Книга Черти поневоле - Владимир Пучков

— Шеф, за что?!

Эдик включил свет. Толян лежал на кушетке, схватившись за скулу. Эдик потер кончик носа и тупо уставился на Толяна.

— А ты чего щиплешься? Я таких шуток не люблю!

— Это не я, шеф! — простонал Толян.

— А кто?

— Не мы! — дружно ответили братки.

— Ну ладно, замяли. — Эдик снова выключил свет, но не успел он коснуться головой подушки, как чьи-то ловкие сильные пальцы снова схватили его за нос, да так, что шеф едва не взвыл. Он снова ткнул кулаком и пустоту, и пустота снова застонала, на этот раз голосом Серого.

— Ой-ей! — Эдик вскочил как ужаленный и включил свет. Нос горел, будто надраенный наждачной бумагой. — Вы че, уроды? Еще раз кто так пошутит, на рога насажу! — Он отволок свою раскладушку в самый угол. — Сами свет отключайте!

Выключатель щелкнул. И тут Эдик понял, что дал маху. Кто-то навалился на него сверху, в третий уже раз схватил за нос и принялся мять шефа, таская его по подушке. Бедный Эдик только мычал, пытаясь отбить неуловимую руку.

— Чего это с шефом-то? — услышал он голос Коляна. — Слышь, стонет?

— Он всегда стонет, — откликнулся Толян.

— Драться не надо! — обиженно просипел Серый.

— Шеф, ты чего? — на всякий случай спросил Колян, но Эдик смог только невнятно промычать:

— Гам-ням-няммм!

— Ну точно, спит! — успокоился Колян и повернулся на правый бок.

Из угла еще долго доносились звуки приглушенной борьбы. Затем по полу прошлепали босые ноги. Вспыхнул свет. Братки оторвали головы от подушек. Перед ними стоял шеф. Невероятно красный, распухший нос его буквально на глазах наливался синевой и приобретал грушевидную форму.

— Шеф, ты че, простудился? — участливо поинтересовался Серый, высунув из-под одеяла голову.

Эдик посмотрел на братков с ненавистью. По его щекам текли слезы.

— Ты че, из-за рыжевья расстроился? — заботливо произнес Толян. — Так плюнь, мы свое возьмем!

— Цхе! — загадочно произнес Эдик и мутным взглядом уставился на стол. Затем его рука потянулась к стакану, в котором парились носки. Серый посерел. Между тем Эдик, не вдаваясь в тонкости и детали, залпом выхлестал из стакана воду. Пошатываясь, он поставил стакан с носками обратно и, пробормотав что-то вроде: «Какая стганная завагка», — рухнул на раскладушку и тут же громко захрапел.

Бандиты переглянулись.

— Ты это, Серый, ошалел, что ли? — прошептал Колян. — Шеф тебя предупреждал насчет носков?

— Да не могу я в грязных ходить, — стал оправдываться Серый. — Привык к культуре!

— Ничего себе — культура, — пробормотал Толян и залился тихим лающим смехом. — Ладно, пацаны, давай спать.

Братки выключили свет, и через минуту комната сотряслась от дружного храпа. Зато на кухне обеспокоенно зашевелилась Маланья.

— Как храпят-то, — сказала она вполголоса, — ну прямо спасу нет, хоть из дому беги!..

Словно в ответ на эти слова Эдик оглушительно свистнул и захрапел как-то особенно гнусно, поскольку распухший нос мешал ему нормально дышать.

Маланья раздраженно принялась ходить из угла в угол. Храп не прекращался. Стекла тоненько дрожали в лад могучим звукам. Старуха посвистела, но и это не привело к желаемому результату. Тогда она взяла в руки скалку, на секунду задумалась, обмотала ее полотенцем и на цыпочках вошла в комнату, где спали братки.

Следить за домом Шлоссера было поручено Серому и Толяну. Коляна отправили пошарить по садам, раздобыть чего-нибудь на завтрак. Яблочек там, груш, может, малинки… Если повезет — курицу. Насчет курицы у Эдика были большие планы. Он мечтал ее зажарить, отмочить в вине, сварить, запечь на костре, утомить в духовке.

Каждый из этих способов приготовления птицы вызывал у шефа такое бурное слюноотделение, что говорить он мог только по слогам, в промежутках сглатывая слюну.

— Что-нибудь человеческое добудь! — поучали Коляна, и тот послушно тряс головой. — Устали мы от бабкиной шамовки. Видишь, пальцы дрожат и в глазах все время какие-то искры прыгают. А у Серого вообще кровь до головы недотягивается. В общем, иди и без жратвы не возвращайся!

Колян нацепил шапку и поплелся на берег речки. Оттуда попасть на чужие огороды было значительно легче. Вскоре он и в самом деле узрел сквозь редкие колья забора сочные огурцы. Он протянул в щель руку и сам удивился ее длине. Огурцы были пузатенькие, с пупырышками, и на них блестели капельки росы. Дрожа от возбуждения, Колян сграбастал огурец и тут же его съел. Ублаготворенно закатив глаза, он некоторое время прислушивался к своим ощущениям и наконец впервые за долгое время счастливо улыбнулся.

«Хорошо! — подумал он. — Никаких денег не надо, только сидеть бы вот так, в тепле, на мягкой травке и грызть огурцы! Эх!» — Вздохнув, браток потянулся за следующим огурцом, но тут на его плечо легла чья-то рука.

Колян поднял голову. На него смотрел и добродушно улыбался здоровенный, как медведь, мужичина. Колян попытался скинуть руку с плеча и вскочить, но не смог. Обнажив желтые неровные зубы в дикой полуулыбке, Колян просипел:

— Ты че, братан?!

Мужик еще раз изучающе посмотрел на него и тоном, не допускающим возражений, спросил:

— Бомж?

— А? — в свою очередь спросил Колян.

— Бомж! — убежденно произнес мужик. — Жрать небось охота?

В ответ Колян так закивал головой, что едва не свалил клобук.

— Пойдем! — сказал мужик и, схватив Коляна под локоть, потащил его к калитке.

Они прошли мимо грядок с помидорами, огурцами, клубникой, морковью, свеклой и прочими огородными чудесами и остановились возле кучи неколотых дров. Рядом лежал здоровенный топор. Мужик вручил его Коляну и указал на дрова:

— Все переколешь, ясно?

— Я… Я не умею, — слабо возразил Колян. — И вообще, в натуре…

— Вот в натуре и переколешь! — сказал мужик тоном, не терпящим возражений. — А чтобы не вздумал удрать… Мухтар, ко мне!

Тотчас откуда-то из сарая выскочила овчарка ростом с доброго теленка и, облизнувшись, уставилась на Коляна. Бандит почувствовал, что у него схватило живот.

— Вот что, Мухтар, — между тем продолжил мужик, — следи, чтобы этот бомж переколол все дрова. Как сделает, гавкнешь три раза, ясно?

— Гав! — сказал Мухтар и скосил на Коляна правый глаз.

— А если побежит — сам знаешь что, — добавил мужик. — Возьмешь его себе на обед.

— Гав-гав! — сказала собака и развалила дымящуюся пасть.

— А если я в туалет захочу? — не выдержал Колян, холодея от ужаса.

— Верно, — согласился хозяин, — в туалет пустишь. И следи, чтобы не сачковал! — Сказав это, мужик хлопнул дверью и ушел, а Колян, проклиная все на свете, принялся за дрова.