Книга Бумеранги - Ольга Вечная

Вадик держит меня за руку, кивает на дальний столик, который обычно всегда принадлежал нам во время перекусов между его парами и моей работой.

- Тебе как обычно? - спрашивает и подмигивает, отчего сердце сжимается. Держись, Элен, собери себя в кучу! Я просто устала, вымоталась, много плакала и нервничала. Нельзя идти на поводу у эмоций. Никаких вторых попыток. Я его выслушаю и откажу. Боже, но как же хочется сейчас услышать, что я хороший, нужный человек. Хоть от кого-то. Пожалуйста.

- Да, как обычно, Вадим.

Он знает, какой я люблю кофе. И что к вафлям предпочитаю шарик ванильного мороженого или сгущенку. Пока жду за дальним столиком, не свожу с него глаз. Он совсем не изменился за эти месяцы, такой же широкоплечий, слегка полноватый, но ему это идет. Он большой, уютный. И любит вафли не меньше, чем я. Себе заказывает, как и обычно, двойную порцию.

Некоторое время мы молча едим, как будто и не было разлуки, слез в подушку и его невозмутимого лица, когда я забирала последние вещи из его квартиры, перевозя в общежитие. Мы не жили вместе, но я часто бывала у него в гостях.

- Как у тебя дела? - спрашивает он.

- Ты знаешь, хорошо. Занимаюсь переводами, преподаю. Подумываю взять машину в кредит, или съездить в Данию следующим летом перед пятым курсом. Сменить обстановку, развеяться. Бабушка всегда говорила…

- Что нет ничего важнее, чем расширять кругозор.

- Именно. Новые впечатления рождают амбиции и планы. Цели. Лучше быть голодным, чем так и не узнать, для чего был создан. Что принадлежит тебе.

- А ты, наконец, узнала, для чего создана? Или в этом отношении все по-прежнему?

Сердце мгновенно разгоняется. Непрерывный поиск себя - основная причина, по которой мы расстались. У меня всегда было слишком много вопросов. И Вадим обещал помочь найти ответы. А потом устал. Или передумал. А теперь снова здесь.

Пожимаю плечами:

- Может, Скандинавия мне поможет, - улыбаюсь. - Так о чем ты хотел поговорить?

- Как раз о деньгах, и я страшно рад, что у тебя все прекрасно, значит, моя просьба тебя не слишком обременит.

- Я тебя слушаю, - напрягаясь.

- Помнишь ты просила меня помочь пробиться в клинику «Без имени»?

- Я не просила.

- Формально нет, но учитывая, что ты только и делала, что занималась расследованиями, нервничала, совсем меня забросила - да, твое поведение от начала и до конца было одной большой просьбой. Мольбой. Криком о помощи. Ты ведь не забыла, что именно я нашел для тебя номер телефон человека, через которого туда и попадают?

- Разумеется. Ты все сделал, и сегодня я как раз попала на первой занятие. Но к чему этот разговор?

- В общем, заполучить тот номер было нелегко. Точнее, дорого. Я не хотел тебе говорить, но раз мы больше не вместе, то, получается, я просто выбросил кучу денег на ветер. А мне они сейчас очень бы пригодились. Короче говоря, верни мне их.

- Сколько? - спрашиваю обескураженно. Я знала, что это не бесплатно, не дурочка ведь. Но сумма, которую Вадим озвучивает, выбивает почву из-под ног. В действительности я на мели, проплатила занятия, от которых, судя по поведению «попаданца» и толку не будет, а тут еще столько денег!

У меня открывается рот от удивления.

- Это неуместно, Вадим. Где я возьму деньги? Сам знаешь, в языковой школе мне почти не платят, - отодвигаюсь от него подальше и начинаю паниковать.

- Да, но ты собралась покупать машину.

- Я сказала это, чтобы не показаться перед тобой жалкой! Какая машина?! Ты ведь знаешь, что мне никто не помогает!

- В общем так. Я даю тебе время до февраля. Бери деньги, где хочешь.

- Вадик…

- Вот только, пожалуйста, не прибедняйся. В общем, жду, номер карты ты знаешь. Иначе мне придется обратиться к коллекторам. Ну, ты понимаешь, они не церемонятся. Ладно, мне уже пора, - он смотрит на сотовый, куда мгновением раньше упало сообщение. - За кофе я заплатил, про это не волнуйся. Но сумму, пожалуйста, найди. Все, до встречи. Рад был видеть. И, кстати, ты хорошо выглядишь, не считая слегка опухшего лица. Надеюсь, ты не из-за меня все еще плачешь?

- Нет.

- Вот славненько, а то я чувствую себя последней скотиной. Но согласись же, что вина была на тебе. Мне жаль, что так вышло. И… если захочешь… ну, вспомнить былые времена, короче… просто позвони.

***

Словно оцепенев, медленно и неуклюже я выхожу из кафе, бреду на работу, впереди две пары, нужно умудриться их выстоять. От Вадима следовало ожидать чего-то подобного, честных мужчин ведь не существует, но… вернуть деньги? Он серьезно? О коллекторах я знаю только то, что работают они зачастую нелегально, и чаще всего там заправляют люди, которым закон не писан. Что же мне делать? Вляпалась так вляпалась. Эта сумма мне теперь ночами будет сниться.

***

В общежитии, отгородившись от мира наушниками, я пытаюсь сосредоточиться на контрольной. Здесь всегда шумно, и за последние месяцы я научилась думать, слушая громкую музыку. Всегда разную, под настроение. Иногда это одна и та же песня, играющая часами по кругу. После второго-третьего прогона перестаешь на нее реагировать, как на что-то отвлекающее.

На сотовый падает сообщение: «Уважаемая Элен, это Татьяна Петровна, «Без имени». Завтра в девять утра важное внеплановое собрание, явка желательна. Мы своих не бросаем, помните?»

Отвечаю: «Я знаю правила, спасибо. Буду обязательно».

Видимо, Мистер молчаливое высокомерие пока не поделился подозрениями с куратором. Может, у него не нашлось аргументов, и он собирает доказательства? Или начал сомневаться в своей правоте? Возможно, он ко всем новеньким относится с предубеждением, и я прохожу что-то вроде обряда посвящения?

В любом случае, сообщение от куратора пришло вовремя. Немного поддержки - это как раз то, что мне сейчас нужно.

Глава 4

Элен

Уложив волосы и надев свой лучший брючный костюм я выбегаю из общежития. Под ногами чавкает первый в этом году подтаявший снег, утренний морозец покалывает лицо и костяшки пальцев, раннее солнце слепит глаза до такой степени, что приходится надеть солнечные очки. Невольно вспоминаю, что вчера именно благодаря дневному свету Мистер молчаливое высокомерие смог уйти от «преследования», не дослушав то, что я собиралась сказать.

Мои глаза обладают особой чувствительностью и легко слезятся при малейшем превышении порога раздражительности.А от софитов и вовсе слезы текут ручьями: на концертах или любых других шоу их не остановить. Они бесцеремонно катятся черными от туши каплями и падают на платье, руки, оставляют разводы.

Солнце всегда останавливает меня. И темные очки - вечный спутник.

В клинику я прибываю первой, за полчаса до начала собрания. Остальных участников группы привозят на огромных тонированных авто, разумеется, вовремя, минута в минуту. Я здесь одна такая, зависимая от расписания маршруток.