Книга Перепиши меня начисто - Тальяна Орлова

– А Майя? Та рыжая девушка, у которой было мое досье.

– Девяносто девять процентов, что да. Но точно не вспомню, я не ИИ, чтобы все даты и лица с сервера снимать на расстоянии.

Он мог врать. Но и Майя могла преувеличивать. И заявление она могла писать – через месяц после поступления сюда, но это не значит, что с тех пор она не имела шанса изменить точку зрения. То есть они оба могли говорить правду – и такую парадоксально разную.

– Но я поняла, что у вас нехватка добровольцев…

– Нехватка образцов, – цинично поправил он. – Добровольцев хватает, но нам всегда нужно что-то совершенно конкретное. Сейчас мне нужна девушка репродуктивного возраста, но не зрелая женщина, красивая по усредненным стандартам современной моды, хорошо сложенная, без химических или пластических изменений внешности. Желательно блондинка. Но она просто не хочет раздеться, несмотря на мое немыслимое красноречие.

– А для чего вам такая?

Он совершенно неожиданно задорно подмигнул.

– Все остальное после свадьбы. Точнее, после моей подписи на твоем заявлении.

– Если бы вы рассказали больше, то я бы быстрее приняла решение.

– Ината, я отвечаю за самые сложные психологические исследования и могу вылепить из человека что угодно. Но одного я не умею – упрощать задачи. Ни разу не было необходимости.

Я окончательно растерялась:

– Извините, мистер Кинред, я хотела бы адаптироваться… подумать.

– О чем? Хочешь ли ты на пятый уровень, куда пытаются пробиться все, или стоит ли раздеваться при шефе твоего шефа вот так сразу?

– Скорее второе, – выбрала я искренне, он уж слишком сильно напирал – сбивал с ног прямолинейностью.

– Чудесно, – он скривился. – Это снова шутка. Ничего чудесного. Ты когда в ЦНИ шла, то понятия не имела, что здесь будет. Неужели не прикидывала все варианты развития событий? Или ты единственная из добровольцев явилась сюда, точно зная, что здесь с тобой будет?

– Прикидывала, – я смутилась. – Ничего я не знала…

– И за несколько часов пребывания на третьем уровне расслабилась? Этот массовый феномен раздражает меня больше всего: человек сначала готов на все, а уже через пару часов он начинает сопоставлять, требовать и качать права. Чтобы добиться от него такого же рвения, надо обязательно вернуть в стрессовую ситуацию, он самостоятельно памятью пользоваться не умеет, – мистер Кинред кинул планшет обратно на постель и направился к двери. – До завтра, Ината.

– А что будет завтра? – спросила я уже у хлопнувшей за ним двери.

От мыслей, переживаний и полного непонимания мне стало нехорошо. Представила, что утром появляется мистер Чарльз Роддри и приказывает мне то же самое, а он мое непосредственное начальство. Откажусь – и уйду из системы немедленно, не успев даже к обязанностям приступить. И ведь этот странный тип был прав: когда я проходила через арку, то была готова на какие угодно испытания, даже не представляя себе, что меня ждет. И вот, первая же проверка показала не самое большое рвение новой сотрудницы. Попыталась себя перенастроить – и ничего не вышло. Дело было не только в том, что я должна раздеться перед ученым, а в том, что этот ученый не удосужился нарядиться в белый халат, привести меня в какую-нибудь лабораторию, то есть создать те условия, которые не несут никакого иного подтекста, кроме науки. А это моя спальня! И этот мужчина совсем не похож на врача или научного сотрудника. Нет, ну это же надо – ни здрасьте, ни до свидания, а сразу «разденься». Пижон высокомерный! Думает, что он здесь умнее всех! Хотя… он тут, наверное, действительно умнее всех, но это же его не оправдывает.

Глава 4

Чарльз Роддри оказался именно таким человеком, как описывала Майя: пухлым мужичком лет шестидесяти с добрыми глазами, но изображающим воплощение строгости:

– Для увольнения, Ината, хватит одного прогула. Если ты только не провела этот день в медицинском отсеке, конечно. Лечение сотрудников ЦНИ берет на себя, но мы с подозрением относимся к тем, кто часто получает производственные травмы. Я вообще не могу придумать, обо что здесь можно сильно пораниться – это надо очень постараться или уродиться косоруким.

Мне отчего-то хотелось улыбаться ему:

– Не волнуйтесь, мистер Роддри, неуклюжесть не входит в число моих недостатков.

– Тебе же лучше. Будешь работать в общей столовой: мыть посуду, разносить еду и прочее – все то, чем ты и занималась в мегаполисе. Пойдем, представлю тебя поварам, но начинаешь только с понедельника, трехдневная адаптация прописана в договоре. Выходной они тебе и назначат – глянут по графику, когда у них и без тебя хватает рук.

– Буду очень стараться оправдать ваши ожидания, сэр, – вставила я.

– Оправдаешь, оправдаешь, – он кивал, но шел быстро по коридору, я едва за ним поспевала. – Любые проявления агрессии на третьем уровне запрещены, Ината. Жаждешь закатить истерику – дуй в медицинский отсек, они там ко всему привыкшие. Мы здесь живем тесным коллективом, нам антисоциальные элементы не нужны, – Роддри остановился перед большой аркой – входом в столовую – и торжественно, что было совсем не к месту, произнес: – Добро пожаловать в систему, Ината! Пусть сегодня начнется наше продуктивное сотрудничество!

Я не успела ответить. Вернее, не придумала ничего столь же пафосного для ответа. В столовой сейчас было свободное время, все столики пустовали. Но я замерла, разглядев мужчину, выходящего из зала для руководства. Мистер Кинред направлялся именно к нам, а я по мере его приближения погружалась во вчерашнюю смесь страха и волнения. Он сейчас прикажет моему шефу меня раздеть? Надеюсь, не прямо здесь? И как я поступлю, если не хочу быть уволенной еще до того, как хоть один день отработаю?

Но Кинред пожал моему начальнику руку и заговорил вообще о другом:

– Отправь двух инженеров проверить тягу в лифте.

– Без проблем, Даррен. Мне тоже послышался какой-то тяжелый звук. Микаэль давно говорил о замене рессор.

– Включишь в свою смету? Микаэль расширяет инкубатор, на следующей неделе завезут уйму новых растений, надо успеть.

– Конечно. Оранжерея становится…

И говорили они только о каких-то технических вопросах, а мне пришлось мяться рядом. Я и уйти не осмелилась, и опасалась привлечь к себе внимание – напомнить о себе мистеру Кинреду, который будто бы вообще забыл о вчерашнем разговоре. Зато обо мне вспомнил мистер Роддри:

– Иди, Ината, сама поболтай с поварами – у них пока свободное время, чтобы потом не отвлекать.

Я поспешила испариться. При знакомстве с сотрудниками столовой никаких проблем не возникло – здесь вообще все отличались какой-то сверхприветливостью и общительностью. Я пыталась запомнить имена хотя бы части поваров и улыбчивых официантов, но сама думала о том, что здесь какое-то сосредоточие самых позитивных людей – та самая оранжерея, только не для растений. Этот факт радовал и удивлял, поражал в сравнении с мегаполисом, с его хмурыми лицами уставших прохожих, нервных владельцев забегаловок и разгулом преступности, когда на улицу в одиночку страшно выйти. Может ли быть такое, что сытая и счастливая жизнь из любого забияки делает добродушного человека? Или я вообще зря ожидала от малознакомых людей отстраненности, а напрягаюсь с непривычки? Пообещав выйти на работу в понедельник, я снова вышла в зал к шефу, ожидая новых распоряжений.