Книга Нетаньяху. Отчет о второстепенном и в конечном счете неважном событии из жизни очень известной семьи - Джошуа Коэн

но в духе нашего факультета разделять любые страдания. Страдает философский, страдает и исторический. Психологический, куда ж без него. Страдает русская кафедра, а с ней страдает и наш факультет — вселенское русское страдание. Хуже всех точные дисциплины с их потребностью в лабораториях. Точные дисциплины не только дороги, но и жадны. Они руководят своими кафедрами так, словно идет война. Можно подумать, они у себя не свиней током глушат, а мастерят бомбу. Они потратили бы время и силы с куда большей пользой, если бы организовали монетный двор и изобрели новаторский способ подделывать деньги. Потому что деньги нужны, а в кошельке пусто, и в кармане дыра. Деканы и члены правления считают каждый грош, сами понимаете, что это такое. Не мне вам объяснять, что экономику лучше оставить экономистам. Вместо того чтобы изыскивать средства, вместо того чтобы привлекать благотворителей или пожертвования, они один за другим пересматривают бюджеты кафедр и факультетов, пункт за пунктом, в надежде найти неизрасходованные средства и пустить их на что-то еще.

Звякнули кубики льда в стакане доктора Морса, точно аплодисменты, мои же стучали о стекло в моей дрожавшей руке.

— То есть урезать фонды не планируется?

Он нахмурился.

— Не волнуйтесь, Руб. У вас нет причин волноваться… тем более что вас и без того уже урезали.

Должно быть, на моем лице отразился страх, поскольку декан добавил:

— Не берите в голову, ради бога, не берите в голову. Я всего лишь пытался разрядить обстановку шуткой про обрезание.

Я выкашлял смешок, и декан продолжал, уже серьезнее:

— Я вам обещаю, Руб, вас не урежут и не сократят. Но нас, историков, грабят.

— Почему именно нас?

— Потому что наш факультет — исключение. Так было всегда. Историки богаты. Наш бюджет — предмет зависти математиков, даже физиков и геологов. Потому что мы не транжирим средства. Но администрация и ректор имели наглость не согласиться: мне было сказано, это-де оттого, что мы не берем новых сотрудников. Представляете? Вы представляете, что, оказывается, можно сердиться на того, кто держится бережливости, если взять лишь одно из несметного множества наших достоинств?

— Нет, не представляю, — только и ответил я, но подумал другое: последним он взял на работу меня, я единственный новый сотрудник нашего факультета со времен Хиросимы и Нагасаки.

— В общем, — продолжал доктор Морс несколько рассеянно, — именно это они и сделали: упрекнули меня в недостаточной расточительности. Сказали, что я должен взять кого-нибудь на работу или накопленные нами средства отберут и передадут кому-то другому. Факультету, который, скажем прямо, все профукает. Между нами говоря, подобное требование — чистое вымогательство. И угроза, ну да уж ладно. Вот так теперь ведут дела в университете: к преподаванию все чаще относятся как к бизнесу.

— Кажется, к этому все идет.

Доктор Морс выдохнул дым, повернулся к стене, лицом к картам.

— И хотя мне, признаться, по душе родственная камерность нашего факультета, выбор очевиден: лучше взять нового научного сотрудника, чем признать поражение и передать нажитые с таким трудом деньги Дриггерту с аграрного или, боже упаси, Памплеру с факультета физической культуры.

— То есть мы возьмем нового сотрудника?

— Возьмем. Повесим на двери табличку: «ТРЕБУЮТСЯ РАБОТНИКИ, ОБРАЩАЙТЕСЬ НА ФАКУЛЬТЕТ».

— Есть какие-то конкретные требования?

Я вообразил себе табличку с надписью: «ЦВЕТНЫМ, ИРЛАНДЦАМ И СПЕЦИАЛИСТАМ ПО ЕВРОПЕЙСКОЙ ИСТОРИИ ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬСЯ», но уже перебирал в голове пожелания к кандидатам и то, чего не хватало факультету: Ближний Восток, Юго-Восточная Азия, Византия, противник исторического оптимизма, демография, историография, сотрудник-индофил, сотрудник, говорящий на хинди, сотрудница.

— Требований нет. Есть ограничения. Ограничили нашу независимость. Сообщили мне, что, раз мы такие богатые, наш факультет обязан взять сотрудника, который параллельно будет вести занятия на другом факультете — на факультете, каковому не удалось скопить столько же, сколько нам. И раз ему это не удалось, надо его поощрить.

— Мне кажется, это несправедливо.

— Вам не кажется. Справедливость — слишком ясный и честный принцип, он не для этих людей. Они оперируют понятиями «кросс-листинг», «междисциплинарный подход». Оптимизация, эффективность. Я так понимаю, это будущее: многофункциональность, приписка к разным коллективам. Не удивлюсь, если через несколько лет вам поручат готовить студентов к экзамену на бухгалтера. Разумеется, они согласятся на любую помощь: в отчетах у них бардак.

Он опустил голову, словно указывая на бардак, но стол его пустовал.

— А моя-то какая роль?

Доктор Морс встрепенулся, посмотрел на свой стакан.

— Помешать этому посягательству мы бессильны, следовательно, в течение семестра будем приглашать соискателей, устраивать собеседования, пусть проводят занятия, читают открытые лекции. — Декан подался вперед. — В этом и заключается ваша роль, Руб.

— Моя?

— Я позвал вас, чтобы попросить об одолжении.

— Буду рад.

Доктор Морс скривился, качнул стакан, содовая зашипела.

— Вообще-то это даже не столько одолжение, сколько ваша прямая обязанность, просто выполните вы ее раньше обычного. Как вам, несомненно, известно, все сотрудники факультета по очереди участвуют в работе комиссии по приему новых сотрудников. Поскольку вы на факультете человек новый, ваша очередь должна была подойти еще не скоро — может, вакансии через две-три, но теперешний случай — исключение, и если вы согласитесь сейчас, то в дальнейшем вам не придется заниматься этим повторно. Вы поучаствуете сейчас, а не потом. Выполните свои обязанности чуть раньше.

— То есть мы возьмем нового американиста?

— К сожалению, нет, мы ведь только что взяли вас. Придется нам поискать специалиста в уголках и закоулках европейской истории.

— Европейской истории?

— Я стараюсь убедить себя, что это навязанное нам требование только к лучшему, что оно облегчит тяжкое бремя нагрузки мне и прочим специалистам по истории Европы.

— Тогда зачем мне участвовать в комиссии? Я же не занимаюсь историей Европы.

Доктор Морс пыхнул трубочкой, словно, раздумывая над следующей своей репликой, сначала выпустил ее с дымом.

— Участие в комиссии обязательно. Все сотрудники факультета должны отбыть срок. Специальность кандидата в данном случае роли не играет. Большинство и так загружено по полной, и в комиссии им предстоит заседать в следующем семестре. Например, мы с доктором Хиллардом не только примем участие в работе комиссии вместе с вами, но и будем заседать в комиссии по рассмотрению кандидатур штатных преподавателей, вашей в том числе…

— Я понял. Извините. Буду рад помочь.

Доктор Морс отмахнулся, рассеяв дым.

— Один из кандидатов подает большие надежды. Специалист по истории Европы, медиевист.

— Медиевист?

— Кажется, да. Вроде бы занимается Иберией. Пятнадцатым веком. В общем, мы хотели бы узнать ваше мнение.

— Мое?

— Особенно ваше.

Это меня озадачило. Он хочет узнать мое мнение о чем? О Средних веках? Это ведь то же самое, что