Книга У-гу! - Карл Хайасен

— Рой говорит, этот мальчик ко всем пристает, — объяснила миссис Эберхард. — Но все равно, Рой, драться нехорошо.

— Я и не дрался, — сказал Рой. — Просто ударил его кулаком, чтобы он меня отпустил. А потом выскочил из автобуса и убежал.

— И тогда в тебя попал мяч? — Отец поморщился, как от боли.

— Но до этого он еще очень долго бежал, — напомнила мама.

— Я испугался. — Рой вздохнул. Он не любил врать родителям, но сейчас у него не было сил рассказывать, почему он на самом деле так далеко убежал.

Мистер Эберхард осмотрел шишку у сына над ухом.

— Да, стукнуло как следует. Наверное, надо показать тебя доктору Шульману.

— Не, пап, все нормально.

Утром ему вызвали «скорую помощь» прямо в гольф-клуб, а потом еще школьная медсестра чуть ли не целый час обследовала его «на предмет сотрясения мозга».

— Мне тоже кажется, что все в порядке, — сказала мама. — Кстати, у того юноши перелом носа.

— Ого! — мистер Эберхард поднял брови.

К удивлению Роя, отец не рассердился. Он, конечно, не запрыгал от радости, но смотрел на Роя с любовью и, кажется, даже с гордостью. Удобный момент, чтобы воззвать к родительской снисходительности, решил Рой.

— Пап, он меня душил. Что мне оставалось делать? Что бы ты сам сделал на моем месте?

Он оттянул воротник и продемонстрировал цепочку синяков от пальцев Даны.

Мистер Эберхард помрачнел.

— Ты это видела, Лиз? — спросил он жену, и та кивнула. — В школе знают, что этот хулиган сделал нашему сыну?

— Завуч знает, — ответил Рой. — Я ей показывал.

— И что она?

— Отстранила меня от поездок в автобусе на две недели. И еще велела написать извинение.

— А того мальчика, который тебя душил, наказали или нет?

— Не знаю, пап.

— Но это же физическое насилие! Это вообще уголовно наказуемое деяние.

— Ты хочешь сказать, что его арестуют? — Рою не хотелось, чтобы Дана попал за решетку: в школе останутся его дружки, жутко тупые и не менее агрессивные, они могут за него отомстить. А Рой новенький, ему такие враги ни к чему.

— Да нет, милый, никто его не арестует, — сказала мама. — Но должен же ему кто-то преподать урок!

Если он будет и дальше нападать на младших, то рано или поздно кого-нибудь изувечит.

— Как фамилия этого парня? — сосредоточенно спросил мистер Эберхард.

Рой замешкался с ответом. Он не знал точно, чем занимается отец, но догадывался, что его работа как-то связана с правопорядком: иногда в разговоре с мамой отец упоминал «министерство юстиции».

Как бы Рой ни злился на Дану Матерсона, он все-таки сомневался, что министерство юстиции в Вашингтоне будет заниматься каким-то там школьником. В конце концов, Дана же просто тупой драчун, каких можно встретить на каждом шагу.

— Рой, назови, пожалуйста, его фамилию, — настойчиво повторил отец.

— Матерсон, — вмешалась мама. — Дана Матерсон.

Отец не стал записывать фамилию, и Рой было воспрянул духом — раз не записывает, значит, решил махнуть на эту историю рукой. Но потом он сообразил, что отцу с его феноменальной памятью это ни к чему: он мог назвать среднюю результативность любого бейсболиста из команды «Нью-Йорк Янкиз» хоть за древний тысяча девятьсот семьдесят восьмой год.

— Лиз, позвони завтра в школу, — сказал отец, — и узнай, наказан ли тот мальчик, что напал на Роя. И если наказан, то как именно.

— Утром позвоню, — пообещала миссис Эберхард.

Рой беззвучно застонал. Он сам виноват, что папа принял эту историю так близко к сердцу. Не надо было им показывать синяки на шее.

— Мам, пап, все будет нормально. Честное слово! Давайте плюнем на этого Дану, а?

— Ни в коем случае, — решительно ответил отец.

— Папа прав, — сказала мама. — Это серьезное дело. Пойдем на кухню, приложим лед к твоей шишке. А потом напишешь письмо с извинениями.

У Роя в комнате на стене висела афиша родео в Ливингстоне, штат Монтана: мускулистый ковбой скачет на свирепом горбатом быке. У ковбоя слетела шляпа, одной рукой он держится за быка, другую поднял вверх. Вечером, прежде чем выключить свет, Рой всегда разглядывал этот плакат и представлял себя на месте ковбоя. Восемь-девять секунд — целая вечность, когда сидишь на разъяренном быке, но Рой сидит крепко, как влитой, — бык злится, но не может его сбросить. Еще несколько секунд — и выдохшийся бык в изнеможении опустится на колени. А Рой спокойно спрыгнет на землю и махнет рукой ревущим трибунам.

Может быть, отца когда-нибудь снова переведут в Монтану. И тогда Рой наконец научится скакать на быке не хуже настоящего ковбоя.

Рядом с афишей на стене висела желтая листовка, которую выдавали водителям на въезде в Йеллоустонский национальный парк, куда они как-то ездили всей семьей. Листовка предупреждала:

Внимание!

Посетители нашего парка часто подвергаются нападению бизонов! Бизон весит почти тонну и бегает со скоростью 50 км/ч — в три раза быстрее человека. Бизоны могут показаться смирными, но на самом деле это дикие, непредсказуемые и опасные животные.

Не приближайтесь к бизонам!

В нижней части листовки был нарисован разъяренный бизон, поднявший туриста на рога. Фотоаппарат туриста летел в одну сторону, шляпа в другую — прямо как у ковбоя с ливингстонской афиши.

Рой сохранил листовку из Йеллоустона: его тогда просто поразило, что встречаются тупицы, которые ради фотографии прут прямо к бизону на рога. Но тупицы перли и перли — и не было года, чтобы бизон не набросился на какого-нибудь туриста-недоумка.

Типичная глупость в духе Даны Матерсона, подумал Рой, принимаясь за письмо с извинениями. Он вполне мог себе представить, как этот здоровенный болван пытается взобраться на бизона, словно на карусельную лошадку.

Рой выдрал из тетради листок в линейку и начал писать:

Уважаемый Дана,

Извини, что я сломал тебе нос. Я надеюсь, кровь уже не идет. Обещаю больше никогда не бить тебя кулаком, если только ты не будешь приставать ко мне в школьном автобусе. Считаю, что это будет честный компроммис.

Искренне твой,

Рой Эберхард

Он спустился по лестнице в гостиную и показал письмо маме. Мама наморщила нос.

— Дружочек, а тебе не кажется, что это письмо… как бы это сказать… немножко резковато?

— Где именно?

— Я имею в виду не содержание, а скорее тон письма.

Она передала листок отцу.

— По-моему, тон самый подходящий, — прочитав, сказал папа. — Только проверь слово «компромисс» по словарю.