Книга Предания о самураях - Джеймс С. Бенневиль

А в это время дева Тэрутэ не по своей воле совершала путешествие по городам Накасэндо на запад по направлению к столице страны. Умпати вел себя как законченный негодяй. Понимая великую ценность своего приобретения, страшась побега или опознания оказавшейся в его власти дамы, он тащил ее с собой главным образом по ночам. В дневное время он останавливался на каком-нибудь захолустном постоялом дворе или в доме земледельца. Выдавая свою спутницу за умалишенную женщину, он привязывал ее к столбу, а потом сворачивался у ее ног и погружался в дрему настолько, насколько позволял ему собственный страх. Не то что о побеге, но и более радикальном действии Тэрутэ даже подумать не могла. Естественно, что при таком обращении она чувствовала себя отвратительно. Сначала Умпати собрался было совершить длительный переход в Мияко. Там он мог бы продать девушку как минимум за тысячу гуанов. Только вот его приобретение вызывало у него все больше тревоги. Она ела недостаточно, чтобы поддержать жизнь в собственном теле, глаза утратили блеск, цвет лица говорил о слабом здоровье. Этой весной 31 года периода Оэй (1424) выпали необычайно обильные дожди, пешие тропы размыло, и они стали опасными для путников, земледельцы утратили гостеприимство и домогались до всех, кому не требовалось их услуг. Умпати проявлял большую прижимистость; ему и его пленнице приходилось многие километры пробираться через топь, а также преодолевать грозные скалы перевалов. Когда они дошли до почтовой станции Аохака в провинции Мино, Умпати созрел для любого компромисса. Он совсем вымотался, причем больше от постоянного надзора за пленницей, чем от физического истощения. И с большой радостью продал Тэрутэ Мантё, которому принадлежал крупный дом развлечений в этом городе, где сходились два потока путников, избравших Токайдо и Накасэндо старой Японии. Мантё дал за Тэрутэ пять сотен гуанов и откровенно сказал Умпати, что заплатил слишком высокую цену. «Что же касается самой дамы, то потребуется несколько недель, чтобы она смогла отдохнуть телом. У вас, без сомнения, имелись веские причины, милостивый государь, чтобы выбрать путь через горы. Прошу принять предложенную вам сумму». Умпати принял. В те дни Аохака уже упоминался в летописях Японии как важное место. Здесь Ёсимото искал убежища после поражения от войска Тайры Киёмори, а покинул его только ради того, чтобы принять смерть в Оми. Его дочь принцесса Яся искала смерти в соседней Кабусэгаве; его сына Ёримото, отправившегося, как пресловутый Иафет (один из троих сыновей Ноя), на поиски своего отца, здесь схватили и препроводили в Киото, чтобы обмануть проницательного Киёмори разыгранным (вероятно) кретинизмом. В начале XV столетия Аохака считался процветающим городом, стоящим на перекрестке оживленных торговых путей. Тем самым он превратился в важный почтовый пункт на пути между южной, северной столицей и областью Канто. Мантё установил, что самым важным человеком в этом месте числился ёродзуя (посредник).[54]Весьма довольный своим новым приобретением, он окружил Тэрутэ самой теплой заботой. И красота ее в скором времени вернулась в самом совершенном виде. Только вот когда для него пришло время заработать на своей заботе о ней, его ждало разочарование. Тэрутэ категорически отказывалась вести себя как остальные служанки постоялого двора, то есть выступать в качестве дамы, ожидающей его гостей. Мантё очень гордился своей стайкой хрупких красоток, служанок постоялого двора или его обитательниц, благодаря которым складывалась репутация его заведения. Но здесь правила настоящая принцесса среди всех них – позже они присвоили этой женщине звучный титул Таю, – которая упрямо отказывалась занимать предложенный ей трон. Мантё мог бы посостязаться с Умпати в жестокости. Как и тот, он трясся над каждым своим «шекелем». Примени он к этой девушке силу, такое обращение убило бы ее, или она покончила бы с собой. Его жена О’Наги сказала: «Сегодня за ее упрямство я как следует ей надавала, и она чуть было не окочурилась. Веди себя осмотрительно. Попробуй убеждение, иначе берегись потерять все потраченные на нее деньги. Попробуй посоветоваться с остальными женщинами. У всех этих девушек найдется свой мотив, чтобы обосноваться в нашем доме. Если удастся узнать, как она к нам попала, можно будет решить, какой подход к ней выбрать».

