Книга Я вам не Сталин… Я хуже! Часть третья: Текущая реальность. - Сергей Николаевич Зеленин

шпионов. Он сообщал немцам, кто из работников ГПУ имеет такие-то пороки. Чекистов таких он посылал за границу для отдыха. За эти пороки хватала этих людей немецкая разведка и завербовывала, возвращались они завербованными. Ягода говорил им: я знаю, что вас немцы завербовали, как хотите, либо вы мои люди, личные, и работаете так, как я хочу, слепо, либо я передаю в ЦК, что вы — германские шпионы. Те завербовывались и подчинялись Ягоде, как его личные люди. Так он поступил с Гаем — немецко-японским шпионом. Он сам это признал. Так он поступил с Воловичем — шпион немецкий, сам признался. Так он поступил с Паукером — шпион немецкий, давнишний, с 1923 года».

 

Директор ФСБ России А.В.Бортникова, декабрь 2017 года, интервью «Российской газете»:

«Хотя у многих период 1937-1938 годов ассоциируется с массовой фабрикацией обвинений, архивные материалы свидетельствуют о наличии объективной стороны в значительной части уголовных дел, в том числе легших в основу известных открытых процессов.

Планы сторонников Л.Троцкого по смещению или даже ликвидации И.Сталина и его соратников в руководстве ВКП(б) - отнюдь не выдумка, так же как и связи заговорщиков с иноспецслужбами».

 

Нет и возможно уже никогда не будет в Первопрестольной заведения общепита с более легендарно-таинственной историей - чем ресторан «Арагви», чьи «золотые годы» пришлись на советское время. Появившись в конце 1930-х под покровительством Лаврентия Берии, сие заведение переживёт войну, своего покровителя, всех генсеков, лихие 90-е и закроется только в «сытых» нулевых…

«Арагви» охотно и часто посещали представители правительственной верхушки, иностранные дипломаты, творческий бомонд и интеллектуально-техническая элита Страны Советов. Эти стены уже видели Валерия Чкалова, Михаила Шолохова, Леонида Утёсова и Любовь Орлову и, надеюсь - ещё увидят Юрия Гагарина, Андрея Тарковского, Владимира Высоцкого с его Мариной Влади…

И даже Людмилу Прокофьевну из «Служебного романа».

 

Рисунок 2. Интерьер ресторана "Арагви" описываемых лет.

В последний день зимы 41-го года, 28-го февраля то бишь, всегда полный зал престижного ресторана был наполовину пуст… Или – полон лишь наполовину, смотря как считать.

В левой его половине – почти нет свободных мест. В правой – пустые отдельные столики объединены в один ряд, на который нарядные официантки суетливо-заполошно расставляли приборы. А бегающий вдоль него администратор, отгонял вновь прибывших:

- Таварыщи, здэсь занято!

- Кем занято?

При таком вопросе, щёки Администратора надувались от важности:

- Кэм надо, тэм и занято. Нэ ходы сюда!

А после в свою очередь его вопроса, заданного вполголоса и подозрительно прищурившись:

- А Ви собствэнно, с какой цэлью интэрэсуетесь?

Вопрос обычно отпадал сам собой, как осенний лист с дерева.

Впрочем, с определённого времени «вновьприбывших» как отрезало, а на выходе молчаливо встали двое – одетых хотя и в гражданское, но по всем народным приметам - в казённое. И с этого момента из зала, напротив – перестали выпускать.

На все вопросы, одетые в казённое, отвечали по-казённому же одинаково:

- Вам знать не положено, гражданин (гражданка). Сидите, пейте, кушайте, слушайте песни – всё сегодня за счёт… За кого надо – за того и счёт!

По всему было видно, что кого-то – кого-то очень важного, ждали.

 

В какой-то момент на эстраде оказался небольшой «джаз-банд» и певец - в котором все влёт узнали и от всей души ему поаплодировали, Леонида Утесова, который запел:

« - Я прошёл Сибирь в лаптях обутый,

Слушал песни старых чабанов…

Надвигались сумерки ночные,

Ветер дул с далёких берегов.

