Книга Загадочная птица - Мартин Дэвис

— Не могу поверить, что считаться моей дочерью — беда. Она не станет нуждаться. Ни в чем. Обещаю.

— Она будет дочерью твоей любовницы. Дочерью содержанки. Ты не знаешь, как к этому относятся в обществе? С таким клеймом ей придется идти до конца жизни.

— И как же поступить?

Прежде чем ответить, мисс Браун крепко прижалась к Банксу всем телом.

— Тебе придется отпустить нас.

Он не хотел об этом слышать. Клялся, что не сумеет без них жить. Отказывался верить, что его дочь не может расти в Лондоне, под его опекой, невидимая для остальных. Но мисс Браун знала, что этого не будет. Задумчиво гладила головку прекрасного маленького создания и вспоминала свое детство. Ее семья была отмечена черным клеймом. Ее сторонились и презирали за то, что она была дочерью своего отца. С ней не раскланивались на улицах Лаута, потому что она являлась содержанкой Джона Понсонби. А теперь она содержанка Джозефа Банкса, знаменитого натуралиста и искателя приключений. Она прижимала крохотную Софию к себе и многократно обещала, что избавит ее жизнь от позора.

Фабрициус покинул Лондон вскоре после возвращения Банкса. Отправился в Данию, где воздух был особенно чист, а вода ослепительно прозрачна. В Лондоне ему не хватало огромного сводчатого датского неба, и он тихо радовался, поднимая к нему голову и рассматривая горизонт.

Апартаменты на Орчард-стрит начали казаться ему прекрасным сном. Он думал о мисс Браун, часто. Порой, сконцентрировавшись на каком-то особенно трудном абзаце научного трактата, Фабрициус вдруг вспоминал сказанное ею слово или фразу, замирал на несколько секунд и улыбался.

«Вот вы изучаете жуков, — произнесла она однажды, видимо, желая его подразнить. — Занятие скучное, ничего не скажешь. Но по крайней мере у вас есть утешение. Жуков на свете не счесть, значит, никогда не останетесь без работы». Это стало его любимой шуткой на лекциях, когда, в самом конце особенно длинной и нудной, Фабрициус садился, откидывался на спинку кресла и очень серьезно обращался к студентам:

— Господа, я знаю, вы устали. Но пусть вас утешит один несомненный факт, имеющий касательство к жукам.

Он ждал реакции аудитории, а затем, к всеобщему удивлению, широко улыбался и повторял ее слова. И на мгновение возвращался в Лондон, в апартаменты на Орчард-стрит, где стройная молодая женщина стояла перед мольбертом.

Коллекция Банкса дала Фабрициусу много пищи для размышлений. Сделанные тем летом записи легли в основу важных научных работ, и он был за это Банксу очень благодарен. Однако, возвратившись, долго воздерживался от писем, словно его визиты на Орчард-стрит считались чем-то вроде предательства. Написал лишь в ноябре, да и то несколько раз перечеркивал начатое и переписывал.

Мои сердечные поздравления и пожелания доброго здоровья обитательнице дома на Орчард-стрит. Кого она вам принесла? Впрочем, это не важно. Если мальчика, он станет таким же умным и сильным, как его отец, а девочка будет такой же красивой и благородной, как мать.

В ответном письме Банкс был краток. Родилась дочь. Мать и дитя здоровы.

Следующее письмо пришло от Банкса в феврале, когда небо над Данией было низким и тяжелым от снежных облаков. Там ничего не говорилось об Орчард-стрит, ни о матери, ни о ребенке. Фабрициус осторожно навел справки и выяснил, что мисс Браун и ее дочь покинули дом на Орчард-стрит. Где они сейчас, неизвестно.

