Книга Остракон и папирус - Сергей Сергеевич Суханов

Жрица нахмурилась:

— Двух трупов вам мало? Сегодняшнюю драку я еще постараюсь замять, но, если такое будет повторяться, по всей Элладе разнесется слух, будто храм Геры на Самосе перестал быть надежным убежищем... Это прямая угроза авторитету фиаса.

Геродот сидел с кислым выражением на лице. Он не знал, что сказать. Помолчав, Метримота продолжила.

Теперь она говорила вкрадчиво:

— Решение есть, хотя за него придется заплатить.

Галикарнасец поднял на нее удивленный взгляд:

— Заплатить? Чем? У нас осталось всего несколько драхм на еду.

Жрица вздохнула:

— Ты знаешь, что ребенок, родившийся в храме, становится собственностью фиаса. Мы обязаны забрать его у матери, вырастить, а потом посвятить Гере. Такова плата за предоставленное убежище... После родов мать покидает храм, но в случае с Полой я готова сделать исключение. Она может стать гиеродулой и сама нянчить младенца. Но только по собственному желанию... Взамен я обещаю, что Батта выгонят с острова. Наемников Лигдамида на Самос тоже больше не пустят. Тиран Галикарнаса нам не указ, пусть ловит врагов на своей территории... Ты и твои родственники сможете спокойно жить на острове. Например, в доме Херила... Или арендовать усадьбу-синоцию. Найдешь себе простата, который за тебя поручится перед Народным собранием, будешь платить ежегодный налог в казну... И никто вас пальцем не тронет.

— Зачем тебе Иола? — удивился Геродот. — Ты ценишь ее как повариху?

Жрица покачала головой:

— Готовит Иола отлично, но не это главное...

Поднявшись с канапелона, она поманила за собой галикарнасца:

— Иди за мной.

Пришлось снова обогнуть храм. Из пронаоса Метримота повела Геродота в главный зал Герайона — наос. Родственники проводили обоих недоуменными взглядами.

В наосе царил полумрак. Сквозь арку адитона виднелся древний деревянный идол сидящей на троне Геры. Посреди зала на мраморном постаменте стояла огромная медная чаша с выпуклыми, как у тыквы, долями. На ее натертых до блеска боках отражались огоньки тлеющих тимиатерионов.

Верхний обод чаши был украшен виноградными лозами, две внушительные ручки по бокам изгибались побегами аканта, по краю широкой круглой подставки бежала непрерывная лента из символа вечной жизни меандра.

Жрица показала рукой на чашу:

— Это кратер для смешивания вина, который лакедемоняне везли в подарок Крезу.

Геродот с пониманием закивал:

— Да, я знаю, мне про него еще в Дельфах рассказывали... Послы заявили геронтам, что по дороге их ограбили саммеоты.

— Нет! — резко сказала Метримота. — На послов никто не нападал, геоморы выкупили кратер, чтобы посвятить его в Герайон.

— Тогда зачем они придумали грабеж? — Галикарнасец не мог скрыть удивления.

— Чтобы иметь предлог для нападения на Самос, — уверенно заявила жрица. — Спарта попыталась это сделать при Поликрате, когда изгнанные тираном мятежники попросили эфоров о помощи. Объединившись с коринфянами, лакедемоняне послали к острову флотилию. Им даже удалось захватить одну из крепостных башен, однако Поликрат сумел отбить атаку. Сорокадневная осада полиса закончилась безуспешно для Спарты, тогда флотилия отплыла домой... И дело здесь вовсе не в чаше. Захватчики хотели оставить на острове гарнизон, чтобы контролировать торговые пути из Эллады в прибрежные полисы Ионии.

Геродот слушал жрицу, затаив дыхание. Он только что узнал одну из тайн большой политики.

Метримота обвела зал рукой:

— Все, что ты здесь видишь, — это дары Герайону от царей, свободных полисов и богатых адептов... И не только из Эллады. Вон те два деревянных ксоана — подарок фараона Амасиса... Бронзовые доспехи и серебряные сосуды раньше находились во дворце Поликрата. Они были пожертвованы храму писцом Поликрата, Меандрием... Картины на деревянных досках с изображением переправы армии Дария по понтонному мосту через Геллеспонт посвятил в Герайон строитель этого моста Мандрокл... Медный кратер с опорой в виде трех коленопреклоненных статуй и венцом из голов грифонов по верхней кромке — подарок самосских купцов, которые плыли в Египет, но из-за бури оказались в Тартессе. Вернувшись домой, они удачно распродали тартесские товары, а на десятую часть прибыли заказали этот кратер...

Геродот уважительно взирал на реликвии. Ему всегда хотелось узнать их историю, но удобный случай представился только сейчас.

— Так вот... — продолжила Метримота. — Сокровищам храма требуется уход. Младшая жрица, которая этим занималась, умерла от укуса змеи... Я долго присматривалась к Иоле. Мне нравится ее чистоплотность, аккуратность в работе и доброжелательный нрав. Думаю, в ее лице я найду прекрасную замену умершей жрице... Я с ней поговорила. Иола мне рассказала, что до рождения сына совершала паломничество в эфесский Артемисион. Но после того, как стала матерью, начала регулярно посещать храм Зевса Карийского в Миласе. Там она приносила жертвы к алтарю Геры и просила богиню о здоровье для мальчика...

Вздохнув, она закончила:

— Иола недавно пережила тяжелое потрясение, потеряла мужа... Как женщина я ее понимаю. Она призналась, что горе ее сломило, поэтому ей хотелось бы переехать в Миласу и посвятить себя служению Гере... Но ведь она уже в храме Геры... Зачем куда-то уезжать?

Геродот возразил:

— Ты сказала, что ей придется стать гиеродулой, то есть добровольно отказаться от свободы.

— Таковы правила фиаса, — возразила жрица. — Но это ненадолго, только до весеннего равноденствия. Во время празднования Великих Дионисий она пройдет инициацию и станет младшей жрицей, при этом будет пользоваться полной свободой.

— А Формион? — с сомнением в голосе спросил галикарнасец. — Ты лишаешь его матери.

Метримота казалась непреклонной:

— Формион уже не ребенок и не нуждается в материнской опеке. Сегодня он доказал, что умеет постоять за себя. Пока вы