Книга На бензоколонке только девушки - Фэнни Флэгг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Общественности сообщили, что военные летчицы – это непатриотично, потому что они отбирают работу у мужчин, а уж если женщины хотят служить в армии, пусть идут в Женские войска или в медсестры – вот где они действительно требуются. А тут и Организация ветеранов иностранных войн и Американский Легион подсуетились, и законопроект о милитаризации «ос» провалился. Это означало, что семьи погибших девушек не получат никаких посмертных привилегий, а в конце войны «осам», в отличие от ветеранов в отставке, не видать ни льгот военнослужащих, ни медицинских послаблений – ничего.
Фрици,
Милая, слыхал, что случилось. Дело табак. И что за идиотское решение армии. Оно встанет той же армии в целое состояние – их же учить надо, пацанов, которые вас заменят. Арнолд говорит, что больше всех шума подняли те ребята, кто не хотел идти воевать, – они-то и устроили эту убойную бомбежку письмами. Говорит, они даже мамочек своих заставили писать в конгресс. Стадо слюнтяев. Друг мой Бэрри, он обучал нескольких «ос», так он говорит, что все у вас, девки, было отлично, кроме одного: вы девки. Если б я всем этим рулил и мог помочь, но, черт бы драл, не рулю. Короче, я знаю, как тебе сейчас паршиво, но и черт бы с ними. Иди-ка выпей чего покрепче. Да вообще, к дьяволу, накидайся сколько влезет и помни: я всегда за тебя горой.
Люблю тебя, друган,
Билли
Он впервые сказал ей, что любит, а ей это было просто необходимо услышать. Хоть как-то смягчить удар. И его советом насчет выпить она тоже воспользовалась.
17 декабря 1944 года Фрици в последний раз посадила здоровенный четырехмоторный бомбардировщик и, прежде чем уйти, остановилась и похлопала его по боку:
– Ну, пока, старина. Отличный ты самолет.
20 декабря «ос», расквартированных по всей стране, отозвали в Суитуотер, и когда они сдали все обмундирование – противогазы, летные очки, кожаные летные костюмы и сапоги, – правительство устроило женщинам банкет, говоря им тем самым: «Спасибо еще раз за службу, удачи и мягких посадок». Фрици сидела на этом ужине и думала: «Вот так уволили». А после, со всеми попрощавшись, выбралась на поле, нашла самолет, заправленный и готовый к вылету, и решила, что правительство задолжало ей по крайней мере бесплатный полет до дома.
Фрици знала, что пьяна, но ей было все равно. Она сделала то, что себе не простит. А теперь еще и «ос» распустили, и она теперь не нужна, а потому ей уж и неважно, жить или умирать; она завела моторы, оторвалась от земли и полетела в сторону Висконсина. Домой не очень хотелось, но куда ей еще податься.
На пути совершила три или четыре посадки, и через неделю армия в итоге обнаружила пропавший самолет, припаркованный у ангара на Блеш-Филд в Грин-Бее. До дома Фрици добралась на такси. Похмельная – зато дома. Угон военного самолета – серьезное преступление, но судиться с ней никто не стал.
Пинке осталась наводить порядок на складах в Суитуотере и поддержала ее. Она знала, через что Фрици пришлось пройти. И Пинке поняла: за то, что этим девчонкам удалось сделать, правительство должно было всех развезти по домам.
По окончании войны данные «ос» засекретили, и о них, в общем, забыли.
Пройдет тридцать лет, прежде чем женщина вновь сядет за штурвал военного самолета.
Пуласки, Висконсин 1945 год
В день победы над Японией сосед выбежал на улицу, замахал руками и проорал:
– Война кончилась!
Внезапно по всему городу зазвонили церковные колокола, задудели автомобильные клаксоны, а дети понеслись, колотя в кастрюли и сковородки. Они знали, что во всем мире наступил конец эпохи.
Но многие из тех, кто был в гуще событий, как Фрици, лишь глубоко вздохнули с облегчением. Для Фрици это означало, что Винк остался жив и теперь вернется домой насовсем.
Война закончилась, но свой счет выставила. Более 400 000 американцев погибло, 1,7 миллиона раненых. И почти никто не знал о 39 убитых «осах» или о 16 полевых медсестрах, погибших под вражеским огнем, и 67 взятых в плен, включая медсестру Дотти Фрэйкс, просидевшую в японском концлагере более трех лет.
Но в августе 1945-го американцы торжествовали. Наконец-то их мир вернется в свое русло. Заголовки газет гласили: «Ура! Роузи Клепальщица может наконец вернуться домой и быть Роузи Домохозяйкой!»
Загвоздка состояла в том, что многим женщинам не хотелось больше быть просто домохозяйками. Фрици надеялась вместе с Билли рвануть в Калифорнию и там искать работу, а Гертруд – найти хорошую, высокооплачиваемую работу в большой автомобильной компании Форда в Уиллоу-Ран, Мичиган. Однако летом 1945 года корпорация «Кайзер-Фрэзер» взялась за переподготовку завода к послевоенному производству, и вакансий для женщин не осталось. Лучшие места предназначались возвращавшимся военнослужащим. Винк вернулся домой и заново открыл автозаправку, и Энджи с удовольствием опять стала домохозяйкой и матерью. Но Гертруд все еще искала работу. Она попыталась добыть себе место в авиации, но вскоре обнаружила, что там женщин брали только стюардессами; она попробовала, но ей сказали, что для стюардессы она слишком толстая, и в результате она стала преподавать аккордеон в школе Святой Марии.
Сьюки по-прежнему встречалась раз в неделю с доктором Шапиро, невзирая на то что места для их тайных свиданий почти исчерпались. Но даже со всей суетой смены ресторанов Сьюки понимала, что эти сеансы приносят ей массу пользы. И все-таки обнаружила, что самоисследование – штука нелегкая. Говорят, правда способна освобождать, но иногда она может страх как удручать. Сьюки проснулась однажды утром с легкой грустью, и, когда Ди Ди приехала забрать ее на обед, Сьюки все еще ходила в ночнушке.
Открыв дверь, она сказала:
– Ой, милая, заходи. Прости меня. Не заметила, насколько уже поздно. Надо было позвонить тебе пораньше, но, похоже, я сегодня не в настроении обедать.
– Почему?
– Ох, и не знаю даже. Просто как-то грустно. Ничего?
– Да ничего. Но что с тобой? Ты приболела?
Сьюки села на стул и покачала головой:
– Нет, не приболела.
– Что же тогда?
– Ой, дорогая моя, не хочу тебя этим занимать. Ерунда. Просто последнее время слишком много думала о разном.
– О чем?
– Да о глупостях всяких… о своей жизни… о таком вот.
– А что не так с твоей жизнью?
– Я иногда думаю, что твоя бабушка во мне никогда не ошибалась. У меня две потрясающие матери – одна причем герой, водила самолеты, – а я сплошь пирожок ни с чем, без всякой храбрости.
