Книга Территория души. Книга 2 - Наталья Батракова

Окончив школу с золотой медалью, она без труда сдалана«отлично» один экзамен и поступила в университет. Под влиянием новых подружек к концу второго курса Галина стала меняться впервые в жизни сделала маникюр и срезала толстую длинную косу. Перемены заметили и оценили. Неожиданно для многих на нее обратил внимание один из видных старшекурсников, и, впервые в жизни, Галина влюбилась, полностью доверившись этому новому для нее чувству. Мир сразу окрасился в другие цвета…

Но ненадолго. Все закончилось так же стремительно, как и началось, едва ей стало известно, что у часто уезжавшего на выходные старшекурсника давно есть невеста и летом ожидается свадьба. Мир для Галины снова стал черно-белым, а первая любовь завершилась в тайне от всех сделанным абортом. После начавшихся осложнений она стала частым пациентом гинекологического отделения студенческой поликлиники. Весть о том, что у нее вряд ли будут дети, а последовавшая за этим внезапная смерть отца ввергли ее в длительную депрессию, и она вернулась к затворническому образу жизни.

Стоя над могилой отца, она долго плакала, просила прощения, считая, что именно он расплатился своей жизнью за ее тяжкий грех, и дала слово, что если даст Бог и когда-нибудь она забеременеет, ни за что в жизни не избавится от ребенка и назовет его именем отца. Тогда она еще не знала, что спустя какое-то время останется на этой земле совсем одна, со всеми своими грехами, которые, увы, еще и приумножатся.

Возвращаться после смерти матери в так и не ставший родным дом у Галины не было сил. Предстояло год доучиваться, материальной помощи ждать было неоткуда, надо было искать работу. И вдруг на показательном процессе она встретила Веру Ивановну Дербеневу. То, что не только имя, но даже фамилия этой женщины полностью совпадали с девичьей фамилией ее умершей матери, Галина приняла как знак сверху…

Когда, спустя время, с некоторым ужасом для себя она поняла, что ее дочерняя привязанность к Дербеневу переросла в тайную любовь, Галя постаралась скрыть это чувство от всех и, прежде всего, от самого Николая Степановича. Она старалась реже попадаться ему на глаза и, придумывая разные причины, игнорировала приглашения Веры на семейные обеды. Никто и не догадывался, как она мучилась, страдала и стыдилась своего чувства.

И вдруг ни о чем не догадывавшаяся Вера Ивановна поручила ей координацию юридической поддержки предвыборной кампании мужа, а сама вместе с Машей улетела в Швейцарию. Кроме круговерти избирательного марафона, на плечи Галины совершенно неожиданно свалились и не знакомые ей прежде заботы: какой выбрать костюм, какой галстук, позаботиться о завтраке…

Чем больше времени она проводила рядом с Николаем Степановичем, тем сильнее проникалась его идеями. По вечерам, когда она видела его безмерную усталость и просто физически чувствовала его тоску по женской ласке, ей становилось его по-матерински жаль. Постепенно в глубине души она стала разделять обиду Дербенева на Веру Ивановну, оставившую его одного в такой ответственный момент…

Вот тогда-то все и произошло: спонтанно, единственный раз, о котором они оба постарались скорее забыть. Вернулась Вера и по праву заняла причитавшееся ей место, а спустя время Дербеневы получали поздравления.

Продолжая мучиться в душе угрызениями совести, Галя радовалась и ликовала вместе со всеми до того самого момента, пока не пришла на очередной прием к гинекологу. Пожилая врач схватилась за голову, не сразу поверив, что страдавшая тяжелой дисфункцией пациентка оказалась беременной. Услышав это известие, Галина обмякла на кресле. Слезы радости и отчаяния стояли в ее глазах: если произошло то, о чем она так мечтала, почему именно сейчас? И что делать теперь? Словно услышав ее мысли, врач категорически заключила: рожать! Возможно, это единственный шанс заиметь ребенка, и им нельзя не воспользоваться, тем более что заканчивался третий месяц беременности.

Дав себе слово, что никто и никогда не узнает имя отца ребенка, Галина стала на учет и до поры до времени успешно скрывала этот факт от окружающих. Особенно от Веры Ивановны, которой уже не могла смотреть прямо в глаза. Но не вышло. Как и кто заснял на пленку подробности единственной ночи в гостиничном номере маленького городишка, где допоздна проходила встреча с избирателями, ей до сих пор было неведомо. Но факт оставался фактом: образцово-показательный брак уважаемой всеми семьи Дербеневых распался по ее вине.

…«По времени, уже должен уйти», — подумала Галина и, посмотрев на часы, выползла из-под одеяла.

— Галя, — неожиданно услышала она за спиной и недоверчиво обернулась.

С большим пакетом в руке в дверях стоял Николай Степанович…

Костя передвигался за Анной, как нитка за иголкой: больница, офис, снова больница, кабинет главврача, консультации по телефону с врачами, отправлявшими больного, с врачами, готовыми вылететь и сопровождать его в самолете, с медперсоналом госпиталя, где готовились принять Новака. После обеда в переговоры с Европой стали вклиниваться разговоры со Штатами. При этом отправив Петра с девушкой Алана собирать его личные вещи она спешно принимала у него дела. Наблюдая за Анной, за ее уверенными действиями, краткими, немногословными и в то же время понятными командами, за ее предельной сконцентрированностью он вдруг поймал себя на невольном сравнении, что, возможно точно также выглядит в периоды напряженной работы.

«Впрочем, — с грустью добавил он, — пожалуй, она выглядит предпочтительней: корректна, спокойна, доброжелательна и при этом не забывает улыбаться окружающим. Мне в том числе».

Такая Анна вызывала у него неподдельный интерес в чисто профессиональном плане. Она не боялась принимать решения доказывать их целесообразность и делать все от нее зависящее, чтобы они осуществились. С ней было надежно, но в то же время в ней было нечто такое, что не давало повода подойти, обнять, просто поцеловать, в конце концов! Ей не нужна была ничья помощь, в том числе и его, она сама могла помочь кому угодно. Бездействие и собственная бесполезность стали его угнетать.

«Страховка, транспортировка… Корпорация не ошиблась, отправив сюда именно ее, — подумал он, сидя в кабинете главврача и слушая двусторонний перевод последних медицинских согласований. — Есть хочется».

Вспомнив, где видел табличку «Буфет», он незаметно для всех покинул кабинет и спустился на нужный этаж. Обеденное время закончилось. В буфете не было никакой очереди, как, впрочем, и ничего, что вызывало бы своим внешним видом аппетит. Прожевав пару подсохших бутербродов с ветчиной и запив их стаканом заваренного из пакетика чая, Крылов снова оглянулся на витрину. Прихватив пакет сока и пачку печенья в приглянувшейся упаковке, он вернулся в кабинет главврача, но тот оказался закрыт. Удивленно подергав за ручку двери, он растерянно посмотрел по сторонам: коридор административного этажа был пуст. Зазвонил телефон.

— Костя, ты куда пропал? — услышал он голос Анны. — Мы уже пять минут ждем тебя в машине, твоя одежда у нас. Спускайся быстрее!

— Слушаюсь, Анна Николаевна, — ответил он. Едва Крылов захлопнул за собой дверцу, машина плавно отъехала от крыльца и, сделав несколько крутых поворотов, выехала с территории частной больницы.