Книга Братья Старостины - Георгий Морозов

Но и обострения радикулита не могли отлучить его от дела. О годах, проведенных Старостиным на службе любимой игре в столице, поведал в журнале «Футбольный городок» один из его сотрудников, Владимир Бурд: «Когда он возглавил в 1971 году Федерацию футбола Москвы, работа оживилась, стала более интенсивной и интересной. Активизировалась массовая работа. На играх мужских команд московские стадионы были заполнены порой до отказа, особенно когда играли Эдуард Стрельцов, Вячеслав Старшинов, братья Майоровы (знаменитые хоккеисты охотно выходили и на зеленое поле. — Б. Д., Г. М.) и многие другие. Нужно было прилагать колоссальные усилия для того, чтобы все это организовать и контролировать. И с приходом Андрея Петровича работать действительно стало в радость, он нас всех сумел объединить и заинтересовать, поскольку был фигурой, конечно, очень яркой… Заботливо, по-дружески относился к каждому члену федерации, если в работе допускались какие-то недочеты, ошибки, он помогал советом, давал рекомендации, как себя вести в тех или иных ситуациях. Андрей Петрович, нужно отметить, очень не любил лодырей, с которыми разговаривал всегда жестко».

В те времена городская федерация футбола не концентрировалась только на массовом спорте, а имела еще и определенное влияние на команды мастеров. Когда в 1976-м «Спартак» покинул высшую лигу, именно Андрей Старостин придумал и реализовал план с назначением на должность старшего тренера человека из динамовского лагеря — Константина Бескова. Здесь главным было даже не уговорить Константина Ивановича, а решить вопрос в партийных верхах. Поскольку Бесков был офицером МВД, его официально откомандировали на помощь профсоюзной дружине.

Андрей Петрович был еще и заведующим отделом спорт-игр ЦС «Спартак». Поэтому он постоянно находился рядом с командой на законном основании. А исторически его миссия заключалась в том, чтобы сглаживать острые углы в отношениях между старшим братом и Бесковым: у начальника команды и главного тренера было много расхождений по части того, как должна строиться работа в команде. Николай Петрович, как хранитель демократических спартаковских принципов, не собирался уступать авторитарному Константину Ивановичу всю полноту власти. И неслучайно их дороги разошлись в 1988-м — сразу после кончины Андрея Петровича.

Трудно ли было руководителю столичной федерации сохранять объективность, не перетягивая одеяло на сторону родного общества? В целом третьему из братьев это удавалось, хотя вот Евгений Ловчев вспомнил и такой эпизод:

«Сыграв в начале 1978 года несколько матчей за „Спартак“, я из-за трений с Бесковым собрался уходить в „Динамо“. По тогдашнему регламенту переход необходимо было утвердить на заседании московской федерации. И Андрей Петрович настоял на том, что до конца года я не имею права выступать за бело-голубых. Формально правота была на его стороне, однако на практике сплошь и рядом этот пункт не соблюдался, прецедентов было много. Тем не менее в 1978-м за „Динамо“ в официальных матчах я так и не выступал. Быть может, это был единственный случай, когда он в чем-то использовал служебное положение в федерации на благо красно-белых».

Работа в центральном совете «Спартака» априори требовала решать проблемы команды через ВЦСПС, горком партии, Моссовет. К нуждам одноклубников Андрей Петрович подходил неформально. Анатолий Коршунов отметил: «Когда у меня родился сын, „Спартак“ выдал мне ордер на квартиру у Белорусского вокзала. Узнав об этом, Андрей Петрович посоветовал мне не торопиться с переездом и порекомендовал поговорить на эту тему с его другом Михаилом Яншиным, проживавшим в том же доме. Я последовал совету Андрея Петровича, съездил к Яншину и убедился в том, что Старостин был прав — из-за шума жить в новой квартире было просто невозможно».

