Книга Владыка Нила - Констанция О'Бэньон

Взгляд ее был устремлен к далекому горизонту, навстречу свободе!

Рамтат на мгновение открыл глаза, когда капитан его стражи выбросил за борт еще одну пропитавшуюся кровью циновку.

– Кровотечение очень сильное, мой генерал. Мне не удается остановить кровь.

– Ты должен доставить меня к Цезарю, – пробормотал Рамтат. – Ему обязательно нужно узнать, что Птолемей мертв.

Капитан покачал головой:

– На этот раз, я думаю, Цезарю следует самому прийти к тебе, мой генерал.

Даная почувствовала, как у нее запылали щеки, и ощутила непонятное беспокойство в душе. Случилось что-то ужасное – она была уверена в этом, предчувствие не могло обмануть. Ей следовало бы радоваться, что она покидает Александрию, но словно невидимые нити тянули ее назад. Даная старалась побороть внезапно охватившую ее грусть. Как только она впервые попала в этот город, ее постоянно преследовали несчастья. Почему же она не испытывает радости сейчас, покидая его?

Рамтата лихорадило, он метался по кровати в сильном жару, губы у него запеклись, в горле пересохло.

– Воды, – прошептал он растрескавшимися губами. – Пить!

Золотая чаша коснулась его губ, и он жадно глотнул.

– На этот раз хватит. Нельзя сразу пить много.

Рамтат нахмурился. Неужели это лицо Данаи склонилось над ним из тумана? Ее ли это прохладная рука касается его лба? Он смутно видел чье-то лицо сквозь лихорадочную пелену, застилавшую глаза, и оно казалось похожим на лицо Данаи. Затем в глазах у него слегка прояснилось, и он с трудом повернул голову. Нос у этой женщины был больше, чем у Данаи, но глаза – те же самые.

Острая боль пронзила бок, и Рамтат услышал голос царицы Клеопатры. Это она давала ему воды.

– Хорошо постарайся, лекарь, – этот человек очень важен для Египта, – предупредила царица.

Рамтат не мог понять, чудится ли ему или действительно голос Цезаря доносится из кружащейся вокруг него тьмы:

– Владыка Рамтат столь же важен для Рима, как и для Египта. Он рисковал жизнью, чтобы доставить нам известие о том, что твой брат мертв.

Затем тьма поглотила Рамтата, и больше он уже ничего не слышал.

Даная стояла рядом с Урией, наблюдая, как волны плещутся о борт лодки. На мгновение ей показалось, что она заново переживает более раннее событие своей жизни. Не так давно она также стояла на борту этого судна, вглядываясь в неизвестное будущее. Теперь оно было еще более неопределенным. Рамтат бросится искать ее, и в его руках ее ждет жестокая судьба. Харик, вероятно, тоже разыскивает ее, и, судя по тому, что рассказал Урия, он завладел всем ее имуществом. Но главная опасность – преследование царицы Клеопатры – самая грозная из всех нависших над ней бед.

– Раз Харик, как ты говоришь, сжег все копии документов об удочерении, которые оставил отец, а также сжег и те документы, что хранились у тебя, значит, у меня нет никаких доказательств, которые можно было бы представить царю.

– Ты должна обращаться с прошением не к царю, а к царице. Царя Птолемея изгнали из Александрии, и ходят слухи, что он, возможно, погиб. Его сестра теперь единовластно воцарилась на троне.

Даная очень расстроилась, вспомнив царя, которого его советники старались использовать в своих целях, а потом отвергли и бросили.

– Как жаль, что такой юный мальчик вынужден был править страной, не имея надлежащего руководства.

– Он не способен был управлять, – сказал Урия.

Даная почувствовала, что голова ее отяжелела и рыдания подступили к горлу.

– Я спрашиваю себя, оплакивает ли хоть кто-нибудь Птолемея?

– Ты, например.

Даная смахнула слезы.

– Я не надеюсь вернуть свое доброе имя, если мне придется предстать перед царицей Клеопатрой.

Урия внезапно улыбнулся.

– У тебя все основания надеяться. Не все копии документов о твоем удочерении утрачены. Когда я вручал верховному жрецу Исиды шкуру белого тигра, я также передал ему на хранение одну из копий документа о твоем законном удочерении, а одновременно и акт на имущество, которое твой отец оставил тебе. Верховный жрец очень обрадовался подарку и носит на плечах тигриную шкуру для всеобщего обозрения. Он заверил меня, что будет на твоей стороне и в случае необходимости поддержит твое ходатайство перед царским двором.

Даная почувствовала невыразимое облегчение, но тревога не оставляла ее.

– Ты что-нибудь слышал о Рамтате?

– Ничего. Но как мы оба знаем, если он останется верен себе, вскоре он будет прочесывать все окрестности в поисках тебя. Может быть, он уже разыскивает тебя. Но тут мы опередили его. Море не сохраняет следов.

Даная ощутила страшную боль потери. Никогда не видеться больше с Рамтатом будет тяжелым наказанием для нее.

– Когда мы доберемся до места, нам надо будет разработать план действий. Я думаю, мне следует просить аудиенции у царицы как можно скорее. Ты согласен?

Урия кивнул, встретившись взглядом с Данаей:

– Да. Глупо было бы откладывать эту встречу.

Девушка перевела взгляд в пространство.

– Он придет за мной, Урия! Он не остановится, пока не найдет меня.

– Владыка Рамтат?

– Да. Он не знает пощады.

– Это еще одна причина, чтобы вернуть твое законное имя как можно скорее.

Хотя теперь Даная была свободна, она все еще ощущала свою тесную связь с Рамтатом. Она пыталась представить себе, что он станет делать, когда возвратится домой и обнаружит, что она сбежала.

– Жизнь становится трудной, Урия. Было время, когда я спокойно пребывала в мире и довольстве. Теперь у меня ничего этого нет.

Он похлопал ее по руке:

– Я знаю. Но скоро все изменится – вот увидишь!

Даная взглянула в его встревоженные глаза.

– Спасибо тебе за верную службу и за то, что никогда не покидаешь меня.

Старик перевел взгляд на море.

– Дитя мое, ты главная радость всей моей жизни. Я хочу увидеть тебя счастливой, прежде чем умру.

Он не называл ее «дитя» уже долгое время, и любовь, звучавшая в его голосе, согрела ей сердце.

– Никаких разговоров о смерти! – Даная внезапно улыбнулась, тронутая преданностью тех, кто окружал ее. Ей незачем было жалеть себя: у нее было все, ради чего стоило жить. Она положила ладонь на живот, и теплое чувство охватило ее. Месячные в срок не пришли. Даная была почти уверена, что внутри ее зреет ребенок – дитя Рамтата. Ради этого ребенка она обязана вернуть себе достойное положение в обществе и прежнюю жизнь, чтобы иметь надежный кров к тому времени, как он родится.