Книга Годен к строевой! - Михаил Серегин

Пока шел треп, Витек смотрел на огромный кувшин, стоящий на шасси «ЗИЛа». Открытое горлышко кувшина было направлено прямо на него.

- Пацан, рот закрой - мухи нагадят. Это двигатель с «МиГ-15». Используется для дезактивации зараженной техники потоком горячего воздуха. Пару лет его никто не запускал. Гул от него страшный и керосин жрет бочками. Дорогой аттракцион. Нам в нем ковыряться не велено, наше дело механизмы попроще. Машину водил на гражданке?

Резинкин зыркнул на солдат исподлобья.

- Немного, - осторожно прогундел он. Знали бы они, на что он на самом деле способен. Но тут, пожалуй, лучше не высовываться.

- Что первым делом должен сделать уважающий себя водитель, если у него заглох двигатель?

- Пойти отлить.

- Толк будет, - одобрил прапорщик. - Хорошо. Вчетвером лучше, чем втроем. И не думайте, парни, о бабах, баба в армии не помощник. Наша с вами задача перекинуть двигатель вон с того «ЗИЛа», - грязный большой палец покивал на соседнюю машину, - на этот. В восемь утра эта телега должна тронуться с места. И сделать это надо не как лучше, а именно так, как положено. Иначе в местной аптеке случится большая выручка.

- Чего? - Петрушевский затаился. Харя его вытянулась, тонкие губы стали одной прямой полоской.

- Вазелин придется закупать, чтоб не больно было. И с вами я, случись беда, не поделюсь. Будете терпеть жестокое проникновение, - прапорщик в первый раз за все время хмыкнул. - Вперед, химики.

Резинкин стиснул зубы и со своим мнением вперед не лез. Ухо у него болело, но по сравнению со страхом перед первой ночью в казарме боль от удара казалась мелким неудобством.

Он помогал как мог. Старался делать все так, как ему велели.

Рядовой Бабочкин принес еду в пять минут третьего, чем очень рассердил товарища сержанта, но при прапорщике тот ограничился лишь незаметным тычком под ребро.

Обед из перловки и кильки показался Витьке вкуснее маминых щей. Ему даже в голову не приходило, что жратвой его могут обделить. А вот масло хавали только товарищ прапорщик и товарищ сержант. Причем сержант угостил прапорщика, а не наоборот. Интересно.

- Когда же у нас начнут человеческие яйца давать? - мечтательно произнес прапор, заглатывая бутерброд с маслом. Витек аж поперхнулся, представив себе такую перспективу.

Маленький, бледненький солдатик дождался, пока хлопцы порубают, и отправился с пустыми котелками в обратный путь. А механики продолжили свою работу.

Глава 2

ЮРИЙ

К военкомату подъехали всем кланом на старенькой черной «девятке». Машинешку папа приобрел за тысячу долларов у более состоятельного друга детства около года назад.

Показав дежурному капитану повестку, Мудрецкий получил подробный инструктаж - на какой этаж подняться, по какому коридору пройти и в какую дверь стучать.

Папа ломанулся впереди сына. Мама только покачала головой.

- Лейтенант! - крикнул дежурный в микрофон, и динамики, установленные в коридоре, загудели.

Мудрецкий повернулся только после второго обращения. Он не допускал и мысли, что это к нему.

Капитан поманил его рукой. Через стекло Юра видел, как шевельнулись губы: «Иди сюда».

Отключив внешнюю связь, капитан наклонился к окошку.

- Зачем родителей привел?

- Они сами.

- Пап и мам больше нет. Чем быстрее ты это поймешь, тем легче будет дальше. Иди.

Пока поднимались по лестнице, папа успел дважды споткнуться и испачкать обе брючины.

Подошли к обшитой деревянными рейками двери, на которой значилось: «Майор Лихой А.В.».

- Сюда, - подтвердил сын.

Папа в неврастеническом порыве схватился за ручку и рванул ее. Собственную голову он убрать не успел.

Мудрецкие вошли в кабинет без стука, если не считать звона папиного калганчика.

Хозяин сидел за столом, пил чаек из белой чашечки изящного фарфора. Посмотрев на визитеров, майор поставил чашку, погладил лысину, поскреб гладко выбритую щеку.

Само собой получилось так, что папа, мама и сын построились в шеренгу перед работником военкомата.

- Здравствуйте, - вежливо и тихо поздоровался папа.

- Здравствуйте, - вежливо и тихо поздоровалась мама.

- Здра-се, - пыхнул Юра.

- Доброе утро, - улыбнулся Лихой. - По какому вопросу?

Можно и не спрашивать, все на лицах написано. Но разговаривать-то надо. Люди встревожены, ясное дело.

- У моего сына зрение минус три и язва! - выкрикнул в лицо майору раскрасневшийся папа.

Лихой посмотрел в свою чашку. К сожалению, чай кончился.

- Простите, я не понял, язва на глазу?

- Он издевается! - не выдержала и взвизгнула мама, после чего ее затрясло и пришлось сесть на стул, дабы легче перенести накатившую на нее стадию бабьего рева, замешанную на волнении.

- Прекратите над нами глумиться! - забасил растянуто папа. - Я отдал жизнь, работая на Родину! Вы не имеете права забирать у нас единственного сына!

Майор снова спокойно прочесал блестящую лысину.

- Отдали жизнь? Тогда почему вы до сих пор живы?

- Я буду жаловаться на вас!

Мама, сидя на стуле, заревела еще громче.

Лихой причмокнул.

- Да. Тяжелое утро. Господа и дамы, вы вообще ко мне по какому вопросу?

- Мне пришла повестка, - сделал шаг вперед Юра, протягивая бумажку.

- А-а-а-а. Случается. Это не ко мне. Дверь напротив.

Папа потух, мама перестала реветь.

- Извините, - промямлил Юра.

Они вышли из кабинета и подошли к противоположной двери. Вроде такая же табличка «Майор Лихой С.В.».

Папа снова словил дверью по башке.

- Да что у них тут, - возмущался он, перешагивая очередной порог. - Не военкомат, а камера пыток.

- Снова вы? - не поняла мама, глядя на майора.

- Дорогая, они близнецы.

Второй Лихой не пил чаев. Он чах над бумагами, освещая комнату блестящей плешью.

Мудрецкие снова построились.

- Вы не имеете права! - поставил записанную еще дома пластинку Мудрецкий-старший.

- Имею, - растянуто ответил Лихой С.В. И поднял голову. Оглядев шеренгу, точно такой же мужик, как и напротив, почесал лысину. Жест не новый. - Ну, и кому из вас пришла повестка?

Юра хотел отдать ему бумагу.

- Ничего не отдавай им! - воскликнул папа. - Я хочу поговорить с самым командиром!

Майор насупил густые и короткие черные брови и посмотрел на интеллигентного вида мужика искоса.