Книга Матильда - Роальд Даль

— Привет, привет, привет! — крикнула птица. — Привет, привет!

— Да замолчи ты! — сказала Матильда и отправилась мыть руки.

Вечером, когда мать, отец, брат и Матильда ужинали, как обычно, в гостиной перед телевизором, из столовой донёсся чей-то громкий и отчётливый голос:

— Привет, привет, привет!

— Гарри! — побледнела миссис Вормвуд. — В доме кто-то есть, я слышала голос.

— Я тоже, — сказал Майкл.

Матильда вскочила с кресла и выключила телевизор.

— Тс-с! — сказала она. — Слушайте!

Все перестали есть и, замерев, прислушались.

— Привет, привет, привет! — снова раздался тот же голос.

— Опять он! — крикнул брат.

— Это воры, — прошипела мать. — Они в гостиной!

— Думаю, ты права, — сказал отец, не двигаясь с места.

— Так хватай же их, Гарри! — снова прошипела миссис Вормвуд. — Давай! Хватай их за шиворот на месте преступления.

Но отец даже не шелохнулся. Судя по всему, он совсем не торопился стать героем. Лицо его было серого цвета.

— Разберись с ними! — не унималась жена. — Они пришли за нашим серебром!

Муж нервно вытер губы салфеткой.

— Почему бы нам всем вместе не посмотреть, что там происходит? — предложил он.

— Тогда пошли, — сказал Майкл.

— Они точно в столовой, — прошептала Матильда. — Я просто уверена в этом.

Мать вытащила из камина кочергу, отец схватил стоявшую в углу клюшку для гольфа, Майкл взял настольную лампу, выдернув вилку из розетки, а Матильда — нож, лежавший рядом с её тарелкой. Вооружившись, все четверо, крадучись, направились в гостиную, причём мистер Вормвуд держался позади всех.

— Привет, привет, привет! — повторил голос в очередной раз.

— Вперёд! — закричала Матильда и ворвалась в комнату, размахивая ножом. — Бей их! — вопила она.

За ней, размахивая своим оружием, в столовую вбежали остальные, потом, оглядевшись, остановились — в комнате никого не было.

— Здесь никого нет, — с видимым облегчением произнёс отец.

— Но я же слышала его, Гарри! — взвизгнула мать, всё ещё дрожа. — Я отчётливо слышала чей-то голос. И ты тоже слышал!

— И я его слышала, — сказала Матильда. — Он где-то здесь!

Она принялась искать за диваном и за занавесками.

И тут опять раздался голос, вкрадчивый и загробный, как у привидения.

— Мои бедные кости! — завывал он. — Мои бедные кости!

От неожиданности все вздрогнули, включая Матильду — она оказалась хорошей актрисой. Они снова огляделись — в комнате по-прежнему никого не было.

— Это привидение, — заявила Матильда.

— Боже, помоги нам! — вскрикнула миссис Вормвуд, обхватив мужа за шею.

— Я знаю, это привидение, — снова сказала Матильда. — Я и раньше его слышала. Оно здесь обитает. А вы разве не знали?

— Спаси нас, Господи! — завопила миссис Вормвуд, едва не задушив своего мужа.

— Всё, я уношу отсюда ноги! — выпалил мистер Вормвуд.

Лицо его стало совсем серым.

Они выбежали вон из столовой, хлопнув дверью.

На следующий день Матильда вытащила из дымохода перепачканного сажей и довольно сердитого попугая и незаметно вынесла его из дома. Она вышла через чёрный ход и бежала всю дорогу до дома Фреда.

— Ну, как он себя вёл? — спросил у неё Фред.

— Мы так повеселились! — ответила Матильда. — Мои родители от него в восторге!

Арифметика

Матильде так хотелось, чтобы у неё были добрые, любящие, понимающие, честные и умные родители! Но поскольку они таковыми не являлись, ей приходилось как-то приспосабливаться, что было совсем непросто. Однако придуманная ею игра, когда она изобретала всевозможные наказания для отца или матери, которые грубо с ней обращались, делала жизнь девочки более или менее сносной.

Поскольку Матильда была всего лишь ребёнком, её единственным преимуществом по сравнению с остальными членами семьи были её блестящие умственные способности. По уровню интеллекта она могла дать им всем большую фору. Но, как любой пятилетней девочке в любой семье, ей приходилось делать то, что говорили взрослые, даже если их указания были по-ослиному глупыми. Так, её заставляли ужинать в гостиной и смотреть этот дурацкий ящик, держа поднос на коленях. Всю неделю ей приходилось оставаться одной в пустом доме, пока родители и брат были заняты, а когда ей говорили, чтобы она заткнулась, ей приходилось молчать.

Поэтому проделки, которые Матильда изобретала, чтобы наказать своих нерадивых родителей за грубость и невнимание к ней, были для неё единственной отдушиной, которая помогала ей держаться. Самое же замечательное заключалось в том, что эти проделки срабатывали, — во всяком случае, на некоторое время. Отец, к примеру, приняв дозу чудодейственного средства Матильды, на несколько дней приутих, став менее самоуверенным и заносчивым. История с попугаем охладила пыл обоих родителей, и больше недели они вполне сносно с ней обращались. Но, увы, так не могло продолжаться вечно. Очередная сцена произошла однажды вечером в гостиной. Мистер Вормвуд только что вернулся с работы, Матильда с братом тихо сидели на диване в ожидании ужина, который их мать, как обычно, приносила на подносах. Телевизор ещё не работал.

На мистере Вормвуде, как всегда, был вызывающий клетчатый костюм и жёлтый галстук. Его оранжево-зелёный пиджак в крупную клетку был настолько ярким, что рябило в глазах. Он выглядел так же нелепо, как второсортный букмекер, вырядившийся на свадьбу дочери.

В тот вечер отец был явно доволен собой. Потирая руки, он уселся в кресло и, обращаясь к сыну, громко сказал:

— Ну, мой мальчик, сегодня у твоего папы был необыкновенно удачный день: он стал гораздо богаче, чем был утром. Он продал ни много ни мало пять машин и с каждой получил неплохую прибыль. Немного опилок, электродрель, чтобы уменьшить пробег, немного краски, парочка ещё кое-каких маленьких секретов — и эти идиоты готовы раскошелиться. — Он выудил из кармана клочок бумаги и внимательно изучил его. — Слушай, мой мальчик, — сказал он сыну, не обращая никакого внимания на дочь. — Поскольку ты со временем войдёшь в моё дело, ты должен уметь подсчитывать прибыль, полученную за день. Принеси-ка блокнот и карандаш, давай поглядим, на что ты способен.

Майкл послушно вышел из комнаты и вернулся с письменными принадлежностями.

— Запиши-ка вот эти числа, — сказал мистер Вормвуд, глядя в свою бумажку. — Машину номер один я купил за двести семьдесят восемь фунтов, а продал я её за тысячу четыреста двадцать пять. Записал?