Книга Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему - Джонни Бирн

— Не смотри, — попросил он, снимая рубашку.

— Почему?

— Я слишком худой.

— Чушь, — заявила я. — Мне нравятся худые.

Улегшись на спину, я подглядывала за ним через полузакрытые глаза, притворяясь, что не смотрю. Он действительно был очень худенький. Наконец Норман лег в кровать рядом со мной. Мне было приятно смотреть на его потрясающее лицо, особенно сейчас, когда он замолчал. Я пробежалась рукой у него по животу, но он отпрянул, заявив, что боится щекотки. Не медля ни секунды, я наклонилась, нащупала член и начала нежно сжимать его. Но через несколько секунд Норман отстранил мою руку, предупредив, что он кончит, если я не перестану, и тогда я взяла его ладонь и приложила себе к низу живота. Его пальцы начали осторожно двигаться вверх-вниз, и я быстро возбудилась.

— Ты готова? — прошептал он.

Я кивнула с закрытыми глазами.

Его кости больно впивались в мои бедра. Кончил он очень быстро, долго и жадно глотал воздух, а после начал страстно целовать меня. Несколько минут спустя мы начали снова. На этот раз все продолжалось дольше, хотя поза осталась прежней. Затем наши тела разделились, и я сделала ему минет. Он чуть не сошел с ума от наслаждения и, видимо, совершенно вымотался, потому что почти сразу уснул. Теперь, когда все было кончено, я лежала рядом с Норманом, разглядывая его лицо, и думала, что больше не буду спать с ним. Он наверняка оскорбится, назовет меня распутной, но так будет лучше. Он наверняка наскучит мне, как только я привыкну к его фиалковым глазам. Правильнее мягко оттолкнуть паренька.

На следующий день я переговорила с Джейсоном и устроила Нормана швейцаром на выходные. В этой работе не было ничего особенного — следить, чтобы никто не заходил без билета, — но, по меркам Нормана, она была дико крутой. По крайней мере, так он мне сказал, когда я ему позвонила с известием. Он был в восторге от моего авторитета и без конца повторял, какая я крутая. Знал бы он, какова я на самом деле.

* * *

Тео собрался лететь в Штаты и позвонил мне, чтобы я проводила его до аэропорта.

— А это обязательно? — с неудовольствием спросила я. — Может, возьмешь кого-нибудь из тех новых друзей, которых ты нанял?

Мне и правда не хотелось ехать. Тео заявил, что вышвырнул из жизни всех друзей, кроме своего шофера. Как он объяснил, они его раздражали.

— Дело лишь в том, что я боюсь летать, и мне нужен человек, с которым можно поговорить перед вылетом.

— А как же шофер? — спросила я. — Ты можешь сказать ему все, что хочешь, разве нет?

— Не могу! — раздраженно ответил Тео. — Он меня не слушает.

— Вообще-то мне слегка некогда, — протянула я.

— Если не хочешь, то это другое дело, — обиделся Тео. — Я тебя не заставляю.

— Ладно, — сказала я. — Не могу же я отпускать тебя в растрепанных чувствах. Когда нужно быть у тебя?

— Сейчас, — буркнул он, все еще немного обиженно.

Итак, я поехала к Тео. Он вытащил из шкафов столько вещей, что хоть устраивай показ мод. Мне пришлось разбираться и с этим. Я уговорила его бросить восемьдесят процентов одежды и упаковала остальное. Тео уезжал всего на две недели. Он заставил меня проверить и перепроверить его коробку с таблетками, убедившись, что на каждый возможный случай там присутствуют нужные таблетки в правильных пропорциях.

— Понимаешь, — объяснял он, — мне необходимо очень крепко стоять на ногах в ментальном смысле, поэтому проверь аптечку еще раз, ладно?

Я дала ему немного транквилизаторов, хотя он их уже принял. Когда вкатила вторая порция, Тео совсем размяк. Вскоре мы были готовы к отъезду и позвонили Робину, на статус шофера которого указывала лишь фуражка — сам он был одет в грязную джинсу. Я велела ему занести сумки в машину. Робин весьма неприветливо и без единого слова подхватил чемоданы и зашагал наружу с извечно мрачным видом.

Мы с Тео вальяжно разместились на заднем сиденье «бентли», за рулем которого сидел молчаливый Робин, и выехали. Из стереоколонок в задней части машины гремели звуки ситара, и мы плыли в огромном автомобиле, точно на дурацком лайнере. Тео разложил столик для пикника и принялся крутить косяки.

— Надо израсходовать весь гашиш, пока я не вошел в самолет, — пояснил он.

— Но нас же не задержат, так ведь?

Он сделал кучу самокруток, но гашиш никак не кончался.

— Почему же ты не оставил его дома? — спросила я.

— Кому? Этим червям?

— Никого у тебя там нет, Теодор, ты их всех вышвырнул, помнишь?

— Да, но они все еще рядом, разве ты не видишь? Они точно мыши — пролезают ко мне в дом и грызут мои вещи. Стоит только отвлечься, они грызут мою травку.

— Но у тебя остался только Робин, — вновь напомнила я.

Тео выложил перед собой косяки, приговаривая:

— Я ничего ему не оставлю. Он спер у меня усилки, пока я сидел на «скорости». — Он наклонился вперед и заорал: — И чтобы никаких тусовок с твоими грязными дружками, пока меня не будет! Ты меня понял?

В ответ донеслось только утробное бормотание Робина. Я спросила Тео, как успехи со сценарием. В последний раз, когда мы виделись, он ждал ответа со студии.

— Его приняли? — спросила я.

— Случилось кое-что получше, — заявил Тео.

Мне стало любопытно, что же могло такого случиться. Когда киностудия соглашается работать со сценарием полнометражного фильма, написанного молодым автором, то куда уж лучше.

— Рассказывай, — потребовала я.

— Они передали мне права. Я буду заниматься фильмом после возвращения из Америки.

Я достаточно хорошо знала Тео, чтобы понимать, чем это грозит. Он никогда не забрасывал проекты и не отказывался от них. Когда у него ничего не получалось, Тео мысленно перекладывал неудавшийся проект в ячейку зависших идей. Значит, все эти недели на «скорости», агония доработок и переделок, вся эта суматоха прошли впустую. Впрочем, ему хорошо платили.

— Что именно ты будешь делать в Америке, Тео? — поинтересовалась я, когда он передал мне первый косяк и начал прикуривать следующий.

— Я еду туда, чтобы оборудовать свою подлодку. А потом направлю предложение во все студии и посмотрю, кто даст мне лучшие условия. Они наверняка захотят воспользоваться субмариной.

Я надеялась, что так и будет. Мне представилась нерадостная картина, как Тео носится со своим проектом по голливудским студиям, подстегиваемый таблетками, собственным эго и мифической репутацией. Тео докурил первый косяк; оставалось еще три. Он сунул руку в карман и извлек оттуда маленькую бутылочку с таблетками, о которых я и не подозревала.

— Запасные «мэнди», — пояснил он и забросил в рот две пилюли. — Во время полета я чувствую себя ужасно, и приходится принимать снотворное, чтобы вырубиться. Эти подействуют прямо перед взлетом.