Книга Белое, черное, алое… - Елена Топильская

— Откуда вы знаете? Запросить вы еще не успели…

— Да у Горчакова в том районе дача, он все время жалуется.

— Вы это обязательно проверьте, не полагайтесь на слухи, хорошо?

Я кивнула и продолжила:

— Так вот, на чем он добирался? А главное, на чем он собирался ехать обратно, с похищенным? Еще: кругом было полно оставленных дач. Нет, вор Пруткин лезет именно в тот дом, где горит свет.

— А вы помните, он это объяснял: думал якобы, что там сторож, и хотел его связать, — прищурился шеф.

— Ладно свет, — продолжала я, уже горячась, — а «мерс» у дома? Судя по показаниям Пруткина, он шел к дому мимо машины; не заметить ее он не мог.

Решил, что машина — сторожа? Нет, мне что-то слабо в это верится. А потом, что же он ничего из дома не взял? Раз уж был готов к тому, что в доме кто-то есть, значит, шел по крайней мере на разбой, иначе зачем туда лезть; а получается, что пришел убивать.

— Хорошо, Мария Сергеевна, вы уверены, что не настроили себя заранее на невиновность Пруткина? Вопросы все-таки остаются, хотя бы с ножом и кровью. Ну все, идите, потом доложите мне ваше мнение по материалу.

Вот так шеф выпроводил меня, и не успела я подняться, как он уже углубился в какие-то свои бумажки.

— Владимир Иванович, — спросила я уже от двери, — а зарплата на этой неделе будет? Уже на пять дней задержали…

Шеф поднял голову от бумажек.

— Подумаешь, на пять дней задержали! Военным по полгода не платят.

Слышали, как зам Генерального выразился? «Скажите спасибо, что вам хотя бы в том же месяце выплачивают, хоть и с опозданием!» Зачем вам вообще деньги?

— Знаете, Владимир Иванович, — склочным голосом отозвалась я, — Господу Богу я, может, еще и скажу «спасибо» за то, что под забором не подыхаю, но уж никак не заму Генерального!

С этим я гордо вышла в приемную, последнее слово осталось за мной. А также все мои уголовные дела и свежий матерьяльчик.

Вернувшись к себе, обнаружила, что Лешка в панике сбежал дописывать обвинительное заключение, а Кораблев, сидя за моим столом, углубился в чтение лежащих на нем уголовных дел.

— Волокита! — сообщил он, откладывая прочитанное.

— Да ну?! — изумилась я. — Мне только тебя в качестве контролера не хватало.

Сейчас мне лучше было не попадаться под горячую руку. Кораблев, однако, этого не заметил и продолжал:

— Вот тут следственные действия не проводились в течение двух недель…

Закончить свою мысль он не успел. Я с грохотом распахнула сейф, сгребла дела со стола и швырнула их в железный ящик. А хотелось Кораблеву в голову.

Кораблев же, как выяснилось, времени зря не терял и успел сунуть свой нос в только что полученный от прокурора материал, на мгновение выпущенный мной из поля зрения, и сразу спросил:

— Ну что, тогда не надо охранника подтаскивать, сами вызовете?

— Что? — не поняла я, резко обернувшись от сейфа.

— Ну, по материальчику-то все равно вызывать Скородумова будете, вот тут и телефончик его написан.

— А при чем тут Скородумов?

— Вам нужен начальник службы безопасности Чванова?

— Нужен. А при чем тут…

— А при том, что он Скородумов и есть. О, вот этого адресочка у меня нету, это он, наверное, совсем недавно переехал.

Кораблев бесцеремонно перелистывал мои бумаги, и я вообще рассвирепела и выхватила у него материал.

— Ты думаешь, это тот самый Скородумов?

— Он и есть, — уверенно сказал Кораблев, не обращая внимания на мою нервозность. — Что я, не помню, что ли: год рождения его, имя и отчество его, родимого, место рождения Эстония, Тарту. Как в аптеке.

— В кустах случайно оказался рояль, — пробормотала я. — Все уже прочитали все, что нужно, кроме меня. Кораблев, сейчас я тебе дам запрос на вызов Пруткина, съезди в суд, получи разрешение, привези его мне и считай, что дешево отделался.

Я, торопясь, нацарапала запрос и протянула его Кораблеву:

— И заодно спроси в суде, где видеокассета с проверкой показаний Пруткина.

При деле ее, как водится, нету, значит, в суде осталась. Ну, что встал?

Давай-давай, пошевеливайся!

— Ладно, — с неохотой приподнял он с кресла свою филейную часть. — Завтра или послезавтра привезу. Если начальство будет спрашивать — я на вас работаю, по судам езжу, ага?

— Не, послезавтра — это ты загнул; меньше чем за недельку не управишься.

Леня, серьезно, ты зарвался. Сегодня до конца рабочего дня, и то тебе жирно будет. Я завтра хочу к Пруткину в тюрьму сходить. Да, хорошо, что вспомнила: еще в тюрьму отвези бумажку, чтобы его никуда не отправляли. А завтра мне очередь займешь в тюрьму.

— А я что, в рабство нанялся? Послезавтра, и это мое последнее слово.

— Леня, мне надоело твое нытье! Иди уже, одна нога здесь, другая там.

Леня хмыкнул:

— Когда я получал высшее образование, у нас были два препода стареньких, оба воевали, и у одного глаз был стеклянный, а второй ногу на войне потерял, с протезом ходил. Они всегда экзамены на пару принимали. Как-то на экзамене один, хромой, другому говорит: «Пойду чайку попью». А второй, одноглазый, ему без всякой, надо полагать, задней мысли отвечает: «Ну иди, только быстро, одна нога здесь, другая там». Хромой на него глянул и говорит: «Ладно, только и ты здесь смотри в оба». Шутка! Смотрите в оба, я пошел.

— Леня, ты понял — чтоб был здесь с документами до конца рабочего дня!

— Мария Сергеевна, что вы суетитесь? — рассудительно заговорил Кораблев, встав передо мной в позе греческого ритора. — Вы должны в месяц уложиться, только если Пруткина в суд направлять будете. Но мы же оба прекрасно понимаем, что если это он грохнул Ивановых, то я китайский император. Так что через месяцочек дело приостановите, и ладно. Не надо торопиться, лучше домой пораньше идите, отдохните и с ребенком пообщайтесь. Ага?

— Не ага. Слушай, китайский император, кто мне тут за волокиту выговаривал?

— Да я шутил. Нет, правда, не надо торопиться. Успеете еще с Пруткиным пообщаться. Удовольствие еще то. Он и на свободе-то особо за собой не следил, а сейчас, наверное, вообще плесенью покрылся.

— Их же моют там раз в неделю?

— Ну и что? А в камере вши и гниды. Я вас предупредил. Ну все, пошел я, буду послезавтра.

— Леня!.. — крикнула я вслед, но дверь за ним уже закрылась.

Я от злости изо всей силы хлопнула ладонью по столу и ойкнула от боли — отшибла ладонь. На такие необычные звуки тут же прибежал Лешка.