Книга Идентичность Лауры - Ольга Владимировна Маркович

по вечерам зависал в баре. И если западал на какую девицу, то в восьмидесяти процентах случаев уходил с ней. Только местные девушки с ним не водились. Он пользовался плохой славой. На Ланке жив традиционализм. Туристки же, падкие на экзотику, Джая любили, а он оправдывал их ожидания. Создавал желаемый образ. Барбершоп посещал. Очень любил свою бороду и всячески ее обихаживал. Татуировки по всему телу набил. На фоне темно-коричневой кожи те не сразу бросались в глаза. Только если приглядеться, можно было заметить, как он ими вдоль и поперек разукрашен. Я толком не знаю, чем он зарабатывал. Из семьи он очень приличной, обеспеченной, по ланкийским меркам. Правда, вряд ли родители помогали ему сейчас финансово. На уроках серфа тоже сильно не разживешься. Но по тому количеству времени, что он проводил в баре, и по тому, что его знали все приезжие, думаю, он распространял «развлекательные снадобья».

Мы с Санджаем были дружны в детстве. Сейчас не особо. Иногда болтали. Я ценил его непосредственность. Джай любил слушать про Италию. Он нигде, кроме Ланки, не был. Да тут девяносто процентов населения не то что в Италию — дальше своей деревни не выезжали. Потому я ему рассказывал, где был, что видел, а он улыбался и накидывал вопросы. Как там то? Как там это? И все не мог понять, почему я приехал обратно. Я тогда задал ему встречный вопрос: променял бы он серф на огни большого города, если б смог? Он задумался и согласился, что не променял бы. Наверное, потому, что в одном был по-настоящему уверен. В умении брать волны.

А когда он на Джесс глаз положил, я, признаюсь, в первый раз в жизни на него разозлился. Я эту девушку отчасти себе присвоил. Понимал, что у нее есть муж и все такое. Но среди местных я считал себя ее главным фаворитом. Она чуть ли не через день прибегала ко мне в бар и трещала без устали, словно сутки до того не разговаривала. Любезничала. На теннис позвала. Я тогда не знал, что она в принципе такая дружелюбная.

А когда я на Санджая мертвого взглянул, я на него уже не злился. Только тогда, наверное, и перестал. Накануне вечером народу в баре собралось полно. Я напитки делал, а сам поглядывал на Джесс и Санджая. На то, как они перемигиваются. Я не верил, что они серьезно до чего-то «домигаются». Только я ошибся. Сначала он за лежаки ушел, а потом и она за ним. Там, где они скрылись, берег делает поворот, и то, что происходит в той стороне пляжа, можно увидеть лишь с моря. Это наша маленькая уединенная бухточка.

Те, кто был с Джесс на ужине, — муж и еще один. Им хоть бы что. Сидели и спорили. Еды они заказали на четверых, только одну лишнюю порцию собирались забрать с собой. Джесс рассказывала, что они на вилле парами живут. Она с мужем и еще одна парочка, нелюдимая. Только той, второй, дамы не было.

Когда Джесс за Санджаем ушла, не было их долго. А потом я отвлекся на какое-то время, а когда спохватился, компания их уже исчезла. Даже ту еду, что с собой заказывали, оставили. Так быстро засобирались.

Уже к двенадцати утра следующего дня заявилась в бар полиция. Стали спрашивать, кто что видел. Я знал, что про Джесс не скажу. Не скажу, что она с Джаем в бухте находилась. Но про нее рыбаки рассказали. Рассказали, что видели, как они за лежаками… Ну, вы поняли. Видели, короче.

Труди. Рыбный рынок

Что мне тут тяжелее всего дается, так это еда. Я представляла азиатские гастрономические изыски иначе. Думала, будем объедаться морепродуктами. Но в местных заведениях креветки приличных размеров — редкость, а если и положат в заказ большие, то уж непременно неочищенные. Сиди ковыряйся. Это я не говорю о сашими из тунца. Ломтики раз на раз не приходятся, и имбиря не докладывают. Ясное дело, что блюдо японское, а не ланкийское, но и не называли бы его тогда сашими! Была грешная мысль, что они на доставках экономят, но Эл говорит, что и в заведениях на тарелке все точно так же выглядит. Наша помощница по дому, юркая старушонка Марджани, поедет сегодня на рыбный рынок. Я набралась смелости и напросилась с ней. Надо иногда выходить из дома, а раннее утро для этого самое лучшее время. Выберу креветок и самого жирного тунца. Ну, а если не решусь выйти, так посижу в тук-туке. Тоже прогулка.

В комнату постучали. Из-за тяжелой двери появилась маленькая седенькая голова со сморщенным лицом кофейного цвета:

— Мадам, вы хотели поехать на рыбный рынок.

Я сидела под пологом нашей с Элом кровати — правда как самая настоящая «мадам» — и писала. Мне нужно было закончить небольшой рекламный текст для заказчика. Марджани вечно называла меня «мадам». Только так и никак иначе. Эл сопел рядом. И я приложила палец к губам. Ланкийцы, вероятно, не распознают языка жестов. Старушонка понимающе кивнула, но ответила еще громче, чем прежде, что ждет меня внизу. Я тихо сползла с кровати, прошелестев по простыням оборками юбки любимой муслиновой сорочки. В ней я ощущала себя подружкой Тарзана — Джейн. С пальмами за окном — стопроцентное попадание. Покрутилась перед зеркалом, забрала растрепавшиеся во сне волосы в тугой хвост. Они у меня от природы волнистые, а в этом влажном климате начали извиваться черными змеями. В общем, собралась как можно быстрее и поспешила к милой Марджани. Та бродила в холле из угла в угол. Увидев меня, заулыбалась наполовину беззубым ртом:

— Вам очень идет, мадам! — Она показала на мои волосы. — Так вам лучше, чем… — Она, видимо, не знала, как сказать на английском «лохматые», и изобразила двумя руками над головой беспорядок. Я оценила ее способности в пантомиме и решила, что все-таки зря грешила на ланкийцев в вопросе языка жестов.

Тук-тук ждал за забором. Мы прошли к нему густым садом виллы «Мальва», похожим на ожившие декорации к текстам Элизы Бернетт. Заросший великанскими папоротниками, цикламеновыми цветами и остроиглыми растениями наподобие пурпурного алоэ вера. Все они расступались перед нами, двумя маленькими женщинами, на утренней влажной тропе, ведущей в мир. Усевшись на скрипучие дерматиновые вечно съезжающие сиденья, мы поехали по проселочной дороге. Марджани в задумчивости кивала своим мыслям и смешно шевелила подбородком, будто перекатывая что-то во рту. Мне было спокойно с ней. Утренняя Ланка, еще не разогретая полуденным солнцем, казалась прозрачной.