Книга Мухосранские хроники (сборник) - Евгений Филенко

Он испытал примерно то же состояние, как если бы в минуту жесточайшего сушняка влил в себя винтом из горла бутылку холодного пива «Мухосрань червленая».

«Попустило…» – подумал Тимофей Ширинкин.

Кондукторша убрела на свое место возле водительской кабины и, поворчав еще немного, выволокла из-под вязаной кофты, на случай утренней прохлады узлом забитой в хозяйственную сумку, заначку – томик Карла Юнга на языке оригинала.

* * *

Здесь во всяком воображении, отягощенном шаблонами, почерпнутыми из американских книг и кинофильмов, могла бы родиться следующая картинка.

Низкое предвечернее небо, подернутое облаками нехорошего свинцового цвета. Не по-нашему аккуратно забетонированное шоссе, что линеечным росчерком разделяет на две геометрически правильные половины кукурузное поле и редкий лесок лиственных пород деревьев. В воздухе в равных пропорциях рассеяны мелкая дождливая морось и тревожное ожидание беды. Общая атмосфера располагает к ознобу в конечностях и мурашкам по коже.

Шоссе пересечено шлагбаумом с упреждающими знаками, перегорожено тяжелыми военными грузовиками и, для верности, бетонными надолбами в форме пирамидок. По ту сторону шлагбаума грозно и недвижно стоят солдаты Национальной гвардии, их влажные пятнистые каски видны и между кукурузных стеблей, а в лесу среди деревьев неплохо различаются наметанным глазом очертания нескольких огнеметных танков, давно снятых с вооружения, но ввиду насущной необходимости возвращенных в строй прямиком из музейных ангаров. Над лесом и над полем, не пересекая, впрочем, незримого воздушного барьера, по суше обозначенного шлагбаумом, барражирует пара черных вертолетов без опознавательных знаков.

С той стороны шлагбаума, где дорожные указатели сообщают расстояние до города, выстроилась длинная цепочка из автомобилей, чьи хозяева с негодованием пытаются добиться от военных, what the fuck is goin’ on. Судя по количеству участников и градусу раздражения, выяснение отношений продолжается довольно долго и без надежды на успех.

– Нет, мэм, я не могу вам объяснить, что происходит, – терпеливо, хотя и севшим уже от надсады голосом, снова и снова повторяет армейский чин в звании майора.

– И что прикажете нам делать, офицер? – нервно вопрошает пожилая крашеная дама с сигаретой в кулачке. – Я спешу на уикенд к подруге, я всегда посещаю свою подругу на уикенд и делаю так на протяжении срока чуть более долгого, нежели вы благодаря своим родителям провели на этом свете.

– Это неслыханно! – кипит краснолицый, что выдает его близость к земле и в частности к окружающим сцену кукурузным посевам, джентльмен в джинсах, ковбойке и громадной шляпе. – У меня друзья в сенате штата! Я давно уже поставил бы их в известность об этом бардаке, но на ваше счастье, майор, не могу дозвониться…

– Могу посоветовать вам оставить попытки, сэр. Телефонная связь и интернет здесь подавлены по приказу Федерального агентства по управлению в чрезвычайных ситуациях.

– А, так у нас чрезвычайная ситуация?

– Но почему нам не сообщили?..

– Не могу ничем быть полезен, сэр. Без комментариев, мэм…

– Нас так и не выпустят из города?

– Нет, мэм, до особого распоряжения никто не покинет карантинной зоны.

В стороне от главных событий двое юнцов переглядываются с хитрыми улыбками на прыщавых физиономиях.

– Карантинная зона… ты слышал что-нибудь подобное?

– Только в кино.

– Интересно, где они возьмут столько солдат, чтобы закрыть весь периметр?

– На что ты намекаешь?

– Ты меня понял, приятель…

Оба возвращаются в свои жестянки, подмигивают заскучавшим было подружкам на задних сиденьях и неторопливо выруливают из общей очереди, демонстративно разворачиваясь в обратном направлении. Едва только автомобильная очередь скрывается из виду, ловчилы съезжают с шоссе на едва различимую среди высоких стеблей кукурузы фермерскую тропинку, дают по газам и гонят куда-то в направлении, о котором вспомнили только они.

Менее сообразительные, но более терпеливые продолжают вяло собачиться с оцеплением.

– Что у нас здесь – нашествие зомби? Высадка зеленых человечков? Или, что еще нелепее, вежливых? Эпидемия рыбьей холеры?

– Без комментариев, джентльмены.

– И как долго будет продолжаться это ваше «без комментариев»?

– До особого распоряжения.

– От кого оно последует? От губернатора, этого бабника и пьяницы? Или от президента? От этой хромой утки, что за четыре года не снесла ни единого золотого яйца?

– Я представляю, что сейчас творится, – замечает один из горожан. – Они заглушили интернет, следовательно, моего сына отлучили от социальных сетей и, страшно подумать, от Инстаграма. И не только его, заметьте. Когда парни сообразят, что дело не в провайдере, они придут сюда и сметут этих сопляков в касках, как было в Балтиморе.

– Не думаю. Не думаю… Уж на что мой парень подсел на эти дела, а утром гляжу – читает.

– Что делает?

– Читает.

– Что читает?

– Книжку!

– Что, бумажную?

– Именно. Открыл мой шкаф с книгами, устроился на полу и читает. Можете себе вообразить? А вы говорите – Балтимор…

– У меня та же история. Я-то подумала, что-то задали в школе. Но кто может задать для чтения японскую новеллу эпохи Хэйан? И, главное, зачем?

– Может быть, мы снова собираемся захватить Японию. В школе объявили, а про нас забыли.

– Если уж честно, то я бы сейчас с радостью…

– Замахнул пивка?

– Нет, прочел бы хорошую толстую книжку.

– Про студентку-дурочку и миллиардера-садиста?

– Не говори так, если не хочешь, чтобы меня стошнило прямо тебе на брюки. Эти парни в камуфляже могут подумать, что я действительно болен, и откроют по нас огонь. Ты это хочешь?

– Успокойся, никто тебя за такое не пристрелит.

– Я бы почитал какие-нибудь длинные хорошие стихи… Уитмена или Гинзберга…

– Я бы предпочел старину Джойса.

– Согласен даже на Дос Пассоса.

– Да, неплохо было бы…

– Похоже, до понедельника нас отсюда не выпустят.

– Тогда какого черта мы тут стоим?

– Пожалуй, вы правы, сэр. Бог с ней, с подружкой, не последний день живем. Вернусь домой, у меня книга заложена аккурат на любимом месте, я давно мечтала снова перечесть, да все руки не доходили.

– Суета, хлопоты… А я, если честно, соскучился по своему Готорну.

– И я, должно быть, ворочусь к старушке Гертруде с ее «Портретами и молитвами».

Один за другим, автомобили покидают цепь и тают в дождевой взвеси. По ту сторону шлагбаума остается один лишь потрепанный грузовичок, водитель которого, по всей видимости, просто заснул за рулем. Но очень скоро, решив, что не стоит терять время попусту, уезжает и он.