Мантё совет жены показался вполне разумным. Подозвав девушку по имени Сэйрю (Зеленая ива), он изложил ее суть дела. «Разузнай причину ее упорства. Ты, при всей твоей привлекательности и старании служащая украшением нашего дома, получишь достойную оценку хозяев. Нашему дому будет крайне выгодно, если Кохаги и Сэйрю прославят его своим гостеприимством». В ответ на такой скромный комплимент Сэйрю притворно улыбнулась. Она совсем не считала Кохаги своей ровней. Естественно, что остальные женщины восприняли поведение вновь прибывшей обитательницы дома в штыки. Сэйрю всеми силами старалась исполнить поручение Мантё. «Существует множество путей, по которым девушки попадают в «город без ночи». Необходима большая удача, чтобы преуспеть в этом деле. Хозяин, потребуется робко и трепетно постараться, чтобы вы добились своей цели». Подбежав к комнате Тэрутэ, устроенной так, будто она остается важной дамой, она мягко толкнула сёдзи, вошла и низко поклонилась в приветствии с долей издевки. Тэрутэ приветствовала ее в ответ дружески и с достоинством. Сэйрю взялась за выполнение своего поручения издалека: «Честно говоря, Кохаги-сан, причины вашего поведения трудно понять. Странно, что вы выбрали жизнь полную трудностей и оскорблений, отказавшись от роскоши и удовольствий. Терпение нашего господина имеет предел. Если вы по-прежнему будете отказываться от службы при нашем постоялом дворе, ему придется прибегнуть к более жестким методам принуждения. Остальным девушкам совсем не хочется подобного примера воздействия. В нашем нынешнем положении мы не видим другой линии поведения, кроме как терпеливое подчинение в общении с каким-нибудь мужчиной». Она рассмеялась и косо взглянула на Тэрутэ. «Милостивая сударыня, вы достигли достаточного возраста, чтобы осознавать простую истину: мужчина не верит ни в преданность, ни в верность со стороны женщины. Во времена непорочности ваша Сэйрю тоже питала привязанность к своему мужчине. Когда я ему наскучила, он продал меня нашему Мантё. Тогда я боялась, что перемены в моей жизни будут ужасными. На самом деле разнообразие добавляет в удовольствие известную пикантность. Сэйрю вполне довольна своей судьбой. Примите добрый совет и прекратите упрямиться». – «С робостью и трепетом слова Сэйрю-сан услышаны, – ответила Тэрутэ. – Но дело в том, что от осквернения ее личности Кохаги хранит клятва. Чтобы сохранить чистоту, она с радостью преодолеет испытания и потруднее нынешних». Уязвленная своей неудачей, Сэйрю покинула Тэрутэ, чтобы отчитаться о беседе перед Мантё. Тот ей сказал следующее: «Да воздастся тебе, Сэйрю. Ведь ты открыла путь к успеху. Если Кохаги отказывается от других обязанностей, тогда я назначу ее придворной дамой своего дома».

Потирая руки, он вызвал к себе Кохаги. Она сразу же подтвердила справедливость всего изложенного Сэйрю. В ответ на это Мантё вежливо сказал: «Легко заметить, что вам нельзя жить у меня просто так, за чужой счет. Я собираюсь использовать вас в интересах дела своего постоялого двора. Но вашей обязанностью будет выполнение всех работ служанки, а совсем не дамы света. Уму! Уму! Что это должно быть? Какую работу вам подыскать? Ах! Обязанности Ядзиробэи и Кидахати следует возложить на кого-то еще. К тому же они зарекомендовали себя как самые бесстыжие ленивые плутовки. Кохаги достаются обязанности по уборке ванны и хлева». Когда Тэрутэ уважительно поклонилась, выражая согласие и удовлетворение, он добавил: «Надо наполнить водой семь лоханей. В каждую лохань вмещается пять бадей (тараи), то есть всего следует налить тридцать пять бадей. С учетом расплесканной воды предстоит восемнадцать ходок до Кагамиикэ (Зеркального пруда). Вода в местной реке течет грязная, а для ванны требуется чистая. Вода в колодце слишком жесткая для намыливания. Воду для мытья надо приносить издалека. Для мытья на постоялом дворе требуется семь полных бадей. Наполнение этих бадей тоже входит в круг ваших обязанностей. Причем отсюда до Кагами-икэ 5 тё (500 с лишним метров). Потом надо будет нарубить дров для подогрева ванн. Этим делом тоже займется Кохаги». Тэрутэ поклонилась, показывая свою готовность заняться таким широким кругом обязанностей. «Прошу слишком не торопиться. Не следует забывать о лошадях. Для них, а лошадей у нас двенадцать, косить траву следует на склоне горы, а не на дорожной обочине. На горном склоне трава лучше всего. К несчастью, гора находится в противоположной от Кагамиикэ стороне. Хотя в любом случае Кохаги не сможет носить воду и траву одновременно. Траву и воду можно носить вместе, но Кохаги этого сделать не сможет». Тэрутэ слушала все это молча. Она ведь очень мало знала о практической работе по уходу за домом. Но при этом осведомленность в домашних делах позволяла ей догадаться о том, что этот бессовестный хозяин постоялого двора издевается над ней, пытается ввести ее в заблуждение и заставить выполнять его желания. Она произнесла: «Указание выслушано с трепетом и пониманием. Задание будет выполнено, иначе Кохаги откажется от ее нынешнего образа жизни». С этим она и ушла.