Книга Магия страсти - Кэтрин Коултер

— Я тоже слышал, что старый граф оставил наследнику только ту часть, которая подлежала отчуждению. Разорил собственного сына по чистой злобе и ненависти, причины которых никому не ведомы. Я попрошу Хораса все узнать, если, конечно, Николас Вейл понравится Розалинде.

Розалинда подумала, что ее действительно влечет к Вейлу, но вслух ничего не сказала.

— Мы никому ничего не говорили о твоем детстве, Розалинда, — неожиданно произнес Грейсон.

— А что тут сказать? Разве меня можно принимать во внимание? Я ничто.

— Немедленно прекрати, Розалинда! — прикрикнул Райдер. — Ты еще не настолько взрослая, чтобы тебя нельзя было высечь!

— Но это правда, дядюшка Райдер! А ты больше всего на свете ценишь правду.

— Розалинда становится невыносимо дерзкой, Софи, — объявил Райдер вошедшей в комнату жене. — Что, по-твоему, с ней делать?

— Выпори ее, отец, — посоветовал Грейсон.

— Лучше не давайте ей булочек с орехами, — рассмеялась Софи, жадно принюхиваясь к божественному аромату булочек. — Мне больше достанется, а ей будет достойный урок.

— Осталось всего три булочки, — вздохнула Розалинда. — Клянусь, я взяла одну. Это твой сын ужасный обжора!

Грейсон отсалютовал ей чашкой.

Софи села и выбрала булочку попышнее.

— Граф Маунтджой в глазах общества — человек таинственный. Я всегда считала, что такие люди умеют возбудить любопытство в женщинах. Они просто ничего не могут с собой поделать. Это в природе вещей.

— Да, тетя Софи, он действительно человек таинственный, но еще и выделялся из всех остальных джентльменов на балу. Словно знал, что обязан там быть. Но таково ли было его желание?

— Это называется высокомерием, — решила Софи и откусила булочку. — Ах, нирвана совсем близка! — блаженно простонала она.

— Вряд ли, матушка, женщины допускаются в нирвану, — возразил Грейсон.

Софи поспешно доела булочку и снова прикрыла глаза:

— Тут ты ошибаешься, дорогой сыночек. Я вознеслась на небо!

— Николас Вейл похож на дядю Дугласа! — внезапно воскликнул Грейсон — У него манера оглядывать полный зал людей с таким видом, словно их единственное, предназначение — развлекать его.

— Он даже похож на Дугласа в молодости, — задумчиво согласился Райдер.

— Он собирается к нам с визитом, — заметила Розалинда, — а я даже словом с ним не перемолвилась. Могла бы понять его желание увидеть меня еще раз, если бы вчера мы вальсировали, тем более что я прекрасно танцую, но ведь этого не произошло! И он даже не имел возможности посмеяться над моими шутками. Но вероятно, другие рассказали ему о моем остроумии, моем красноречии, моей изысканной грации, как вы считаете?

Хотя она неприкрыто посмеивалась над собой, все же не переставала думать о таинственном Николасе Вейле. И почему-то представляла его в черном, развевавшемся на ветру плаще. Он так и излучал таинственность, мрачные зловещие секреты…

— Невзирая на причины, по которым он желает увидеть тебя, Розалинда, — вмешалась Софи, — могу сказать, что он человек, который неизменно стремится подчинять и властвовать. Но это невозможно, если не знаешь все обо всех.

— Вероятно, ты права, дорогая, — согласился Райдер, — но только вероятно. Думаю, граф знает, что делает, а значит, должен был проведать, что ты небогата. Вот вам и тайна.

— Но ведь приданое не всегда берется в расчет, верно, дядя Райдер?

— Верно.

— Ха! — фыркнула Софи. — Ты взял меня в одной сорочке!

Голубые глаза Райдера Шербрука сузились, отчего и сын, и воспитанница неловко поежились. При виде зловеще прищуренных глаз Райдера им почему-то сразу становилось не по себе.

— И человек он непростой, — продолжала Софи. — Все эти секреты. Наверное, он многое видел. Многое успел сделать. Возможно, ему не раз приходилось выживать… хотя он очень молод.

— Вовсе не так уж молод, — возразил Грейсон. — Думаю, он мой ровесник. Может, и я кажусь таинственным?

Мать немедленно заверила:

— Ну, разумеется, дорогой! А твои романы… Боже, там столько кошмарных приключений, столько загадочных происшествий, что мое бедное сердце едва не выпрыгивает из груди. Подумать только, какая у тебя фантазия! Трудно осознать, что человек способен придумать все это! Остается только восхищаться, не пытаясь разгадать все эти мрачные тайны, наводящие страх и ужас.

Розалинда молча слушала, ощущая, как медленно, гулко бьется ее собственное сердце, и представляя Николаса Вейла, стоявшего перед дядей Райдером, мрачного, как предводитель пиратов с Берберского побережья, который после своего визита, возможно, вернется в роскошный шатер и возляжет на шелковые подушки, любуясь танцами девушек в газовых вуалях. Николас Вейл… почему кажется, что это имя ей знакомо? Ведь она впервые услышала об этой семье. И он граф — лорд Маунтджой. Титул этот до вчерашнего вечера был ей незнаком. Как обидно, что Райдер Шербрук, человек, чья кровь, к огромному сожалению, не текла в жилах Розалинды, не позволит ей остаться наедине с Николасом Вейлом! Ясно, что никто такого не допустит. Как же плохо быть восемнадцатилетней незамужней девушкой!

Глава 5

Ровно в одиннадцать часов утра Уилликом, чья лысина блестела сегодня особенно ярко, поскольку — только представьте себе — была намазана совершенно новым средством: настоем анисового семени, — объявил своим прекрасным оперным баритоном:

— Граф Маунтджой, мадам.

— Попросите графа войти, Уилликом, — велела Софи.

Николас Вейл на секунду остановился в дверях и немедленно отыскал глазами Розалинду, словно, кроме нее, в комнате никого не было.

Райдер подошел к молодому человеку, чем невольно отвлек его внимание.

— Милорд, входите и познакомьтесь с моей воспитанницей и моим сыном Грейсоном.

Николас недаром был охотником, причем совсем неглупым. Поэтому он сначала склонился над рукой миссис Шербрук, а потом Розалинды, но не стал медлить, тем более что заметил пристальный взгляд Грейсона:

— Вы пишете готические романы, мистер Шербрук?

— Да, — рассмеялся Грейсон, — но в моих книгах действуют таинственные привидения и существа из другого мира, обожающие вмешиваться в дела мужчин. И женщин тоже.

— Я читал «Призрак «Друри-Лейн»», — кивнул Николас, — и не мог оторваться. У меня внутренности сводило от страха.

Розалинда восторженно рассмеялась, зная, что дядя Райдер и тетя Софи тоже польщены, тем более что очень гордились сыном. Грейсон просиял:

— Да, и не у вас одного, милорд. У меня тоже. Я рад, что вам понравилось.

Софи мягко улыбнулась. Что должна сделать мать, услышав такой чудесный комплимент в адрес горячо любимого сына? Мать, очевидно, должна оттаять.