Книга Аметистовый венец - Мэгги Дэвис

Королю Генриху?

Она вздрогнула. Клянусь Иисусом, он способен и не на такое. Но если он и прибегал к убийству, то делал это очень изощренно, отнюдь не таким примитивным путем.

К тому же король Генрих очень богат. Для него выгодно выдавать ее замуж со всем ее богатством за какого-нибудь своего знатного вельможу, а не гноить в темнице.

Сама того не сознавая, Констанс произнесла эти слова вслух.

В этот момент дверь отворилась, и вошла монахиня с чашкой воды, куском хлеба и ведром-парашей. Однако, судя по всему, она не собиралась производить никакой уборки.

Услышав ее слова, монахиня уставилась на нее с таким видом, как будто совершенно не понимала французского языка. Констанс повторила то же самое по-сакски, но не увидела на ее лице никаких признаков понимания. Констанс жадно осушила чашку. Отсутствие воды ей было еще труднее переносить, чем отсутствие пищи.

– Кто вы? – спросила она. – Где я нахожусь? Почему вы меня держите в заточении?

Маленькая монахиня даже не взглянула на нее. Молча вручила Констанс хлеб и направилась к двери. Кто-то отпер ее с другой стороны.

– Погодите!

Констанс бросилась вперед с протянутыми руками, чтобы остановить ее, но монахиня успела ускользнуть от нее. Дверь захлопнулась перед самым лицом узницы.

Прижавшись к двери, Констанс стала умолять монахиню вернуться и сказать ей, чего от нее хотят. Но никакого ответа так и не последовало.

Выждав несколько минут, она вернулась к своей койке, села и стала размышлять, как ей бежать отсюда. В каменной келье была всего лишь одна дверь и окно, закрытое ставнями. Камни, из которых сложены стены, были хорошо подогнаны и прочно сидели на своих местах.

Оставалась лишь дверь, через которую ей приносили хлеб и воду. Завернувшись в одеяло, лязгая зубами, она обдумывала, что бы ей предпринять.

Когда монахиня войдет, можно, например, притаившись в стороне от двери, схватить ее и повалить на пол. Сил у нее для этого достаточно.

Она пригрозит им, что, если они не отпустят ее, она задушит монахиню.

Да, помня об Оди и Беатрис, она сделает это. Для спасения своих детей она может пойти даже на убийство.

Констанс откинулась спиной к стене и закрыла глаза. Она и не заметила, как погрузилась в тяжелый, беспокойный сон.

Разбудил ее лязг отодвигаемого засова.

Констанс села. Она сразу поняла, что это не монахиня. Те, что стояли в дверях, держали в руках свечи. Высокие тени, освещенные бледно-желтым пламенем. Она прикрыла глаза ладонью, чтобы они привыкли к свету.

Они вошли внутрь. Сердце Констанс бешено заколотилось. Тень, что шла впереди, не видя ее, подняла свечу, которая ярко высветила знакомое лицо.

– Ты! – вскричала она.

21

С яростным воплем она бросилась на него, даже не поправив сползшего одеяла.

Он схватил ее за кисти и не подпустил к себе.

– Послушай, Констанс, держись от меня подальше, не то еще перепачкаешь мои чистые одежды. Ну и разит же от тебя, милая девочка, просто задохнуться можно.

Лицо стоявшего позади него Роберта Фицджилберта было полно ужаса. Его глаза спустились с ее всклокоченных окровавленных волос на обнаженное тело, затем на омерзительно грязный пол.

– Милая леди, – с трудом выдавил он, – я никогда не думал, что с вами поступят так… Жюльен, ради бога…

Его голос пресекся.

Вперед вышел Юбер де Варренн, подобрал одеяло и набросил ей на плечи.

Она обвела мужчин испепеляющим взглядом:

– Я убью вас, так и знайте, убью.

Она попыталась вырваться из цепких рук Жюльена, и одеяло опять упало. Ей было наплевать, что они глазеют на нее, она желала только одного: убить, уничтожить, растерзать их.

– Чтоб тебе вечно гореть в адском огне, Жюльен! – выкрикнула Констанс. – Да падет на тебя проклятие моего покойного отца!

Он грубо вывернул ей кисти.

– Я же говорил вам, что надо выдержать еще денек-другой. В таком настроении она ни за что не уступит.

– Вспомни, бога ради, она же твоя сестра, Жюльен, – в отчаянии произнес Роберт Фицджилберт. – Отпусти ее.

Сильно тряхнув Констанс, Жюльен оттолкнул ее прочь.

Констанс отлетела к койке и упала на нее.

Роберт Фицджилберт поднял одеяло и хотел отнести его Констанс, но де Варренн схватил его за руку.

– Слушай, что говорит Жюльен, – прорычал он. – Вежливым обращением ты не приведешь ее в чувство. А нам надо действовать быстро. Времени в обрез.

Констанс присела и посмотрела на них. Они были все закутаны в меха. Снег припорошил их волосы и одежды. Свой замысел они, очевидно, разработали сообща. Эта мысль, словно острый нож, вонзилась ей в сердце.

Жюльен нагло пялил глаза на ее голые груди.

– Черт побери, Констанс, я бы советовал тебе быть поблагоразумнее. Фицджилберт без ума от тебя, хочет жениться. Я благословил его на этот брак.

Она отбросила волосы за спину.

– Ты… его… благословил?

– А что тебя удивляет? Как говорит де Варренн, у нас нет в запасе вечности. И никто из нас не отличается особым терпением. Нам уже осточертело слышать, как ты нагло похваляешься, что король дал тебе три года свободы.

Констанс жадно глотнула воздух. Ей до сих пор еще не верилось, что Жюльен мог так подло ее предать. Она поочередно обвела взглядом троих мужчин.

На лице Роберта Фицджилберта отражались ужас и смущение, Юбер де Варренн смотрел на нее с удовлетворением наевшегося наконец досыта вола. Что до лица ее сводного брата, то оно выражало лишь холодный расчет.

Все они, видимо, считали свой поступок очень умным, но они сильно ошибаются, если думают, что могут принудить ее к замужеству. Даже король Генрих знал, где остановиться.

– Что бы вы ни делали, вам не удастся выдать меня за него! – вскричала она. – Король непременно узнает, что вы похитили меня, и сурово вас накажет. Всех троих!

Жюльен снисходительно посмотрел на нее.

– Не трать понапрасну сил, сестренка! Король Генрих отправился во Францию. Роберт де Клито захватил Вексин, и какое-то время королю Генриху будет не до Англии. Но это не имеет значения, Констанс. Королю надоело ждать, пока ты соизволишь дать согласие на замужество. Да ты и сама это видела в Винчестере. Ты думаешь, что поступила чертовски умно, выпросив у короля это разрешение, но Генрих вряд ли с особым удовольствием взирает, как ты кичишься своей свободой, в то время как каждый рыцарь в его королевстве, во всей Англии мечтает жениться на тебе.