Солнце – великое, животворящее солнце – уже давно клонилось к горизонту… вот уже зацепило край горы своим сверкающим краем. Солнце… Оно катится по небу, питаемое человеческой кровью, не будет крови – не будет и солнца, а значит, не будет и жизни. По крайней мере – так говорили жрецы, и Асотль им верил… До некоторых пор. Пока в его жизнь, в его душу не вторглось нечто, чему пока не было объяснения… Словно в него, Асотля, вселялся иногда какой-то бог. Какой – пока было неясно. Быть может, Кецалькоатль – Белый Тескатлипока, или Тескатлипока Голубой, младший, некоторыми народами называемый еще Уицилопочтли… Все может быть. Но пока Асотль этим не заморачивался – были еще и земные дела. Особенно если вспомнить ту девушку, которую он встретил в храме грозного бога Тлалока в один из пяти последних дней года, пяти немонтеми, несчастливых дней, не входящих ни в один месяц. Несчастливые дни… Для кого как! Асотль явился в храм с друзьями, так, по ерундовому поводу – принести в жертву божеству собственную кровь. В несчастливые дни это делали многие, и в храме было полно народа, настроенного не благоговейно, а откровенно весело. Как-то так получилась, что ближе к вечеру пришла в основном молодежь, юноши и девушки из разных школ – тельпочкалли и кальмекак. Громко разговаривали, смеялись, не проявляя должного почтения к божеству, так что один из жрецов даже вынужден был пристыдить, прикрикнуть.

По соседству с Асотлем пристроилась у жертвенника одна девчонка, красивая, как солнце… И с глазами, сияющими, словно две звездочки. Как звали ее, Асотль тогда не спросил, дурачок, постеснялся. В богатой хлопковой одежде, в золоте и нефрите, девчонка явно была не из простых. Но и он, Асотль, тоже не был масеуалли. Пара ли она ему? Наверное… Хотелось бы верить. В конце концов, ведь все равно скоро придется жениться. Отец, жрец Кецалькоатля, великого благого бога, был, как и сам бог, человеком добрейшим и широкой души – и уж конечно, в вопросах брака тотчас согласился бы с сыном, благословив его избранницу. Вот только как ее отыскать, эту избранницу? А она ведь тогда явно пыталась завязать разговор, даже попросила иглу агавы – проткнуть уши, чтобы добыть надобную для жертвы кровь… Якобы свою забыла… Или потеряла. Юноша, конечно, дал – и потом стоял, совсем по-дурацки улыбаясь… Приятно было пользоваться иглой – ведь на ней остались частички крови той, которую юный Асотль затем назвал про себя просто девушкой с глазами как звезды. Настоящего-то имени так и не спросил – растерялся… А потом пришли жрецы и все стали петь гимны, танцевать, после принесли в жертву детей – мальчика и девочку, совсем еще маленьких, наверное лет пяти. Дети громко плакали, и всем было радостно – чем громче плач, тем больше влаги владыка дождя Тлалок прольет на иссушенную землю.

Вот так по-глупому тогда и расстались, даже не попрощались толком. Одно осталось – придуманное имя: Девушка с глазами как звезды. Эх, вот бы встретиться еще разок! А лучше – не один… Город Колуакан, конечно, не маленький, но ведь кальмекак, высших школ, в нем не так уж и много, тем более – для девчонок. Проверить каждую – глядишь, и появится ниточка. Только как это сделать? Одному явно не сладить… Позвать на помощь друзей! Того же Шочи…

Задумавшись, Асотль едва не споткнулся – и тут же выругал себя: о другом надобно сейчас думать, об «орлах», найти хоть кого-нибудь поскорее… Жаль, жрец не сказал, кого именно искать – своих или кого-нибудь из тельпочкалли, – народу сегодня играло много.

Солнечные зайчики скользили по высокой траве, пробиваясь сквозь буйную листву, играли в папоротниках, сверкали, отражаясь от серебристых озерных вод. Трудно заметить спрятавшихся, а ведь скоро – очень скоро – закат.

Юноша пригнулся, принюхался – запах человеческого пота ни с чем не спутаешь… Кажется, там, за тем большим деревом… Асотль сделал вид, что направляется совсем в другую сторону, сошел с тропинки… И резко отпрыгнул назад, обернулся, увидев, как бросилась из-за дерева чья-то стремительная ловкая тень – оп, нырнула! Теперь уж не узнаешь, кто это был, да и не поймаешь, не схватишь – время потеряно, раньше надо было думать.

Выйдя на берег, юноша нагнулся к воде – умыть лицо. В озере, словно в зеркале, отражались гнущиеся к воде деревья – ивы, орешник, ветла, рядом в кустах весело щебетали птицы. В кустах… А на деревьях даже гомонили, рассерженно этак, недобро – ну ясно: кто-то согнал. Хм, кто-то… Тут сейчас есть кому согнать – во множестве, да и деревьев – целый лес, и почти за каждым – наверняка! – кто-то прячется, сверлит охотника настороженным взглядом, готовый в любой момент броситься, убежать…

Асотль снова нагнулся к воде… Ивы, ветла… Ага! В озере четко отразилось чье-то лицо… Там, в ивовых зарослях. То есть даже не «там», а здесь!

Не подавая виду, юноша медленно пошел по берегу, обходя заросли, так чтобы у скрывающегося там воина не осталось ни малейшего шанса. Вот – сюда… Еще чуть-чуть… Теперь снова посмотреть в воду – о! как прекрасно все видно! Прекрасно…

О боги! О великий Кецалькоатль! Только не это!

Асотль закусил губу, узнав в затаившемся воине своего друга Шочи! Да-да, это был он – юркий, невысокой, тоненький, словно тростинка…

Нет!

Асотль замедлил шаг и огляделся по сторонам: ему не очень хотелось видеть своего друга на жертвенном камне! Представить только, как жрецы хватают Шочи за руки и ноги, распинают на жертвеннике так, что кожа на груди натягивается туго-туго, словно на барабане… Как главный жрец Тескатлипоки поднимает острейший обсидиановый нож… Удар! Кровь! Треск раздираемых ребер – и вот оно, сердце Шочи, еще живое, еще трепещущее – жрец понимает его к солнцу… И бросает в глиняный сосуд. А то, что еще недавно было веселым и славным парнем, – лишенное сердца тело, кровавое мясо – сбрасывается с жертвенной пирамиды вниз…

Нет!

Сплюнув, якобы с досадой, Асотль махнул рукой и быстро зашагал прочь, куда глядели глаза, а солнце, животворящее, жаждущее человеческой крови солнце, уже почти скрылось за отрогами гор, лишь самый край его, словно красный прищуренный глаз, хищно высматривал жертву…