Книга В расцвете рыцарства - Роберт Нельсон Стивенс

– Я не так устала, как вы думаете, – ответила она, – так как живу надеждой довести свое дело до конца и выдать вас властям.

– Но ведь вы рисковали попасть в руки разбойников, одна на большой дороге, – продолжал он спокойно.

– Теперь эта опасность уже миновала, – ответила она, – так как до появления Барнета и его людей я буду ехать в вашем обществе, которое, конечно, защитит меня от всяких разбойников.

– Если на нас нападут разбойники, можете быть уверены, что я готов защищать вас до последней капли крови.

– Пусть будет так, можете повернуть дело как хотите, – ответила она холодно, – главное то, что я с вами, и вы уже не отделаетесь от меня. «Я не прошу вашей защиты, я требую ее как нечто должное.

– Вы знаете, что ни один порядочный человек не откажет в защите женщине, – заметил Гель, но она перебила его и сказала:

– Нет, я требую ее у врага, и он не посмеет отказать мне в ней.

Гель вздохнул, ему было невыносимо грустно, что она действительно считает его врагом, но в то же время он невольно дивился ее смелости, ее уверенности в том, что этот самый враг, погибели которого она ищет, не откажется защитить ее от постороннего нападения.

Они поехали опять молча, каждый погруженный в свои мысли. Он радовался тому, что Барнет все еще продолжает следовать за ним и, следовательно, жизнь сэра Валентина пока в безопасности; с этой стороны все было хорошо. Относительно Анны он тоже мог быть спокоен: если она, как она говорила, не намерена была прибегать к посторонней помощи, чтобы задержать его, ему нечего было особенно бояться ее. Чтобы испытать ее, он нарочно подъехал как можно ближе к первой попавшейся деревне и даже остановил лошадей, хотя и готовый каждую минуту, при первой опасности, пустить их опять рысью. Она остановилась тоже, но молча, по-видимому погруженная в глубокое раздумье. Гель дорого бы дал за то, чтобы отгадать, какие мысли бродили в ее прелестной головке; она, конечно, обдумывала, каким бы образом устроить так, чтобы задержать его и выдать Барнету, но что именно она думала, этого он не знал. Ему нравилось то, как откровенно, как открыто она призналась ему, что будет преследовать его беспощадно, и как она просто заявила ему, что пока еще не придумала, как бы задержать его. Это доказывало только то, что у нее прямая, открытая душа, не способная хитрить и лукавить, и благородная натура, вполне соответствовавшая ее благородной, прекрасной внешности.

Они ехали молча, но видно было, что она страшно устала и едва держится в седле, хотя всеми силами старается скрыть свою усталость. Только однажды в этот день ей удалось перекусить на скорую руку в одной из гостиниц, мимо которых они проезжали, где Гель остановился, чтобы дать немного передохнуть лошадям. Они проехали множество деревень и маленьких городков, и наконец Гель заметил ей мягко, с глубоким состраданием:

– Мы скоро приедем в Окгем, там мы можем пообедать и отдохнуть, нам осталось не больше трех миль.

– Три мили или тридцать – это все равно, – ответила она резко, дрожа от усталости и едва держась в седле, но все же делая вид, что чувствует себя прекрасно.

Наконец ровно в полдень они приехали в Окгем, часы пробили двенадцать. Это было в четверг, 4 марта 1601 года, в первый день бегства Геля и погони за ним, которые должны были продолжаться еще целых четыре долгих дня.

Глава X. Запертая дверь

Раньше чем сойти с лошади, Анна посмотрела, что будет делать ее враг. Он поступил в данном случае совершенно так же, как и у первой гостиницы, где они останавливались, то есть Боттль вызвал хозяина гостиницы, сторговался с ним насчет лошадей, которых сейчас же вывели на улицу, где и стали их седлать; затем уговорились насчет комнаты и еды, и тут же было все уплачено заранее. Анна во всем в точности последовала этому примеру: заказала обед, приобрела себе и пажу свежих лошадей, чем немало удивила всех обитателей гостиницы, которые не могли понять, как это дама едет вместе с мужчинами, по-видимому, в одном направлении, а между тем заказывает себе все сама. Более догадливые решили, что это, вероятно, брат и сестра, поссорившиеся между собою и все же принужденные почему-либо ехать вместе.

Гель сначала оставался на улице вместе с Антонием, в то время как Боттль пошел в гостиницу подкрепить свои силы. Анна стояла рядом с Гелем, не решаясь оставить его ни на одну минуту. Боттль вскоре вернулся, подкрепив как следует свои силы; он взял лошадей под уздцы и стал водить их по улице, зорко посматривая в то же время на дорогу, ведущую из Лондона. Тогда Анна решилась наконец тоже войти в гостиницу, и так как паж не менее ее нуждался в пище и отдыхе, она подозвала одного из слуг гостиницы и приказала ему держать наготове ее лошадей, пока она отдохнет и придет за ними.

Гель издали следил все время за нею, не вполне уверенный в том, что она вдруг не изменит своего решения и не позовет на помощь людей, чтобы захватить его силой. Видя, что он не собирается в настоящую минуту двигаться дальше, Анна тоже успокоилась и направилась в отведенную ей комнату, чтобы подкрепиться пищей и лечь отдохнуть под верной охраной своего пажа, который должен был спать у дверей ее комнаты.

Гель заметил, что, поднимаясь по лестнице, она подозвала к себе одного из слуг и, сунув ему монету в руку, отдала какое-то приказание, причем тот кивнул головой и взглянул на него. Гель понял, что она приказала ему следить за ним и сообщить ей, если он вздумает уехать без нее. Минуту спустя Гель в сопровождении Антония пошел в свою комнату, чтобы наконец поесть немного, так как он сильно проголодался.

Проходя по коридору, Гель увидел комнату, где находился его прекрасный враг; перед дверью этой комнаты стояла скамья, очевидно принесенная сюда для Френсиса; с этого места он мог видеть не только комнату Геля напротив, но и лестницу, по которой тот мог бы спуститься вниз, если бы захотел бежать. Гель невольно улыбнулся, видя, какие предосторожности приняты для того, чтобы не упускать его из виду.

Осмотрев хорошенько свою комнату, Гель убедился в том, что окно ее выходило на передний двор и на улицу, как это ему и требовалось; под окном была низкая крыша крылечка, так что в случае нужды он свободно мог выбраться прямо из него на улицу. Осмотрев все это, Гель подошел к столу, на котором слуга уже расставлял принесенные с собою блюда. Как сама комната, так и вся мебель и сервировка стола были не только приличны, но даже роскошны. В те времена гостиницы, особенно в провинции, поражали своими обширными помещениями и удобствами, которых в настоящее время в них совершенно нет. Тогда же они вмещали иногда около трехсот посетителей вместе с их слугами и лошадьми. Дворяне в те времена путешествовали тоже с большим комфортом, и многие даже возили с собой собственную мебель. Гостиницы тогда процветали, хотя часто случалось; что слуги в таких гостиницах находились в тесной связи с разбойниками на большой дороге и всегда сообщали последним о богатстве, о численности и степени вооруженности своих гостей. Гостиница, в которой остановились Гель и его спутники, не отличалась ни известностью, ни особенной величиной. Он нарочно выбирал более скромные и маленькие гостиницы, но, во всяком случае, обед оказался превосходным и постель чрезвычайно мягкой, хотя он и лежал на ней одетый, с рукояткой кинжала в руке.