Книга На бензоколонке только девушки - Фэнни Флэгг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ди Ди уставилась на нее в полном недоумении:
– Да ты шутишь. Ты – наш герой. Разве не знаешь? Ты лучшая мама на свете. И храбрости у тебя навалом.
– У меня? Вряд ли.
– Да, у тебя. Ты не помнишь, когда мы были маленькие, папин дог свалился с пирса? Пловец ты неважный, но все равно прыгнула прямо в бухту и вытащила его. Правда не помнишь?
– Да, кажется, помню, но твой отец так любил эту бестолочь.
– Или вот когда мы ездили в Диснейленд и ты испугалась до смерти, но все равно пошла кататься на горки, чтобы нас не бросать?
– Да, помню. И по второму разу не стала бы, это уж точно.
– Но один-то раз смогла. А это уже кое-что, верно? И что бы ты ни говорила, это большая смелость – родить четверых детей и смотреть, как они делают ошибки. Глянь на меня. Я, очевидно, дважды вышла не за того парня, а ты никогда меня не упрекнула, слова не сказала. А когда была мне нужна, ты всегда оказывалась рядом. Так что я не позволю тебе думать про себя, что ты пирожок ни с чем. Это предельно далеко от истины. Ну-ка, мама, не нарывайся на порку. Вылезай из кресла сейчас же, одевайся, мы едем обедать. Слышишь? Мир ждет!
Сьюки глянула на дочь и улыбнулась. И поняла, что ее доченька, за которую она больше всего переживала, тихо-тихо взяла и выросла.
Сьюки встала и сделала, как велела ей Ди Ди. Одеваясь у себя наверху, она рассмеялась. Ди Ди, может, и не Симмонз по рождению, но уж точно внучка Ленор. Они чудесно отобедали вместе.
Пойнт-Клиэр, Алабама, январь 2006 года
Приближался день рождения Ленор, а потому приспело время планировать торжества, и у нее всегда был для Сьюки список указаний, как она хочет праздновать.
Сьюки прихватила записную книжку и отправилась в дом к матери. Энджел сказала, что Ленор в маленькой гостиной за альковом. Сьюки прошла туда и увидела мать при полном макияже, но все еще в пеньюаре в цветочек, за столом и в унынии.
– Эй, чем занимаешься? Пришла выяснить, как ты хочешь праздновать свой день рождения.
– Никак. Совершенно никак. В моем возрасте нечего праздновать.
– Почему? Что случилось?
– Я очень расстроена.
– Чем?
– О, Сьюки, так ужасно быть старой. Загляни в мою телефонную книжку. Почти все знакомые умерли. Никого из тех, кто помнит меня молодой, не осталось. Повспоминать даже не с кем. Если бы не вы с Баком, меня бы вообще никто не помнил. Меня вытесняют в прошлое. О, как ужасно не иметь будущего, ничего не ждать. Когда-то я думала, что, когда вы с Баком вырастете, я выйду на сцену, но, похоже, неверно оценила время. А когда умер твой папа, было уже слишком поздно. О, я могла бы написать книгу. Назвала бы ее «Жизнь в сожалениях» или «Все, чего я не сделала». Столько всего я могла совершить. У меня получалось все, за что бы ни бралась, ты знаешь.
– Так и есть. Ты могла добиться чего угодно – и лучше кого угодно. Но знаешь, мама, я всегда задавалась вопросом: а была ли ты от этого счастлива?
– Что?
– Ты была счастлива?
– О, Сьюки, ну зачем ты задаешь эти глупые вопросы? Вынуждена сказать, что ты мне нравилась больше, когда растила детей. Господи, сейчас ты занята лишь тем, что сидишь сиднем и думаешь, а думы тебя не красят, Сьюки.
– Спасибо, мама.
– Ну, Сьюки, твоя мать – единственный человек, от которого стоит ожидать правды. Ты же понимаешь, что я права, Сьюки.
– Ладно, мама. Как скажешь. Так что ты хочешь делать с днем рождения?
– О, думаю, моим детям полагается какой-то праздник в этой связи. Для них это так важно. Да и кто знает? Может, меня на следующий год уже не будет, так что, пожалуй, стоит что-нибудь устроить.
Сьюки вздохнула:
– Сколько гостей?
– О, не больше тридцати. Я в этом году не в настроении.
– Хорошо, мама.
– А если поедем в Лейквуд, не дай им уговорить себя на залу поменьше.
– Хорошо, мама.
Иными словами, она хотела отправиться в Лейквуд и устроить все в большой зале. Зная Ленор, можно было рассчитывать на прибавление гостей день ото дня.
Но такова Ленор. Ее день рождения – для нее целое дело, и она считала, что и все в городе относятся к нему так же.
Сьюки шла домой и думала о своем дне рождения. Настоящий, в октябре, уже тихо прошел. Она размышляла о женщине, вписанной в ее свидетельство о рождении. Странно было думать, что где-то есть кто-то ей совершенно не знакомый, кто помнит этот день тоже.
Пойнт-Клиэр, Алабама
Сьюки всегда тревожилась, что они с Ди Ди никогда не были близки так, как ей бы хотелось, но теперь Ди Ди взялась звонить ей и звать на обед почти каждую неделю. Приятно получше узнать дочь.
Как-то раз они сидели в «Уличном кафе Сандры», и тут Ди Ди спросила:
– Ой, мам, а я говорила тебе, что получила наконец фамильный герб Пулов в новой раме?
– Нет, не говорила. И как тебе?
– О да. Кажется, золотая нравится мне даже больше красной.
– Ну прекрасно. – Сьюки отпила чая со льдом и сказала: – Знаешь, Ди Ди, я тут кое-что поняла.
– Что?
– Ну вот подумай, ты по крови – Пул, а я только вышла замуж за Пула, то есть вы с отцом ближе родством, чем я с ним. И никто из нас вообще никак не родственник Симмонзам. Странно, да? В смысле, что есть генетика, а что – воспитание? И почему я такая, какая есть?
– Да какая разница? Нам точно никакой. Имеет значение только то, кто ты сейчас. Да и кроме того, это Америка, всяк волен быть кем хочет. По закону можешь даже имя сменить, если пожелаешь, и не быть ни Симмонз, ни Юрдабралински. Кем хочешь, тем и будь.
Сьюки улыбнулась:
– А Куин Латифой?[65]
Ди Ди расхохоталась.
– Нет, но можешь назвать себя Люсиль Мухоловер или Блошь Кой Макги, если захочешь.
– Ты, конечно, шутишь, но, знаешь, занятно это – побыть кем-нибудь другим, для разнообразия. «Сьюки» – детское имя для шестидесятилетней женщины, тебе не кажется? – Сьюки поела салата и продолжила: – Вирджиния Лугобор.
– Что?
– Отныне желаю зваться Вирджинией Лугобор.
– Хорошо, мама.
– Думаешь, я слишком старая, чтоб все сначала?
– Нет, мама, шестьдесят один – это не старая.
