Книга Родина - Елена Долгопят

Клетку с крысой Римма поставила на платок, концы завязала узлом на верхушке, так что крыса оказалась в темноте и тепле шерстяного платка, который весь пах старым человеком. Каково быть крысе в объятиях этого запаха, Римма не задумывалась. Она взяла клетку за ручку-кольцо и потащила к выходу. У двери пробурчала «до свиданья» и, не дожидаясь ответа, вышла.

В столовой были стеклянные стены. Из коридора сквозь эти стены Римма увидела столы под белыми скатертями, люди за столами все казались Римме нарядными, праздничными. Из распахнутых настежь дверей пахло свежемолотым кофе, и запах этот Римма любила больше самого кофе.

Она пересекла теплый, светлый зал, приблизилась к раздаче и стала рассматривать салаты в металлических корытцах. Салаты тоже выглядели нарядно и празднично. Крыса взволновалась в клетке, зашебуршала, застучала быстрыми лапками.

– С курицей шикарный салат, – сказала добродушно женщина на раздаче, в белом чистейшем халате. – Ешь курицу?

– Ем.

– Добавки попросишь. Только куртку сними, у входа вешалка.

Римма молчала и продолжала стоять и рассматривать. Крыса тревожилась. И мужчина, который встал за Риммой с подносом, воскликнул:

– Ох ты! Кто это там?

Римма ему не ответила. Пробурчала:

– Сколько стоит?

– Почти задаром. Сто грамм пятьдесят рублей. Будешь?

Ничего ей Римма не ответила, развернулась и отправилась к выходу. Женщина переглянулась с мужчиной.

– А я не откажусь, – сказал он.

До метро Римма добрела пешком. Взяла в киоске булку и чай в пластиковом мягком стаканчике. На высокий столик поставила клетку и пристроила с краю до жути горячий чай. Голуби садились на стол, клевали крошки. Крыса заволновалась, забегала, и клетка поехала по столу. Мужик за соседним столиком расхохотался. Что-то перед ним дымилось в пластиковой тарелке. Мужик улыбался и как будто собирался с Риммой заговорить.

Римма придержала клетку. Подумала, не сунуть ли туда, крысе, булку, но решила, что сама голоднее крысы, крыса недавно сгрызла сухарь, так что эта булка – ее, а еще одну покупать денег не напасешься. На мужика она больше не смотрела.

Здание оказалось недалеко от метро, в глухом переулке. Серый мрачный дом. Римма прошла через арку, нашла черную, глухую дверь в полуподвал, без надписей, позвонила.

Окна в полуподвале были темные, и к двери с той стороны никто не подходил. Римма с тоской подумала, что перепутала адрес. Двор был маленький, серый, огражденный со всех сторон домом. Тюремный двор, подумалось Римме. Видела она тюремный двор лишь в кино, но мрачный дом очень уж казался тюрьмой. И из подъездов как нарочно никто не выходил, будто все были заперты.

За черной дверью раздался вдруг голос:

– Чего тебе?

– Я, – сказала Римма, неуверенно глядя в дверь. И приподняла клетку. Крыса ворохнулась внутри.

– Рано еще, – сказал голос. – Видишь, нет никого. К шести открою.

Больше голос ничего не сказал, исчез. Римма подождала. Еще раз позвонила. Но голос так и не появился.

Переулком она вышла на старинную улочку, которая вела к метро. Холодный ветер задул, и Римма пожалела себя. Неплохо бы устроиться сейчас в кафе. Римма засмотрелась на освещенные окна. Посетитель раскраснелся и распустил галстук, так ему было там тепло. Кофе чернел в белой чашке. Сигарета дымилась в хрустальной пепельнице. Даже на кофе денег бы недостало, на самую крохотную чашку.

В метро Римма согрелась. Она спустилась вглубь, на станцию, и сидела там на лавке, наблюдая, как толпа то сгущается, то рассеивается. Клетку поставила на колени, обхватила и чувствовала, как там крыса шебуршится. Римма попыталась представить, каково ей, крысе. Клетка как будто разрослась, вобрала в себя Римму.

– Девушка, – услышала голос. И клетка распалась.

Жутко загрохотал поезд, заглушая старика, который что-то говорил. Римма и не заметила, как он очутился возле нее на скамейке.

Поезд отгрохотал, старик улыбался, ожидая ответа, но она не слышала вопроса и тупо смотрела на старика, и так они промолчали до следующего грохота.

Римма встала и поспешила в вагон, чтобы только не видеть чего-то ждущего от нее старика. Места были, и она удобно устроилась со своей клеткой. Посмотрела на часы и решила доехать до конечной и вернуться обратно. Закрыла глаза.

Очнулась от истошного вопля.

Народу заметно прибавилось. Поезд шел в черном тоннеле. Никто не кричал. Приснилось, подумала Римма. Вдруг женщина взвизгнула и запрыгнула на сиденье, и все на этом сиденье вмиг раздвинулись, вскочили со своих мест, и только эта женщина осталась над ними с искаженным, страшным лицом.

– Что? Что такое? – волновались голоса.

– Крыса, крыса, – шуршали.

Люди переступали с ноги на ногу, всматривались во что-то на полу.

Римма ощупала клетку. Рука провалилась в дыру. Очевидно, крыса прогрызла железные прутья и платок и выбралась. Поезд подходил к станции.

Дома Римма была в начале седьмого.

Уже стемнело, и она зажгла свет. Нашла иголку и нитки, села под лампу, стянула в платке дыру. Ужасно! Она отбросила платок.

Подошла к шифоньеру, отворила дверцы. Висели на плечиках пальто тети Риммы, зимнее и осеннее, и белый, совсем новый плащ. Ничто из этого Римме не годилось: тетка была выше, крупнее. Но Римма не трогала теткины вещи, не выбрасывала, они ей не мешали, места много не занимали, да и прожили они в этом доме гораздо дольше Риммы и больше на эту жилплощадь имели право.

Она сняла с верхней полки норковую теткину шапку, за ней лежал огромный павловский платок, сизо-красный, с кистями, платок пах тети-Риммиными духами, жасмином.

Полуподвальные окна все горели, и доносился оттуда гул сквозь приотворенные форточки. У черной двери стояла нарядная женщина и курила. Время приближалось к половине восьмого. Женщина затянулась. Римма с каменным лицом подошла к двери. Нажала кнопку звонка.

Дверь отворилась. Женщина выдохнула белый легкий дым.

Римма спустилась по крутой лестнице в узкий тамбур. Справа был гардероб. За барьером стоял элегантный мужчина в черном костюме, белой рубашке и бабочке. На барьере лежала стопка глянцевых журналов.

– Слушаю вас, – сказал элегантный приостановившейся Римме.

Тамбур закрывался стеклянной дверью, за ней гудела музыка, матовое туманное стекло скрывало происходящее, угадывались фигуры, тени, кажется, они двигались.

Элегантный мужчина будто бы и не ждал от Риммы ответа. Ему все равно было, ответит она или так и останется на веки вечные стоять в узком тамбуре.

– Мне Валю, – произнесла Римма. И приподняла клетку в сизо-красном теткином платке.

Элегантный постучал узким длинным пальцем о барьер, и Римма догадалась поставить клетку. Элегантный клетку забрал и спустил вниз.