Неординарность Андрея Старостина состояла еще и в том, что, служа любимой игре со всей искренностью, на ней одной он не замыкался.

Защитник московского «Торпедо» и сборной Александр Медакин вспоминал характерный случай: «Возвращались мы из Варшавы, где сборная проводила товарищеский матч. В купе ехали вместе с Андреем Петровичем Старостиным. Вижу, читает он журнал „Юность“ и грозно так поругивается: „Врет автор. Никогда Амараст не проигрывал. Врет. Так и скажу Вальке“. Интересуюсь: „Какому?“ — „Катаеву, редактору журнала. Этот конь на скачках никогда не проигрывал“. Тут я увидел, что в проеме дверей стоит Валера (Воронин. — Б. Д., Г. М.) и спрашивает: „А вы что, Андрей Петрович, на скачках бывали?“ У Старостина аж очки сползли на нос, и он весьма выразительно посмотрел на Воронина: „Послушай, Валерьян. Ты видел, у входа на ипподром колонны стоят?“ — „Ну, видел“. — „Так вот, они поставлены на мои деньги, которые я там оставил“».

Фразу «Это всё на мои деньги построено» Старостин часто произносил, приезжая на Беговую улицу. Контролеры ипподрома всегда пропускали его со товарищи без билетов. Случалось, приезжал с ним и поэт Константин Ваншенкин. Однажды он со слов друга записал историю, которая в коротком пересказе выглядела так. Зимой, в метель, Андрей с братом Александром и несколькими приятелями на подхвате сделал несколько неудачных ставок, а после заключительного заезда выбросил билеты тотализатора в снег. Но вдруг до него дошло, что он поторопился: на самом деле одна из ставок принесла неплохой выигрыш.

Как известно, любой солидный, уважающий себя игрок никогда не ходил в кассу сам: этим занимались подручные. Вот и теперь, узнав о казусе, они без всякой команды со стороны мэтра начали рыться под скамейками, чиркая спичками. Нашли, понеслись к кассам, которые уже были закрыты, уговорили кассиршу за небольшую мзду выплатить выигрыш — восемь тысяч рублей старыми. Андрей и Александр, разумеется, в этой суете никакого участия не принимали.

А вот зарисовка представителя иного поколения — Юрия Архипова, однокурсника дочери Старостина Наташи:

«Однажды он на краткий вежливый миг принял участие в нашем гулянье у них на квартире.

Вошел, отвесив компании картинный поклон, присел к столу, слегка чего-то пригубил. Спрошенный дочерью, поведал, как прошли сегодня бега на ипподроме.

— Андрей Петрович, а правда ли, — спросил его мой друг Харитонов, — что новички там всегда выигрывают? Может, и нам с Юрочкой в таком случае повезет? И жены будут довольны!

— Пижонов там тоже довольно, — гласил уклончивый каламбурный ответ основателя „Спартака“. Вполне в духе Булгакова и Олеши, с коими до войны великий футболист резался по ночам в карты».

А вот что писал Виктор Понедельник: «У Яншина со Старостиным была своя ложа на ипподроме на Беговой. Разочек и меня пригласили: „Виктор, ты же донской казак…“ Там тоже интересный круг людей собирался. Рада Волшанинова, да всех не перечислишь…»

Привозил ли Андрей Петрович актрису Раду Волшанинову (которая, кстати, пела на его пятидесятилетии) на творческие встречи с футболистами сборной, свидетельств не сохранилось. А вот Булат Окуджава, Рубен Симонов, Михаил Царев на сборы приезжали точно.

Михаил Яншин, старый поклонник «Спартака», после игр приходил вместе с Андреем Петровичем в раздевалку. Никита Симонян писал: «Если мы выиграли, Михаил Михайлович поздравлял нас с победой, проиграли — вставал в сторонке и молча, внимательно за всеми наблюдал. Не исключаю, что ему как актеру было небезынтересно состояние людей, победивших или потерпевших поражение».