Книга Когда она сказала "да" - Селеста Брэдли

— Я говорю о всех нас. Всем есть что скрывать. Иногда хорошее, иногда плохое. Хотя, думаю, миледи станет спорить о том, что есть добро и что есть зло…

— Дело в намерениях, — закончил за него Рен, и оба рассмеялись.

Лоренс покачал головой.

— Вы сказали, что теперь у вас много друзей. Что же вы для этого сделали?

Баттон посмотрел ему в глаза.

— Я перестал скрываться, черт возьми. И что же? Некоторые отвергли меня. Некоторые сделали вид, будто я не существую. Но были и другие. Лучшие из них. Они приняли меня таким, каков я есть, а потом увидели во мне те достоинства, о которых я даже не подозревал.

— Я не покажу им свое лицо.

Баттон отмахнулся.

— Неважно! Это маскарад, в конце концов. Я выражался фигурально. Если вы откроетесь людям, знайте, далеко не все вас отвергнут. Будете удивлены, увидев, кто уйдет, а кто останется.

«Она осталась».

«Пока».

Рен не ответил, оценивающе глядя на маленького человечка, пока тот завязывал ему галстук.

И только потом повернулся к зеркалу. Конечно, его лицом только людей пугать, но все остальное… никогда не выглядело так прекрасно.

— Думаю, Баттон, только слепой не знает вам цену. Потому что не видит, какой шедевр вы способны создать!

Портной широко улыбнулся и развел руками.

— Еще бы! Что ни говори, а я — это я!

Глава 25

Скоро начнут собираться гости. Кэббот пронес хозяину чашку чаю. Баттон с улыбкой ее принял. Сегодня у коротышки был самодовольный вид. И даже походка стала упругой. Очевидно, он точно знал, что его упорный труд принесет достойные плоды.

Но Кэббот, хоть и был рад видеть своего любимого господина таким сияющим, смотрел на все приготовления с мрачным ощущением грядущих неприятностей.

Баттон был человек общительный и, естественно, считал, что лучший способ поднять дух окружающих — устроить роскошный бал. Более рассудительный Кэббот подозревал, что сэр Лоренс не окажется столь восприимчивым к грядущему безумию, как надеялся Баттон.

— Сэр, вы уверены, что следовало их приглашать?

Улыбка Баттона слегка дрогнула, но кивок был решительным, а глаза следили за стройной горничной, несущей стопку подушек для стульев, искусно расставленных группами для гостей, которым захочется побеседовать.

— Ее милость разрешила пригласить моих друзей. Что тут плохого?

Кэббот не стал развивать тему. Друзья… враги… но в конце концов оказывается, что грань между ними почти незрима.

Поэтому он, как всегда, встал рядом с хозяином, и его обычно бесстрастный взгляд был почти нежным, когда юноша смотрел на аккуратный пробор в редеющей шевелюре хозяина. Баттон, по обыкновению, ничего не замечал.

Покидая свою комнату, Калли держала маску за ленточки-завязки. Маска представляла собой изящный лоскуток атласа, расшитый бисером, в виде листочков вокруг глаз и с букетиком крошечных атласных цветов ландыша на виске.

Сверкающие стеклянные бусинки не контрастировали с изумрудным ожерельем, но казалось, заставляли его сверкать еще ярче.

— Калли!

Та в этот момент натягивала перчатки. Подняв глаза, она увидела ожидавшего ее Рена.

О боже!

Он был в прекрасно сшитом темно-зеленом фраке, очень ему шедшем и отделанном узенькой золотой тесьмой. Подобные одеяния носят князья и герцоги. Костюм словно говорил: «Да, ходят слухи, что в моих жилах течет королевская кровь, но не стоит об этом говорить вслух…»

Вид был немного вызывающим и создавал впечатление надменного величия.

Шелковый зеленый плащ прекрасно оттенял платье Калли. Жилет, темно-темно-зеленый, почти черный, был застегнут на пуговицы, сиявшие блеском настоящего золота. Черные бриджи и сапоги делали Рена похожим на военного.

Как это ни странно, Баттон не подстриг буйные рыжие волосы Рена, но заплел их сзади в косичку. А маска… о, портной просто превзошел себя! Маска была копией маски Калли. С такими же листьями, только бисер был черным и золотым и бросал отсветы на перья. Глаза в прорезях казались темно-темно-синими, как глубокие сумерки. Он был ночным хищником. Тайной.

Рен не пытался скрыть шрамы. Маска оказалась довольно узкой. Но в осанке и походке Лоренса было столько достоинства, что шрамы на лбу и щеке казались почти необходимыми. Он походил на воина, феодального правителя прежних веков, солдата и командира.

Благородный джентльмен и опасный разбойник. Идеальное сочетание.

И тут Калли заметила, что муж надел медаль и перевязь из старинного на вид шарфа из золотой парчи: символ рыцарства.

Рен наблюдал, как по лицу Калли разливается восторг, и вдруг почувствовал себя готовым сразиться с легионами ада, при условии, что она будет рядом, даже если оружием окажется всего лишь трость с позолоченным набалдашником, которую Баттон заставил его взять.

— Это для защиты вашего достоинства, — пояснил он. — Слишком много ступенек, что грозит столь достойной сожаления возможностью сесть прямо на рыцарский зад перед всеми!

Рен не смел признаться, что в восторге от этой трости черного дерева, на которой выгравирован фамильный герб Портеров. Очевидно, не все тщеславие вытекло тогда вместе с кровью на доски пристани.

Рен выступил вперед:

— Ты выглядишь… выглядишь как сама весна.

Для него она выглядела как сама жизнь, как молодая зелень, и виделись уже пухленькие смеющиеся малыши, и бурлила молодая кровь, но у него не было слов, чтобы выразить все это. Он хотел броситься к ее ногам. Хотел, перекинув ее через плечо, унести в спальню и запереться вместе с ней на месяц.

Но вместо этого низко поклонился, прижав руку к сердцу.

Калли поднесла маску к глазам. И сделала реверанс, такой почтительный, глубокий, что едва не коснулась носом ковра.

— О, сэр Лоренс, я сейчас лишусь чувств.

Довольный Рен выпрямился и, смущенно одернув манжеты, подал Каллиопе руку. Она коснулась ладонью его рукава.

— Наши гости скоро прибудут, — заметил он.

Она ответила сияющей улыбкой.

— Ты похож на настоящего короля. Мне нравится медаль. Тебе идет.

— Если тебе действительно нравится, — усмехнулся он, — у меня в комоде целый ящик таких. Готов надеть их ради тебя.

Калли ударила мужа веером.

— Не смей меня отвлекать! Я должна сосредоточиться на наших гостях, — заявила она, но тут же послала ему жаркий взгляд:

— Но можешь надеть их для меня… позже. И не забудь свою шпагу.

Рен, смеясь, сделал первые шаги в мир, который оставил много лет назад.