Книга В расцвете рыцарства - Роберт Нельсон Стивенс

Гель лег, едва кончив свой обед и даже не дождавшись, пока уберут посуду со стола. Антоний, который все время ел молча и угрюмо, хотя и с большим аппетитом, немедленно последовал его примеру. Несколько минут спустя в комнате раздался его густой громкий храп. Гель тоже мало-помалу забылся и наконец крепко уснул.

Гель приказал Киту Боттлю по истечении четырех часов, если в это время не будет никакой тревоги, разбудить его, с тем чтобы он мог занять его место и остаться сторожить на большой дороге, но он проснулся вдруг сам по себе, как будто кто-нибудь подтолкнул его, и хотя он не слышал никакого особенного шума, ему все же почудилось, что Боттль постучал в окно; он бросился к окну, но там никого не было, тогда он обратился к Антонию, который тоже проснулся и сидел на своей постели, и спросил его:

– Слышал ты что-нибудь?

– Я слышал во сне, как будто кто-то ломился в нашу дверь с шумом и треском.

– Во сне обыкновенно всякий шум кажется гораздо сильнее, чем он есть, – сказал Гель, – но, во всяком случае, мы, очевидно, оба проснулись от одного и того же шороха, или, вернее, мне показалось, как будто царапают обо что-то.

В эту минуту глаза юноши нечаянно остановились на двери, которую он закрыл, но не запер, ложась спать. Он прекрасно помнил, что в дверях был огромный заржавленный ключ, который бросился в глаза из-за своей величины; теперь ключа этого в дверях не было; он подошел к двери и попробовал открыть ее, она оказалась запертой снаружи.

– Вот так так! – воскликнул он. – Кто-то похитил наш ключ и запер нас с той стороны.

– Мне кажется, виновников нам недалеко искать, – угрюмо заметил Антоний.

– Да, только женщина могла вообразить, что этим путем она сумеет задержать нас. Ну, Антоний, нам придется теперь прыгать, вон, кажется, Боттль показался там на улице, вероятно, уже прошло четыре часа, и самое лучшее теперь же тронуться в путь.

Говоря это, Гель быстро выскочил из окна на крылечко и оттуда соскочил на землю. Лошади Анны и ее пажа стояли тут же на улице. Как только Антоний очутился тоже на свободе, а Гель хотел вскочить в седло, в дверях вдруг показалась Анна; она стояла спиной к Гелю и отдавала какое-то спешное приказание своему пажу, по-видимому собиравшемуся куда-то ехать. При звуке шагов она обернулась и увидела Геля, с насмешливой улыбкой смотревшего на нее; она переменилась в лице от досады, что хитрость ее не удалась и враг ее смеется над ней.

– Не видели ли вы ключа от моей комнаты? – спросил Гель совершенно неожиданно для самого себя. – Я забыл что-то у себя в комнате, а проще вернуться туда через дверь, чем через окно.

При этой насмешке Анна покраснела до ушей, она закусила губы и, не глядя на него, быстро вышла на улицу. Гель по лицу ее увидел, что теперь она решилась на все, только бы задержать его на пути и выдать в руки правосудия.

«Я уверен, что теперь она будет уже решительнее действовать, – подумал про себя Гель, – надо быть настороже».

Вскоре вслед за тем Гель и Антоний сели на лошадей, подведенных им Боттлем. Анна и ее паж последовали их примеру. Гель вежливо посторонился и пропустил их вперед.

Анна успела немного выспаться и подкрепить свои силы пищей, но все же она имела усталый и изнуренный вид, так как непривычная езда и холодный мартовский ветер не могли не действовать на нее; она сидела неподвижно, не говоря ни слова. Гель смотрел на нее с глубоким сожалением, страдая, что ничем не может помочь ей; она видела его сострадательные взгляды, и они еще больше волновали и сердили ее.

Она ехала медленно, не поднимая глаз, суровая и неприступная. Гель не решался заговаривать с ней; следуя их примеру, молчали и все остальные.

Ветер становился все холоднее, небо покрылось тучами; они ехали так молча почти до самого вечера, пока наконец не подъехали опять к гостинице в Ноттингампшире, где Гель решил остановиться, чтобы, если возможно, провести там целую ночь.

Глава XI. Вино и пение

Когда в дверях появился сам хозяин гостиницы, Гель сделал все нужные распоряжения, как и при первых двух своих остановках, только с тою разницей, что теперь он сам должен был сторожить на большой дороге в продолжение двух часов, а затем его должен был сменить Антоний. Анна на этот раз не могла сделать все, как они, так как Гель взял единственных свежих лошадей, которые нашлись в этой гостинице, и, кроме того, ей не удалось также устроить, чтобы ее лошади стояли на улице совершенно наготове, как это было в той гостинице.

Хотя Гель и скрылся на этот раз из виду, отправившись сторожить на улице лошадей, она не боялась уже теперь упустить его, так как знала, что он не уедет без своих спутников, и, кроме того, он не мог проехать мимо гостиницы так, чтобы она не увидела его. Она направилась прямо к себе в комнату, у дверей которой на скамейке расположился опять Френсис так, чтобы наблюдать за всеми движениями Антония и его спутника. Комната последних находилась почти рядом с ее комнатой, так что, оставив окно открытым, она рассчитывала на то, что каждое движение их будет ей слышно, особенно если они вздумают вылезать в окно. Она быстро легла в постель и забылась чутким, тревожным сном.

Гель в это время медленно двигался взад и вперед по дороге, все время раздумывая о том, что именно она придумала теперь, чтобы попытаться задержать его.

Наконец, по истечении двух часов, он вернулся к гостинице, осторожно заранее условленным свистом вызвал Антония и, когда тот пришел сменить его, быстро направился в гостиницу, чтобы подкрепить свои силы, так как чувствовал волчий аппетит. Проходя в общую залу, он увидел на пороге его темный женский силуэт и при свете нескольких свечей, горевших в высоких подсвечниках, разглядел, что это была Анна.

– Сударь, – сказала она вежливым, но холодным тоном, – я хочу вам сделать следующего рода предложение. Дело в том, что я заказала себе ужин, и думаю, что вы так же проголодались, как я. Хотя мы с вами враги до гроба и каждый рад будет гибели другого, я вам предлагаю все же разделить эту трапезу со мной, так как нам придется еще Бог знает сколько времени ехать вместе, и было бы смешно избегать общества друг друга, когда этого вовсе не требуется. Мы можем есть вместе, из чего еще, конечно, не следует, что мы меньше будем ненавидеть друг друга.

Предложение это настолько удивило и обрадовало Геля, совершенно не подготовленного к нему, что ему и в голову не пришло доискиваться причины, побудившей ее сделать его; он только поклонился и сказал: «Я к вашим услугам, сударыня», – и приказал затем вошедшему слуге подать свой ужин в общую залу, где он оставался совершенно один с Анной, так как все обычные посетители гостиницы уже давно разошлись.

В одном углу комнаты в камине горел яркий огонь. С другой стороны под большим высоким окном стоял стол, на котором уже красовалось несколько блюд. Пол был покрыт соломенными матами, несколько свечей тускло озаряли всю комнату, и хотя здесь все было далеко не так роскошно, как в «Морской деве», однако Гель почувствовал себя вдруг в высшей степени уютно и хорошо.