Книга Человек, который съел "Боинг-747" - Бен Шервуд

Этот поцелуй был для него как глоток воды для умирающего от жажды. Одна рука Джона легла на ее непокорные волосы, другая — на спину, и он изо всех сил прижал ее к себе. Через некоторое время они на миг отпустили друг друга, чтобы перевести дыхание.

— Пойдем, — прошептала Вилла.

Спальня располагалась в хвостовой части трейлера, и большую часть ее площади занимала кровать со множеством подушек. Лоскутное покрывало было наброшено на каким-то чудом поместившееся в эту каморку кресло-качалку. Вилла зажгла свечи, стоявшие на откидном столике под окном. Там, снаружи, по-прежнему шла гроза, гремел гром и сверкали молнии. Здесь же, внутри, плясало пламя свечи, отражавшееся от их влажных тел. Разделавшись наконец со всеми пуговицами, застежками и крючками, они разбросали одежду по всей комнате.

Мокрые, голые, они нырнули в спасительный уют и тепло постели. Они катались по ней, в шутку боролись друг с другом, жадно наслаждались соприкасанием своих тел и наконец слились воедино. В этом уютном и безопасном гнездышке, в этой спасительной норке, в этом самом надежном убежище, в которое превратился хвостовой отсек старой алюминиевой скорлупы.

Мировой рекорд был установлен: Джону Смиту не было страшно. Он забыл о том, что до смерти боится грозы и молний.

ГЛАВА 16

Джей-Джей проснулся на рассвете, и на него сразу же накатилась новая волна страха. Дело было не в грозе. Дождь давно закончился, небо очистилось, и теперь сквозь щели в ставнях пробивались лучи восходящего солнца. Вилла дышала легко и спокойно. Она спала рядом, положив голову Джей-Джею на грудь. Во сне ее губы чуть изогнулись в легкой улыбке.

В его голове вертелась единственная мысль: «Что я наделал?»

«Она будет ненавидеть меня всю жизнь, — думал он. — Еще немного — час, два, может быть, полдня — и об отмене регистрации рекорда станет известно всему городу. Вилла меня никогда не простит. Что же до прочих жителей Супериора — они будут иметь полное право просто выставить меня вон. Еще хорошо, если без рукоприкладства обойдется.

И кстати, куда мне потом деваться? После очередной неудачи Писли наверняка выполнит свое обещание и уволит меня из издательства. И что мне после этого, спрашивается, делать?

Зря, зря я нарушил свое золотое правило. Нельзя было уезжать вместе с Виллой куда-то в ночь, нельзя было оставаться в этом трейлере. Ох и дорого же я за это заплачу. И тем не менее…»

Тем не менее выбора у него по большому счету не было. Он, как мальчишка, влюбился в Виллу. Он хотел быть с нею, быть рядом, ласкать ее и заботиться о ней. Эта женщина наполняла его существование смыслом. Если она когда-то сможет простить его, если снова впустит его в свою жизнь, он наберется смелости и откроет ей свою тайну: под броней чужих рекордов он всячески скрывает от окружающих свою посредственность и заурядность. Практически всю свою сознательную жизнь он жил чужими мечтами. К сожалению, в последнее время это удавалось ему все хуже. В общем, откровенно говоря, Джей-Джей прекрасно понимал, что спящая с ним рядом женщина достойна лучшего — по крайней мере, более яркого и интересного — человека. Ее мужчина должен ставить свои рекорды в ее честь, а не разматывать рулетку, чтобы зафиксировать чужие достижения.

Нужно будет уехать из города по-тихому, пока никто ничего не узнал. Если удастся, нужно попробовать сбежать из этого трейлера прямо сейчас, пока она не проснулась.

Вилла ткнулась носом в его шею, положила руку ему на грудь и плотнее прижалась к нему всем телом. Ей явно снился какой-то приятный и радостный сон. В следующее мгновение она проснулась в его объятиях и подставила ему губы для поцелуя.

Вилла. Теплая, мягкая кожа, восхитительный запах, золотистые волосы.

Джей-Джей провел пальцами по ее губам и на мгновение забыл обо всех неприятностях и тревогах. Устоять перед этой женщиной не смог бы ни один мужчина на свете.

Он стал целовать ее в губы. Сначала мягко и нежно, а затем все сильнее. Потом настал черед шеи и груди. Так, покрывая поцелуями каждый дюйм ее тела, он дошел до ее коленей. Затем сильным, но ласковым движением он повернул Виллу на живот и так же, поцелуями, стал подниматься от ее ног вверх. Бедра, восхитительная ямочка чуть ниже поясницы, лопатки, плечи… Отбросив в сторону длинные золотистые волосы, он припал долгим поцелуем к основанию ее шеи. Вилла вздрогнула и стала двигаться под ним в такт его дыханию.

Энергично выгнувшись всем телом, она потребовала себе свободы, а затем, мгновенно развернувшись, подставила обе ладони к его лицу. Он целовал эти ладони долго-долго, от запястий до подушечек пальцев.

Они вновь слились друг с другом, впились один в другого и, буквально став одним целым, смели последние преграды и расстояния, быть может еще разделявшие их. На какое-то время мир снова перестал для них существовать.

Он храпел.

Храпел по-настоящему — так, что стекла дрожали.

От этого открытия ей вдруг стало невероятно хорошо и весело. Она уже окончательно проснулась и была открыта окружающему миру. Может быть, даже слишком открыта. Ох уж эти чувства. Не в первый раз в жизни они заводили ее в такую ловушку. Сама того не желая и уж никак ничего не планируя, она впустила этого практически незнакомого мужчину в свой город, в свой дом, в свою постель и теперь — в свое сердце.

Она аккуратно прикоснулась ступней к ноге Джей-Джея. Затем она взяла его за руку и стала разглядывать его длинные тонкие пальцы. За эту ночь и за это утро он успел прикоснуться ими к каждой точке на ее теле. Она и сейчас ощущала на коже эти любовные прикосновения.

Джей-Джей прокашлялся.

— Не спишь? — спросила Вилла.

В ответ он пробурчал что-то нечленораздельное.

— Господи, как хорошо, — вздохнув, произнесла она. — Как замечательно. И ты — ты такой замечательный!

Он молча сжал ее руку ладонью, а затем деловито заметил:

— Это все гормоны, Вилла, гормоны. В данном случае в тебе говорит окситоцин.

— Окси-что?

Он сел на кровати и протер глаза.

— О-кси-то-цин. Гормон такой, — повторил он и снова рухнул на подушку. — Провоцирует родовые схватки, инициирует лактацию, а в психологическом отношении привязывает женщин к собственным детям и к мужчинам, с которыми они спят. Кроме того, окситоцин стимулирует мозговые рецепторы, отвечающие за формирование определенных эмоций. В мужском организме этот гормон тоже присутствует, но в гораздо меньших количествах и, следовательно, не играет такой роли в формировании нашего эмоционального фона. А еще…

Сработало.

— Ну все, хватит, — перебила его Вилла. — Считай, что лекция прослушана. Извини, что спросила. Сама уже не рада.

Она выпустила его руку из своей и, отвернувшись, уткнулась взглядом в тикающие часы, стоящие на полочке под окном.

Не сговариваясь, они решили вести себя так, словно ничего не случилось, словно между ними ничего не было. Джей-Джей почувствовал, что Вилла снова держится настороженно. Что ж, она имела на это полное право: он уже успел обидеть ее. Глупо получилось с этой нравоучительной лекцией о гормонах.