Книга Последняя смерть Дельфина - Владислав Юрьевич Булахтин

спине, стараясь преодолеть взглядом бездонность неба. Дельфин нарезал круги вокруг неё. — Любовь не надо закреплять — либо она есть, либо нет. Клятвы только для того и дают, чтобы нарушать. Не хочу обязательств, если не знаю — смогу ли их выполнить.

— А я хочу обещаний, велеречивых, роковых, весом с Джомолунгму. Мне комфортно, когда груз на горбу. Слова ты считаешь ерундой. Во что тогда ты веришь?

Мышь ни секунды не сомневалась:

— В Волгу.

— А я — в кровь, — Дельфин достал из карманчика плавок лезвие и полоснул по левой ладони. В тот день Мышь взрезала подушечку пальца, опасаясь как бы Дельфин не придумал более сложных испытаний чувствам — доплыть до другого берега, поднырнуть под пароходом, перестать дышать, пока стая журавлей не вспорхнет с Жигулевских гор.

Оставляя почти невидимый, туманный след крови в воде, они поплыли назад.

Самоубийственные поступки вкупе с патологической невинностью были единственным, что вызывало у Мыши раздражение в Дельфине.

Все началось в пятом классе. Димка Лихачев все уши прожужжал, как ему нужен велик, и однажды Дельфин потащил его в спортивный магазин, подошел к одному из продавцов и вежливо попросил: «Мне нужен один из ваших велосипедов, — он ткнул в недорогую модель. — К сожалению, у меня нет денег, но как появятся, я обязательно расплачусь».

Продавцы рассмеялись. Когда Дельфин с велосипедом попытался прорваться на улицу, ему надавали подзатыльников, выдернули руль из рук и выгнали на улицу. До приезда полиции Дельфин успел вынести все окна в магазине. Метнув камень в очередное стекло, он не забывал прокричать: «извините… я вынужден… требования мои прежние…».

Неизвестно, где он научился подобному способу шантажа — подсмотрел в кино, вычитал в книгах?

Мышь, которая по крупицам собирала истории о «самоубийствах Дельфина», дословно знала, что он сказал в отделении:

— Господа полицаи. И я, и вы поступаем категорически неправильно. Я вынужден просить вас отпустить меня — иначе я приму меры по самоустранению из этой комнаты.

Полицейские хотели сдать Дельфина на руки родителей — известных в городе преподавателей СТГУ. Через пять минут, когда полицейские все ещё похохатывали над угрозами, Дельфин изловчился и разбил голову об стену. Месяц он пролежал в коме, зрение и подвижность правой руки восстановились только через полгода. Когда он в следующий раз пришел в магазин, велосипед выкатили по первому его жесту. Димка не принял подарка и навсегда перестал дружить с Дельфином.

За первым опытом последовали другие. Каждый раз Дельфин добивался чего — то не лично для себя и каждый раз пытался умереть по-настоящему. Потом долго, болезненно выживал.

Последний раз это произошло пять лет назад. Сызрань мирно и технологично передавали новой администрации — не произошло даже минимальных перебоев с едой.

Новые руководители, окрыленные удачей в других городах России, прибыли в столь ничтожном количестве, что боевая группа в 50–60 голов могла закидать их гнилыми помидорами.

Отдельные наивные личности надеялись взять власть в свои руки. Среди них был и двадцатилетний Дельфин. Он занял оборону на трассе, по которой шла колона танков 6–ого механизированного корпуса. Первое знакомство Дельфина с этим подразделением состоялось в трех километрах от города.

На счастье верная роковая нота заиграла в голове у капитана ведущего танка — он остановил машину в полуметре от парнишки, стоящего на середине дороги, и дал команду объехать смешное препятствие.

Глотая жаркую дизельную волну, перекрывая грохот машин, стараясь не обращать внимания на дрожащую под ногами землю, Дельфин заорал в мегафон по-английски:

— Бойцы! Разворачивайте драндулеты! — понимая, что его в любую секунду могут изрешетить в капусту, зачастил угрозами. — Если решите размяться на мне, учтите — наша беседа идет онлайн на всю Евразию, — он ткнул в сторону придорожных сосен, с которых гроздьями свисали европейские журналисты, отчаявшиеся искать сенсации в бескровной капитуляции России. — Как только вы проследуете мимо меня, я взорву всё это хозяйство, — за спиной Дельфина громоздились коробки. — Если развернетесь и направитесь в Сызрань другой дорогой, на ней будет кто — то из моих друзей. Вам не удастся мирно войти в наш город!

Капитан головного танка принялся советоваться с командованием. Простенький эпизод триумфального покорения будущей столицы затянулся почти на сутки. Дельфина не решались убрать — для этой тонкой работы отдельно не подходил ни снайпер, ни спецназ.

В тот день командование продемонстрировало удивительное умение решать нестандартные задачи. Чтобы нейтрализовать Дельфина, задействовали почти все силы — генераторы электронных шумов, снайперский огонь, провели целый радиоспектакль, чтобы отвлечь внимание самоубийцы.

В результате — видеокамеры журналистов не смогли зафиксировать даже звуковую дорожку события, а Дельфину не удалось передать сигнал на взрыватель. Когда он бросился к коробкам за спиной, чтобы вручную активировать взрывчатку, десяток снайперов потренировались в меткости. То, что ни одна рана, не стала смертельной, Мышь (и многие другие) считали божественным промыслом.

Впрочем, Богу было бы довольно утомительно каждый раз оказываться рядом, когда Дельфин рискует жизнью.

Мышь точно знала — сегодня он снова пошел умирать.

Одна из цепей, удерживающих качели, со звоном лопнула. Мышь удачно приземлилась на колени — в песке валялись звенья — колечки. В местах их соприкосновения друг с другом металл словно ослабил железную хватку.

«Разве такое может быть, чтобы одновременно разогнулись несколько узлов цепи? — с удивлением подумала Мышь. — Вся система трещит по швам?».

Она пошла домой, чтобы со страхом ждать сигнала, который Дельфин должен подать своим сторонникам.

11:11

— Всё просто и одновременно чертовски сложно. Они называют себя тихонями и готовы умереть по первому сигналу.

— Тихонями? — закашлялся Штефан.

— По — вашему шахиды. Террористы, — подсказал Звонарев. — У тех, кого мы «пробили», имеются официальные заявления в администрацию и прокуратуру, что они по доброй воле и в здравой памяти взорвали какой-нибудь объект. Я не докладывал наверх, но там и без меня чуют накал страстей, — Звонарев выдержал щемящую паузу. — Расследование ведется более полугода. По самым скромным прикидкам только в Сызрани свыше пяти тысяч тихонь, готовых выйти на улицу и взорвать себя вместе с миротворцами и объектами инфраструктуры.

Звонарёв получал эстетическое наслаждение от последовавшей гоголевской паузы. Рот Штефана раскрылся. Через минуту толстяк попытался сопротивляться:

— Насколько точные сведения?

— Точнее не бывает. Достаточно сигнала, и город взлетит на воздух, — Звонарев махнул рукой, приглашая взглянуть на экран компьютера. — Видите черные цифры на красном квадрате[38]? Потенциальные шахиды. В военное время всё зло происходит от гражданского населения. Степень опасности социальных сетей все еще недооценивается государством. Самоорганизация, дебилизация, мобилизация — сотни разных способов провернуть на елде наивные правоохранительные органы. Сеть — враг