В январе 1774 года, через четыре месяца после рождения дочери, мисс Браун впервые покинула апартаменты, чтобы прогуляться в близлежащем сквере. Было прохладно. Они с Мартой неспешно двигались и разговаривали. Неожиданно ее окликнули. Кто-то произнес ее настоящую фамилию, которую она не слышала очень давно, с тех пор как покинула Ревсби, став содержанкой Джона Понсонби. Она думала, что эта фамилия надежно забыта, и вдруг здесь, в Лондоне…

— Я полагаю, это вы, мисс Бернетт? — прозвучал мужской голос. Слово «мисс» он произнес с какой-то особенной интонацией, и это заставило ее оглянуться.

Вначале мисс Браун не узнала его в тяжелом зимнем пальто, но вдруг вспомнилась Мадейра, его лукавая улыбка при свете свечей.

— Мистер Маддокс?

— Так вы меня помните? Замечательно. Когда мы встречались в последний раз, я был одет несколько иначе. Впрочем, то же самое можно было бы отметить и в отношении вас.

Мисс Браун почувствовала, что краснеет, испугалась, что могут услышать люди. Слишком громко он говорил.

— Боюсь, сэр, вы ошиблись, — промолвила тихо она. — Бернетт — фамилия, под которой я путешествовала. А теперь извините и позвольте мне продолжить путь.

Нимало не смутившись, он пристроился рядом.

— К чему такая поспешность? В прежние времена вы не были столь осторожны. Вы изволили заметить, что я ошибся с вашей фамилией, но, мисс Бернетт, у меня нет выбора, кроме как обращаться к вам по этой фамилии, пока вы не назовете мне другую. И еще большей ошибкой для меня было бы закончить знакомство сразу после его возобновления. Особенно при таких благоприятных обстоятельствах.

— Какой интерес может представлять для вас моя фамилия, сэр?

— О, напротив, я нахожу нашу встречу весьма интригующей. К сожалению, у меня не было возможности посмотреть на вас в таком виде, в каком вы изволили наблюдать меня. Наверное, теперь, в Лондоне, мы сможем восполнить это упущение.

— Сомневаюсь, сэр.

Она шла так быстро, что Марта поневоле отстала.

— В самом деле? — В его тоне были отчетливо слышны насмешливые нотки. — А знает ли ваш нынешний покровитель о ваших прошлых подвигах? Думаю, вы не удосужились ему об этом поведать?

— Сэр! — Мисс Браун остановилась, чтобы подождать Марту.

Он помолчал, внимательно разглядывая их обеих с невозмутимой улыбкой.

— Должен признать, что ваше в высшей степени экстраординарное поведение шокирует даже меня. Боюсь, ваш нынешний покровитель не будет в восторге, если ему сообщить…

— Сэр, прошу оставить нас немедленно, — произнесла она ровным, уверенным тоном, на какой только была способна. — Займитесь своими делами.

Он улыбнулся еще шире и одобрительно кивнул:

— Рад чувствовать, что ваш дух по-прежнему высок, даже после отказа от мужского платья. В тот день, когда вы наблюдали за моим купанием… о, это было восхитительно. Но я вас покидаю. Лишь на время. Смею заверить, что ни одна женщина не интриговала меня в такой степени, как потрясающая, загадочная мисс Бернетт. Так что я стану вас искать. Лондон — большой город, однако в нем, как ни странно, очень трудно хранить что-либо в тайне.

Маддокс раскланялся и двинулся прочь, оставив женщин в смущенном молчании.

* * *

Мисс Браун поспешила предупредить Джозефа. Написала ему записку, где рассказала об этой встрече и о том, что боится скандала, если Маддокс распространит слух о ее путешествии на Мадейру. Умоляла приехать на Орчард-стрит, поговорить. Ждала пять дней. И вот Банкс явился. Объяснил, что находился в отъезде и только сейчас прочитал записку. Стоял перед ней похожий на сердитого подростка, раздраженный, что пришлось сюда ехать, и смущенный своей раздраженностью. Мисс Браун внимательно посмотрела на него и двинулась к двери, желая покинуть комнату. Он поймал ее за руку.