Книга Песнь Серебряной Плети - Бранвена Ллирска

Что-то похожее уже случалось с ней раньше. Лет шесть или семь назад, когда она вдруг подсела на антидепрессанты. Но тогда неясный гул был похож на приглушенную, прерываемую визгом помех радиопередачу, или пущенную задом наперед магнитную пленку, хаотично искромсанную и небрежно скленную наспех. И все же Фэй узнавала тот же тембр, ту же угнетающую, вывернутую наизнанку мелодию. Какого черта? Она ведь ничего не принимала. Даже не ужинала, и… И кофе этому помешанному варила только на одного, так что подсыпать ей ничего не могли. Вернее, варила-то и себе, но пить не стала. Так и стоит, стынет. Сигареты? Фэй лихорадочно вспоминала, цепляясь пальцами за край кухонной мойки. Извилистый багровый ручеек стекал в сливное отверстие, точно прочерченная на стальном ландшафте Рио Тинто в миниатюре. Сигареты… Не было ли в них чего необычного? Вид, запах, вкус… Но нет, кажется нет… Та самая вчерашняя пачка, с надорванным верхним клапаном. Хотя, подложить сигаретку с «травой», наверное, дело недолгое, а? Но кому бы это понадобилось? И когда, если они все время лежали за монитором, придавленные четвертым томом «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха? Да и что она, запаха «травы» не знает, в самом деле?

Но что же с ней творится-то? Нервный срыв? Острая реакция на стресс? Что-то похуже? Нужно… Где же она бросила телефон? В спальной? В прихожей? Нужно кому-то позвонить. Девять один один, или что-то такое. Сказать, что у нее… приступ… Нет, для начала нужно хотя бы сесть. А лучше даже лечь…

Тем временем голос в ее мозгу все больше обретал очертания и наконец сделался полностью отчетливым, а язык — смутно знакомым. Ирландский? Нет, скорее, какой-то странный диалект древнеирландского. Сознание продолжало кровоточить, растекаясь по паркету багровыми пятнами, забиваясь в узкие щели между желто-коричневыми досками. Слова, похожие на ряженых, гарцующих по улицам распятого на крестах автостоянок города, в шубах наизнанку, с длинными шестами и шипящими погремушками, в рогатых масках с гротескно оскаленной пастью, еще какое-то время лязгали, точно ржавые стальные капканы — теперь уже снаружи, где-то в самих стенах, потолке, наэлектризованном воздухе. Но, прежде, чем Фэй все же начала различать их настоящие лица под звериными мордами, ее потусторонний собеседник, с ощутимой брезгливостью в тоне, перешел на британский английский:

— Отвечай, когда тебя спрашивают!

«Если это и безумие, то в своем роде последовательное», — промелькнуло в голове Фэй. Отвечать что? Я не знаю вопроса.

Разъяренная волна фантомного цунами, шипя, будто исполинский дракон, оторвала ее от скользкой раковины, опрокинула навзничь, и, швыряя, как бумажный кораблик, протянула по полу до самого окна. Вслед полетели брошенные чайные пакетики, немытая чашка, блюдце с недоеденными шоколадными маффинами, солонка, короткий кухонный нож… Кто тут шутил про полтергейста?

— Какой язык ты понимаешь, грязное ничтожество?

Вездесущий голос, казалось, сплюнул и проговорил что-то на третьем языке, теперь уже больше похожем на старонорвежский, или, может быть, исландский. Не дождавшись ответа и на этот раз, незримая Госпожа Боли вновь взялась за свои клинки. Фэй завопила. Казалось, кожу срывают с тела клочьями.

— Так понятнее? Или еще раз объяснить?

Фэй облизнула сухим языком запекшиеся губы, чувствуя привкус крови во рту:

— Не… на… до, — по слогам выдавила из дрожащих голосовых связок она.

Да что же это за хрень такая? Новый вирус? Кошмарный сон? Психотронное оружие? На руинах здравого смысла вопили и брыкались последние выжившие способности к критическому мышлению.

— Где он??? — рокотом лавины хлынуло в уши. Так, словно взбешенный до предела собеседник хотел вдавить, впечатать в Фэй каждое слово, выжечь клеймом на лбу, как беглому рабу, хозяйской скотине.

— К… то?

Ярость державшего ее в тисках нечто прокатилась по телу новым разрядом боли. В глазах потемнело, где-то на периферии зрения искрами рассыпался пламенно-кровавый фейерверк.

— Тот, с кем ты спала, дрянь!

— Н… не… зна… ю. У… шел, — как слабую попытку оправдаться, то ли просипела, то ли прошептала Фэй.

К счастью, неведомое чудовище ее услышало.

— Куда? Как давно?

Фэй потрясла головой, все еще надеясь проснуться в своей постели, c сопящим под боком «королем фейри» или без него — только бы проснуться! Язык упрямо не слушался, зубы отбивали отменную тарантеллу, пальцы выламывало судорогой. Сон, просто сон… Карающий каменный кулак реальности невидимыми костяшками вонзился в солнечное сплетение, на пол снова закапала кровь, кажется, теперь из носа. Могучее нечто, точно владыка ситхов под гудящий в мозгу «Имперский марш», приподняло свою задыхающуюся от боли жертву за плечи, оторвав от пола, встряхнуло, как пыльную тряпку, как нашкодившего котенка.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! — прозвучало снова. — Или мне надо выбить все твои кривые зубы, чтобы ты наконец начала меня понимать?

Кривыми зубы Фэй никогда не были. Даже в раннем детстве. И она никогда не считала их кривыми. Может быть, немного мелкими, но уж точно не кривыми. Такого она сама не придумала бы даже в горячечном бреду. Это кто-то другой. И он настоящий.

Панически хватая ртом воздух, Фэй прохрипела невнятное:

— Н… не…е… з… на…

— Что?

— Не знаю! — проорала Фэй.

Хватка милосердно ослабла настолько, что Фэй, по-прежнему не видя ничего перед собой, кроме феерической пляски огней, точно в Ночь Гая Фокса, грянувшую не по расписанию, сумела выговорить больше трех слов:

— Я даже имени этого хрена не знаю! Он свалил. Трахнул меня и смотал удочки ко всем… х-х-хр-р-р…

Дыхание в очередной раз вылетело из легких.

— Пойди и вымой свой язык, чучело, — сквозь дикую канонаду, Фэй явственно почувствовала, как ее призрачный палач гадливо морщится. Голос был определенно женским: высоким и необыкновенно чистым. При других обстоятельствах, она даже, скорей всего, сочла бы его ангельски красивым.

— Найди мне его, — не терпящим возражений тоном, повелел он. — Найди и приведи, или я выпотрошу тебя живьем и заставлю съесть собственные кишки.

И отчетливая картина этого действа обрушилась на Фэй во всей неумолимой гамме чувств, как бы давая понять: владелица божественно чистого голоса знает, что говорит. И превосходно владеет необходимыми для этого навыками.

— Куда привести? — со стоном выдохнула Фэй и захлебнулась приступом кашля. — Кто ты?.. Откуда?..

— Ты что, подменыш? — с легким удивлением спросил ее голос.

На этот раз Фэй уже была готова поверить во что угодно. Если терзавшего ее демона это устроит — она признает себя кем угодно: подменышем, клоном, дроидом, деревянной куклой Пиноккио! Но что-то подсказывало ей, что лучше сказать, как есть.

— Я… не… знаю.

Голос сделался брезгливо-снисходительным, будто и впрямь вошел в ее положение: