Книга Принц мафии - Ви Картер

насколько тихо звучит мой голос, и я прочищаю горло.

— Чего тебе? — рявкает он, а затем обращается ещё к кому-то. Он звучит приглушённо, как будто закрывает рукой трубку.

— Деньги взаймы, — я жду и, когда он молчит, повторяю, на этот раз громче.

— Сколько? — его голос всё так же приглушён, но сам факт того, что мы ещё говорим, вселяет в меня надежду, и уверенность во мне растёт.

Я смогу это сделать.

— Двенадцать штук.

Его смех заставляет меня убрать телефон подальше от уха. Я жду, пока он перестанет смеяться, и прикладываю телефон обратно.

— Возьму две сотни процентов.

— Это грабёж!

— Ну так позвони в свой ебучий банк, — похоже, он собирается повесить трубку, а я не могу позволить этому случиться. Я не могу позвонить в банк, потому что уже брала деньги для того, чтобы сохранить крышу над головой, и теперь с трудом выплачиваю этот кредит.

— Сколько времени есть на то, чтобы вернуть?

Он тяжело вздыхает.

— Два месяца.

— Два месяца? — повторяю, поворачиваясь спиной к груде тарелок в раковине. — Тридцать шесть штук за два месяца, — говорю я, встречаясь взглядом с матерью.

Она стоит, прислонившись к дверному косяку с чашкой в руках, и внимательно наблюдает за мной.

— Дай мне немного подумать, — отвечаю я, но уже знаю, что это невозможно.

— Ага, подумай об этом, — издевательским тоном говорит он и вешает трубку.

— Ну? — спрашивает мать, глядя на меня полусонными глазами.

— Ты сможешь выплатить тридцать шесть штук за два месяца?

Она отводит кружку подальше от себя и роняет подбородок себе на грудь.

— Это не мой долг.

Я качаю головой и долго смотрю на телефон, а затем сую руки в карманы.

— Ты что, не слышала, что сказали эти мужики? Они отправят тебя в бордель.

— Не говори ерунды, — её плечи расслабляются, и она отпивает из кружки.

Я не могу сейчас с ней об этом говорить. Это бессмысленно. Других ростовщиков в окрестностях нет. Моя семья сожгла слишком много мостов.

— А что насчёт твоей богатенькой подружки?

Мой желудок сжимается от чувства вины.

Я так часто вспоминала о Дане. Но я не могу. Она путешествует по Италии со своими друзьями.

— Ты о ком? — притворяюсь, что не поняла её, и наполняю раковину водой.

Мама выдвигает стул и садится на него. Через какое-то время мне начинает казаться, что она уже ушла, но затем я слышу щелчок её зажигалки.

— О’Риган, — выплёвывает она их фамилию.

Опустив руки в ледяную воду, я отскребаю грязные тарелки.

— Горячей воды нет, — говорю я пене.

— Те, что отдавали тебе всю одежду.

Я сжимаю кулаки под водой. Дана всегда отдавала мне свою ненужную одежду. Став постарше, я перестала её брать. Я чувствовала себя так, будто беру подачки.

— Ты же знаешь, что её семья владеет «Гадюкой», — продолжает отвлекать меня от работы мама.

— Ты откуда знаешь? — бросаю на неё взгляд через плечо и тут же отворачиваюсь. Она выматывает меня, даже когда я просто смотрю на неё.

— Я была там несколько раз, — она встаёт, забирает грязную тарелку со столешницы и переставляет рядом с собой на стол.

Я пытаюсь отогнать возникающие в моём воображении картинки того, как она обжималась с незнакомыми мужиками.

— Дана в Италии, — отвечаю я, тут же пожалев о сказанном. Часики тикают. Мытьё тарелок и болтовня с мамой не помогут нам выбраться из этой передряги.

— Поменьше негатива, Мейв. Ты всегда нравилась её матери.

— Негатива? — переспрашиваю я, вытирая мокрые руки о свои джинсы и поворачиваясь к маме.

Она тушит сигарету в тарелке.

— Да, в тебе слишком много негатива. Даже Деклан так считает.

От её слов мне становится больно. Я не хотела, чтобы она упоминала его имя.

Я молча выхожу из кухни, подхватив по пути свою сумку. Достаю из бокового кармана сумки ключ от своей спальни, открываю дверь и захожу внутрь. Запах благовоний и свежести встречает меня. Я оставила окно приоткрытым, но шторы были задёрнуты. Уезжая, я всегда закрываю дверь, иначе моя мать может продать все мои вещи. В действительности продавать почти нечего. Но в моей комнате есть хоть какая-то мебель, и здесь чисто.

Стараясь ни о чём не думать, я достаю из шкафа чёрный облегающий топ. Он идеально льнет к моему телу — как разлившиеся чернила. Надеваю чистые чёрные джинсы и распускаю длинные светлые волосы, позволяя им свободно спадать по спине. Если хочу попасть в «Гадюку», мне нужно выглядеть подобающе.

При мысли о встрече с Джеком О’Риганом у меня всё сжимается внутри, но я знаю, что он работает там и днём, и ночью, как сказала мне Дана. А ещё она сказала, что там работает её кузен Киан, который не такой засранец, как Джек.

Я смотрю в зеркало, уже собираясь попытаться отговорить себя от этой затеи. Если у меня и есть хоть какой-то шанс достать эти деньги достойным способом, то только с помощью О’Риганов. Я могла бы поработать в клубе или что-нибудь убирать для них, чтобы потом расплатиться с долгом.

Дана рассказывала мне бесчисленные истории о том, как их семья помогала людям. Если я попрошу, она даст мне эти деньги, но я знаю, что она не позволит мне их ей вернуть. А это не та сделка, которую я бы хотела заключать. А ещё я не хочу отдавать Ленни двести процентов.

Я натягиваю кожаную куртку и достаю клатч. Затем снова закрываю свою комнату на замок. Проверяю, заряжена ли батарея телефона, и замедляюсь возле двери в комнату Деклана. Приоткрываю её и вижу, что он спит.

Тиски, сдавившие мою грудь, немного ослабевают, когда я выхожу из нашей маленькой хибары и прохожу по дорожке вдоль заросшего сада. Несколько соседских парней провожают меня взглядами. Я киваю в знак приветствия и продолжаю путь.

Держать рот на замке и не высовываться. Благодаря этим правилам я научилась выживать в нашем райончике.

Я подумываю о том, чтобы взять такси, но решаю прогуляться двадцать минут, чтобы попробовать отговорить саму себя.

Передо мной вырастает «Гадюка», освещая тремя этажами неонового света улицу внизу. Толпа уже начинает собираться перед входом. Ещё рано, и я присоединяюсь к ним. Мы постепенно продвигаемся вперед, и, когда наступает моя очередь, я собираюсь пройти мимо охранника, у которого лицо похоже на морду питбуля.

— Удостоверение личности, — говорит он, глядя поверх моей головы на улицу.

Его жвачка не такая белоснежная, как его зубы. Я протягиваю ему свои документы, и он внимательно их рассматривает. Девушка позади меня громко покашливает, как будто это