Книга Клянусь, что исполню... - Хилари Норман

– Вас ограбили?

– Да, что-то в этом роде. Страшный разгром, но украдено немного, и все какая-то ерунда. Слава богу, из людей никто не пострадал, а это главное, правда?

– Да, конечно, – пробормотала Оливия.

– Я передам Энни, что вы звонили. Уверена, она сразу же вам перезвонит.

– Да, пожалуйста, если у нее будет время, – с механической вежливостью произнесла Оливия.

По зрелом размышлении Оливия пришла к выводу: это даже хорошо, что Энни не оказалось дома. Оливия не смогла бы скрыть от нее свою реакцию. Пришлось бы многое объяснять, а она к этому не готова. Интуиция подсказывала ей, что происходит что-то по-настоящему серьезное и, возможно, опасное. Энни пока лучше было держать в неведении. Но что? Что?!

Утром она перевела сценарий, не отрываясь от работы, съела бутерброд, потом, довольная, что ей есть на чем сосредоточить мысли, долго правила перевод, добиваясь предельной точности тона и лексики. В семь часов она отправилась домой, покормила Клео, переоделась в короткое черное платье и поехала в отель «Метрополь», на прием и обед, куда была приглашена в качестве переводчика. Кинопродюсер из Техаса весь вечер не отрывал взгляда от ее длинных, обтянутых тонкими колготками ног, совершенно не интересуясь качеством перевода.

Потом она вернулась домой. Автоответчик мигал, на нем оказалось три сообщения. Бернар просил ее позвонить, как бы поздно она ни пришла. Энни выражала сожаление, что Оливия не застала ее дома, и собиралась позвонить завтра. Джимми просто передавал ей привет.

Оливия скинула с ног туфли на высоких каблуках, налила в большой бокал апельсинового сока и села на диван в гостиной. Клео, свернувшаяся на кресле, только слегка пошевелила ушками – единственный знак приветствия.

– Привет, Клео, – сказала ей Оливия. – Не трудись вставать.

Она отпила сока, включила телевизор, немного послушала новости и снова его выключила.

Увы, мысли, затаившиеся на целых тринадцать часов, теперь ожили, и отключить их было далеко не так просто, как телевизор. Как ни устала Оливия, она знала, что все равно не сможет заснуть, пока не продумает все до конца.

Она собрала в кучу все факты. Их было немного. Пять ограблений за одну-две недели. Ее дом, ее офис, квартира Джимми, офис фонда Артура Сегала. И дом Энни.

Она вспомнила, что Джим говорил ей о волне ограблений в Бостоне, поэтому нельзя было исключить возможности, что ограбление его квартиры случайно совпало со всеми остальными. И даже все пять ограблений могут быть не более чем совпадением.

– Но могу ли я в это поверить? – спросила она Клео, которая продолжала спать, и ее мягкий пушистый животик мерно вздымался и опадал в такт ровному сонному дыханию. – Нет, не могу.

Она допила апельсиновый сок и поставила бокал на левое колено.

А если это не совпадение, то это означает, что за ней, Энни и Джими кто-то охотится. Но кто? Единственным их общим врагом, который приходил на ум Оливии, была Кэри Ариас.

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, Клео, она не годится. У Кэри не было мотива. Вдобавок Джим сказал, что дом Питера и Кэри тоже ограбили. Или они являлись для кого-то мишенью, как и все трое друзей? – Такое предположение казалось ей по меньшей мере беспочвенным, тем более что дом Питера и Кэри ограбили все-таки чуть ли не на месяц раньше.

Оливия поставила бокал на ковер, встала, беспокойно подошла к окну, немного отодвинула штору и выглянула в щель на улицу.

Если она, Джим и Энни в чем-то замешаны – что бы это ни было, – то каким образом они связаны друг с другом? Очевидно, эту связь можно искать либо в их тесной дружбе, либо в их родителях. А что общего было у их родителей? Почти ничего – кроме того, что они все были гражданами США, проживавшими в Англии, а их дети ходили в Американскую школу. Ничего, кроме школьных мероприятий и, возможно, благотворительной деятельности, организованной Артуром Сегалом. А также единственная непонятная записка от Карлоса Ариаса, которая теперь исчезла.

И, разумеется, роковая авария вертолета.

Оливия опустила штору. По всему ее телу пробежала дрожь.

– Не будь идиоткой, – хрипло проговорила она вслух.

Это невозможно. Это был несчастный случай. Все так говорили. Провели полное расследование и признали невиновность пилота. Технические причины.

– Не сходи с ума, – приказала она себе и легла спать.

16

– Что с тобой, Оливия? – спросил Бернар несколько дней спустя, когда они ели тюрбо и лангустов в «Ль'Эскальер».

– Ничего.

– Ты сама на себя не похожа.

– Прости.

– Не надо извиняться, – мягко произнес Бернар. – Просто мне хотелось бы, чтобы ты поделилась со мной своими проблемами.

– А кто говорит, что у меня проблемы?

– Твои глаза. Твои губы. Выражение лица. Оливия улыбнулась.

– Они врут. Нет у меня никаких проблем, – беззаботным тоном проговорила она. – Мой тюрбо великолепен, мой друг тоже, хотя и несколько мнителен. – Она взглянула на Бернара и поняла, что он серьезно обеспокоен. – Прости, – повторила она. – У меня было слишком много работы в последнее время, и, наверное, я просто немного устала.

– Ты редко устаешь, Оливия, – возразил Бернар. Она вздернула подбородок:

– Но иногда это может случиться даже со мной.

– Значит, просто усталость?

– Конечно.

– И твое настроение не имеет никакого отношения к записке, которую ты потеряла?

– Никакого, – сказала она. – Я решила забыть о ней, и все.

– И ты не звонила в фонд?

– Нет, – ответила Оливия.

Ночью она думала о том, что первый раз солгала Бернару, причем сама не понимала почему. Она всегда гордилась своей честностью, иногда даже чувствовала, что чрезмерно резка из-за этого.

– Так почему же, – спросила она Клео, лежавшую на постели у нее в ногах, – я сказала Бернару, что не звонила в фонд? И почему не рассказала ему о других ограблениях? Почему я так много от него скрываю?

Ответ пришел сам собой. Потому что если она не могла сказать об этом Джиму и Энни, то тем более не могла сказать постороннему человеку.

Постороннему. Она почувствовала легкий укол стыда. Она понимала, что в ее отношениях с Бернаром есть что-то неправильное, если она до сих пор думает о своем любовнике как о постороннем человеке.

– Может быть, именно поэтому я и сплю здесь одна, – сказала она. Потом добавила: – Не одна, а с кошкой.

Через два дня она снова долго лежала без сна и в конце концов решилась позвонить Джиму.