 

Эх, приморили, суки, приморили!

Отобрали волюшку мою.

Золотые кудри поседели, знать, у края пропасти стою.

Золотые кудри поседели, знать, у края пропасти стою…6».

 

***

Слева, почти у самого входа, за одним из столиков сидели трое - прилично и культурно одетых граждан средних лет.

Назовём их Физик, Лирик и Историк.

Они культурно выпивали, культурно же закусывали и культурно вели неспешную беседу.

Когда Утёсов закончил и под аплодисменты куда-то ушёл, пообещав вскоре вернуться, вытирая невольно выступившие слёзы, Физик восхищённо:

- Однако, какая песня – как за душу цепляет! Никогда такой раньше не слышал. Кто автор, интересно?

Историк пожал плечами – ему было всё равно.

Лирик же, вполголоса:

- Автора не знаю, но подозреваю что это… САМ!!! Ну, вы понимаете, о ком я говорю?

Все трое не сговариваясь, бросили молниеносный взгляд на портрет на стене и так же молниеносно его отвели. Затем, Историк презрительно скривив губы:

- Не говорите глупостей, уважаемый.

В ответ, Лирик оглядевшись по сторонам – не подслушивает ли кто, пригнувшись поближе к соседям по столику и знаком побудив соседей по застолью сделать то же самое, шёпотом:

- Никому не говорил - боялся… Но теперь можно!

Его соседи по столику переглянулись и опасливо покосились на «добрых молодцев» в казённом на в ходе в заведение:

- А почему теперь «можно»?

- «Оттепель». Инакомыслящим - просто морды бьют, но не сажают.

Физик, с отчётливо слышимым в голосе скепсисом:

- Ах, ну да… Слышал, слышал – а как же! Но на себе опробовать так и не рискнул. Так, что Вы хотели рассказать?

Лирик, после довольно продолжительной, отчётливо видимой по лице борьбы между желанием поделиться информацией и боязнью понести за это ответственность, вдруг решился::

- Где-то в середине января этого года, в этом же ресторане гулял… ОН!!!

И осторожно, краешком одного левого глаза, покосился на портрет на стене. Его примеру последовали и остальные двое.

 

После довольно продолжительного молчания, Историк безапелляционно заявил:

- Не может такого быть!

Физик, всё так же скептически улыбаясь:

- Вы это серьёзно? Откуда такие сведения? В газете «Правда» и прочих, в последнее время печатают много чего… Дивного! Но вот такого вот, извините,

читать ещё не доводилось.

Лирик «бегая» по залу глазами, где бегали официантки:

- Понимаете, с одной из них у меня… «Роман»! Ну, сами понимаете…

Физик и Историк некоторое время понаблюдав за работницами советского сервиса – про каждую из которых можно сказать «мечта поэта», завистливо протянули:

- Понимаем…

- Так вот, в тот раз Он(!) эээ… Мягко говоря - «перебрал»… Чего вы думали? Водки! Напившись, как… Он делал непристойные предложения Фаине Раневской и, на пару с Утёсовым спел несколько совершенно неизвестных последнему песен.

Физик с Лириком были в шоке и это ещё слабо сказано!

- Что? Прямо в зале? Домогался и пел?!

- Нет, здесь у него отдельный кабинет. Но обслуживали то официантки из зала!

 

Историк задумчиво:

- Впрочем, не удивительно. Он(!) занимался рифмотворчеством ещё в семинарии. А среди товарищей по партии считался хорошим стихотворцем и часто переписывался с ними в стихотворной форме.

Лирик с профессиональной ревностью:

- Детские стишки! Право какие пустяки – кто в нежном возрасте этим не грешил, пусть первым кинет в меня камень. Скажите мне, что Он(!)ещё и печатался!

- Печатался и почаще чем Вы, уважаемый! За один года - шесть опубликованных стихов в одной грузинской газете.

Сказать по правде, Лирик жил прошлыми заслугами перед советской литературой. После поэмы о строителях изображённого на пачке папирос «Беломор-канала», он получал зарплату от Союза