Книга Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Скибинских (Лихно)

порога ресторана Антея. Но Антей был не дурак. Он твердо знал, что его сила в связи с землей, и категорически отказывался от нее отрываться. Геракла он называл Гера и пытался лягнуть его в живот. Наконец Геракл ловко провел двойной «нельсон», крякнул и приподнял Антея. Антей сразу обмяк и покорно надел шапку. Так был совершен седьмой подвиг Геракла.

Бахус отыскал местечко за столиком, где уже сидели трое: два периферийных Божка и один столичный Бог. Периферийные подливали местному:

— Так что, поедут в наш район новые колесницы?

— Если смажем, поедут! — многозначительно гудел столичный.

— А когда поедут? — интересовались периферийные.

— А когда смажем!

Периферийные заказали еще балычка.

Через полчаса к столику Бахуса подлетела прелестная нимфа. Она приготовила блокнотик и вопросительно посмотрела на клиента. Бахус заказал салат «Дионис», котлеты «по-зевсовски» и бокал нектара. Нимфа застенографировала его пожелания и снова вопросительно уставилась на Бахуса:

— Пить что будете?

— Я же сказал: бокал нектара.

— Это запивать, — терпеливо улыбнулась нимфа. — А пить что? Вино, водку, коньяк?

— Ничего не нужно, — твердо сказал Бахус.

Нимфа презрительно фыркнула и упорхнула на кухню.

Салат был пересолен. Котлеты недожарены. Нектар отдавал пивом.

Нимфа ткнула Бахусу счет и язвительно бросила:

— Между прочим, без денег в рестораны не ходят!

Бахус побагровел от негодования. Но как вы помните, он не был алкоголиком и потому имел отличную нервную систему. Он спокойно достал самую крупную на Олимпе купюру, небрежно бросил ее на стол и вышел со словами:

— Сдачи не надо!

На другой день Бахус занял место за тем же столиком. К нему сразу подлетела знакомая нимфа. Она смущенно перебирала накрахмаленный фартучек.

— Вы меня извините, пожалуйста, что я так вчера про деньги. Мы с девчонками думали-думали: наверно, вы не пьете, потому что больной. Сердце, наверное, да?

И снова Бахус проявил олимпийское спокойствие. Он вежливо ответил, что сердце у него абсолютно здоровое. Что он чемпион общества «Дедал и Икар» по марафону. И что он просит принести бокал нектара.

Так продолжалось неделю. Семь дней Бахуса встречали грязные скатерти и презрительные взгляды. Семь дней он был вынужден дольше всех ждать недожаренные котлеты. Семь дней о Бахусе говорил весь ресторан. Одни утверждали, что у него все-таки туго с деньгами. Другие категорически считали его сердечником. Директор ресторана просто думал.

На восьмой день директор додумался, что Бахус — ревизор. Взволнованный своим решением, он лично поспешил к столику Бахуса. Но это уже было ни к чему: на восьмой день Бахус сдался сам — перед ним появился запотевший графинчик.

И все волшебно изменилось. Хмурые лица нимф прояснились. От блюд потянуло домашним дымком. Растроганный директор прислал на столик Бахуса бутылку коньяка времен Троянской войны.

В эту ночь директор ресторана впервые спал спокойно. Ночь была тихая, похожая на украинскую. Тишину нарушал только ленивый лай Цербера и песни Бахуса. Бахус был так пьян, что даже бывалые пьяницы, попадавшиеся на его пути, с уважением снимали фуражки и восхищенно смотрели ему вслед. Бахус чувствовал себя богом.

Так что это неправда, что Бахус был алкоголиком с детства. Тем более — богом алкоголиков. Это, если хотите, просто ложь.

1968

Знание — сила

У режиссеров неприятностей хватает. Актрисы с истериками, не предусмотренными сценарием. Погода, бросающая открытый вызов бюро прогнозов. Критики, принципиально не согласные даже с собственным мнением. И еще целый ряд всевозможных неприятностей, на первый взгляд не имеющих никакого отношения к кино, но это только на первый взгляд.

У режиссера Никина, кроме всех этих неприятностей, была еще одна: сосед, который знал все про кино.

— Да-а, — говорил сосед, и сразу становилось ясно,

что он знает все. — Наблюдал я ваш фильм, просматривал… Ничего, крепко скроен, ладно сшит. Вот, к примеру, то место, где они у вас с коней и — под колеса. Впечатляет, волнует даже. Тех, кто в кино ни бум-бум! Но мы-то с вами понимаем: комбинированная съемка. Скачут на бревне, падают на матрасик, а колеса с Курского вокзала подклеили..

Режиссер бледнел и клялся, что на коне скакали взаправду, падали тоже взаправду, потому что так нужно было для правды жизни и никакой комбинированной съемкой этого не добьешься. Сосед выслушивал режиссера с терпеливой улыбкой, похлопывал его по плечу и уходил со словами:

— Ну, мы-то с вами понимаем…

После содержательной беседы о тайнах киноискусства сосед спокойно спал, а режиссер даже не ложился. Всю ночь он мучительно размышлял о том, что хотя с коней прыгали взаправду, но все-таки не актеры, а каскадеры, и если зритель испытывает недоверие, надо делать выводы.

В следующем фильме режиссеру удалось уговорить актера выпрыгнуть из машины за метр до пропасти. Счастливый режиссер до потери пленки снимал падающий в пропасть автомобиль и еще более счастливого актера, отделавшегося легким заиканием.

— Да-а, если кто не понимает, — одобрительно говорил сосед, — так и придраться не к чему. Но мы-то с вами знаем: пропасть сняли в Сыктывкаре, машина — игрушка, человек — чучело… И склеили!

Режиссер бил себя в грудь и рассказывал все, как было. Сосед понимающе улыбался и успокаивал рыдающего режиссера. А режиссер снова не спал ночами и делал выводы.

В очередном фильме он упросил актера рубить сук, на котором тот сидел. Это обошлось режиссеру в две крупные суммы: за срубленный сук и за сломанную ногу.

Сосед был в восторге.

— Поразительно закручено! Но мы-то с вами понимаем: вся сила в рирпроекции. Сук — деревянный, нога — синтетическая!

И тогда режиссер, окончательно потеряв веру в торжество экрана, привел соседа на съемочную площадку нового фильма. Там пылал страшным пламенем дом, любовно подожженный со всех сторон.

— Вот! — сказал режиссер соседу. — В этом доме герой будет спасать пострадавших.

— Здорово, — понимающе сказал сосед. — Отличный макетик.

— Нет! — застонал режиссер. — Дом настоящий! Даже кооперативный!

— A-а, значит, огонь ненастоящий, — понимающе подмигнул сосед.

Режиссер дико вскрикнул и подтолкнул соседа к пламени. Сосед деловито пощупал огонь и понимающе сказал:

— Жжется. Комбинированный, а жжется!

Режиссер глянул в его понимающие глаза и, даже не простившись со съемочной группой, шагнул в пламя. Последнее, что он услышал, были слова соседа:

— Смотрите-ка, полная видимость творческого горения! Но мы-то с вами понимаем…

1967

Мы выше этого

Наша чертежница Аня родила сына.

А мужа у нее нет. И не было.

Ну, возможно, где-нибудь это бы вызвало разговоры. А у нас — как будто бы Аня и не родила, как будто бы и муж у нее есть.

— Хотя Аня и родила без мужа, — сказал начальник отдела, — мы