Книга Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда! - Василий Звягинцев

Басманов вдруг пристально посмотрел на девушек, и они, почувствовав опять «командирский глаз», начали встревоженно оглядывать себя и друг друга в поисках «нарушений формы одежды» и прочих непорядков.

– Это вы так собрались явиться пред глаза встречающих вас представителей Верховного? Возможно, даже генералитета!

Действительно, подсознательно готовясь к первому неофициальному, наверняка тёплому крымскому дню, Марина с Кристиной оделись, нужно сказать, достаточно легкомысленно. И Сильвия им ничего не подсказала, змея подколодная, а Басманову, конечно, перед вылетом было не до того. А сейчас вдруг увидел их свежим взглядом.

Симпатичные платьица, кто спорит, по стилю, цвету, материалу очень даже ничего. По меркам двадцать шестого уже года, конечно, «вперёд моды на вершок», но в целом довольно прилично и может послужить для тамошних дам очередным стимулирующим вызовом, как выражался профессор Тойнби. Но вот то, что в туфлях-босоножках и вдобавок без чулок – это уже ни в какие ворота! Примерно то же, что в РФ в ресторан топлес. Не могла Сильвия такой важной детали упустить, значительную часть жизни прожив в эпоху пуританства. С голыми ногами женщины в СССР начали ходить только в тридцатые годы (и то не от хорошей жизни), а на Западе – в конце шестидесятых, и то не все и не везде.

– Так, барышни. Деловые костюмы с собой имеете? Тогда извольте, пятнадцать минут на всё. Чулки тёмных оттенков – обязательно. А вот так – вечером в город пойдёте. Там эпатируйте сколько угодно.

Валькирии скрылись в кормовом отсеке, а Катранджи налил себе и Басманову ещё по рюмке, выпил, поцокал языком:

– Нет, ну до чего красивы, чертовки! Я сколько смотрю, столько и млею. Вот прямо всех бы в гарем забрал… Невозможно выбирать, да?

Сейчас Катранджи, вполне успешно изображавший русского купца Катанова, от нечего делать приоткрыл Михаилу свою истинную сущность. Действительно, турку, потомку владетельных пашей, хоть и проведшему много лет в студенческой среде Петрограда, до сих пор трудно было отрешиться от генетически определённых свойств личности.

– Ты себе не льсти, Иван Романович. Тебе одной Кристины, если сумеешь её уговорить, до конца дней хватит. И нескучно будет. А про гаремы забудь, не потянешь. А по морде очень свободно схлопотать можешь, если сильно засматриваться на чужие ножки станешь. Хоть бы и на Маринины…

– От вас, что ли? – напрягся Ибрагим.

– При чём тут я? – искренне удивился Басманов. – Скажешь тоже! От Кристины, от кого ж ещё? Так что лови момент, пока обстановка складывается, и моли своего аллаха, чтобы девушка согласилась. Тогда и комиссионные к тебе вернутся, в виде приданого…

– Да ну вас, Михаил, сейчас о другом думать надо, – словно бы даже смутился Катранджи, что выглядело очень странно и неожиданно.

– Об этом всегда думать надо, а остальные дела и подождать могут…

– То-то по вам заметно, о чём вы сейчас думаете…

Начавшийся обмен любезностями прервали вернувшиеся в салон валькирии. Удивительно, сколько всего, кроме оружия и амуниции, они ухитрились уложить в свои станковые рюкзаки и «перемётные сумы». Кто бы подумал, что и полный «комплект для официального приёма на государственном уровне» там поместится, причём так, что и гладить не пришлось. Теперь девушки выглядели «совсем как надо». Высокий класс! От Волынской с Верещагиной было сейчас глаз не оторвать. Красота и элегантность в чистом виде, без примеси сексологии с физиологией. Кристина ещё чуть поработала над собой, почти неуловимо усилив нестандартный левантийский шарм, и не подумаешь, что на самом деле она типичная светловолосая и светлоглазая «паненка».

Марина осталась при своих, просто сделалась чуть постарше (для солидности) и надела очень подходящие к должности юристки очки в очень изящной и очень дорогой оправе. Для начала ХХ века непривычный, надолго цепляющий внимание аксессуар. Тогда дамы носили очки лишь по крайней необходимости и весьма уродливого вида. Чем и хозяек превращали в уродок, вроде Крупской на известной фотографии. А те, что на валькирии, – настолько шикарны и хороши, что непременно войдут в моду и, как всегда, с перебором против оригинала.

В остальном же на них были почти одинакового покроя, на первый взгляд весьма строгие английские костюмы, у Кристины фисташкового цвета, у Марины жемчужно-серого с перламутровым отливом. Чёрт, как известно, прячется в деталях, вот девушки этими деталями и позабавились. Не здесь, конечно, всё было подготовлено ещё в Москве и уточнено в Замке. Юбки чуть покороче, чем носили в двадцать шестом году, как раз настолько, чтобы привлечь внимание. Подобно тому, как в начале шестидесятых советские девушки произвели в стране настоящую революцию, дружно приподняв край юбок на три пальца выше колен. Всего лишь, а сколько шума тогда этот вызывающий демарш произвёл!

Рукава три четверти, немного более глубокий вырез жакетов, ткань блузок потоньше и на самую малость попрозрачнее, тёмно-золотистые чулки с лайкрой, превращающие ноги в отдельное произведение искусства, туфли с каблучками повыше и потоньше, чем носят там, носки заострённые, тонкие ремешки вокруг щиколоток. И, последний штрих – лайковые перчатки, которые можно надеть для полной тонности, а можно и так, в руке держать, по бедру или по другой ладони похлопывать…

– Ну, барышни, вы даёте, нет слов… – восхитился Басманов, а Ибрагим, довольно улыбаясь (на него, кажется, антиэротический предохранитель не подействовал), щёлкнул пальцами в воздухе и поднёс сжатую щепоть к губам.

– Боюсь, и вправду бо-ольшой процент вы, несравненные пери, завтра выторгуете…

– Кто о чём… – достаточно разборчиво, хотя и как бы в сторону, сказал Басманов.

«Буревестник», гудя моторами на реверсе, подрулил к отведённому месту пирса в гидропорту Стрелецкой бухты, как и предполагал Михаил. Там его встречали без помпы, но достаточно почётно – каперанг от флота, полковник от армии и отделение юнкеров Гвардейского флотского экипажа. Плюс надворный советник от гражданского губернатора. Командир гидроплана, получив опосредствованный фитиль от Басманова, тоже выстроил свой экипаж у трапа, сам приняв на себя роль фалрепного, то есть подавал руку или поддерживал под локоть членов делегации при сходе их с гуляющего вверх-вниз борта на бетон причала по короткому крутому трапу.

В двадцати метрах гостей ждали две зелёно-золотистых «Чайки» для почётных гостей, синий «Хорьх» сопровождающих офицеров, две машины дорожной полиции и три бронированных «Днепра» с морпехами в шоколадных беретах, наследниками по прямой тех самых рейнджеров первого призыва, у которых в полку Басманов был почётным шефом. Высшая мера уважения со стороны старморнача[113]или кого повыше.

– Забавляетесь, господин капитан первого ранга? – как бы между прочим осведомился Басманов, приняв рапорт и все положенные почести. – Пыль в глаза пускаете? Кому? Мне или делегации? Стоит ли так светиться? Мы бы и двумя машинами доехали.