Книга Настанет день - Деннис Лихэйн

Это время, с середины осени и до конца зимы, он всегда переносил тяжело. Он не знал, что делать, не мог сообразить, чего от него ждут, когда нет мячей, которые надо отбивать, нет коллег-игроков, чтобы с ними потрепаться. Каждый день, с самого утра, перед ним вставали вопросы, как ублажить Элен, что поесть, куда пойти, чем заполнить время, что надеть.

Вот наступит весна, появится чемоданчик с одеждой для поездок, и стоит лишь оказаться перед своим шкафчиком в раздевалке, как уже знаешь, что на себя натянуть; там будет висеть его форма, только-только из прачечной, обслуживающей их команду. Его день распланируют за него: или игра, или тренировка; а может быть, Шишка Джордан, секретарь «Сокс», отвечающий за переезды команды, укажет ему на такси, а такси доставит его к поезду, а тот отвезет в город, где им предстоит выступать. И все заранее устроено. Его имя всегда заранее вписано в гостиничную книгу, и носильщик сразу возникает рядом, чтобы взять у него багаж. А вечерами парни поджидали его в баре, и весна спокойно перетекала в лето, и лето распускалось ярко-желтыми и пронзительно-зелеными тонами, и в воздухе стоял такой замечательный запах, что даже хотелось плакать.

Рут не знал, как там у других обстоит со счастьем, но знал, что его-то счастье — в том, чтобы ему все дни расписывали заранее, как делал это брат Матиас для него и остальных мальчишек, там, в Святой Марии. Во всех иных случаях, оказываясь перед рутиной, которую именуют домашней жизнью, Рут ощущал тревогу и даже какой-то страх.

Но не здесь, подумал он, когда мужчины в баре начали рассаживаться вокруг него и кто-то хлопнул его по плечу. Он повернул голову и увидел того высокого мужчину, что недавно сидел в дальнем конце и улыбался ему.

— Заказать вам выпить, мистер Рут?

Мужчина встал сбоку от него, и Рут снова почувствовал, что в незнакомце есть что-то героическое, такого масштаба, что зальчик бара и другие мелочи не идут с этим ни в какое сравнение.

— Конечно, — ответил Рут. — Значит, вы поклонник «Ред Сокс»?

Мотнув головой, мужчина показал Доминику три пальца, и его низенький спутник присоединился к ним, выдвинул табурет и плюхнулся на него, словно был вдвое тяжелее, чем положено людям его комплекции.

— Не совсем. Мне нравится спорт, но я не сторонник приверженности одной команде.

Рут спросил:

— За кого же вы болеете, когда сидите на игре?

— Болею?

— Ну, кого поддерживаете?

Мужчина улыбнулся:

— Поддерживаю индивидуальные достижения, мистер Рут, не более того. Чистоту одиночной игры, демонстрацию искусного атлетизма и координации движений. Команда прекрасна как идея, тут я с вами согласен. Идея братства людей, объединенных во имя общей цели. Но эту идею присвоили группы, руководствующиеся корпоративными интересами, чтобы внушать массам идеал, совершенно противоположный тому, который олицетворяет собой наша страна — по ее собственным заверениям.

Рут перестал улавливать смысл уже на середине его тирады, но все равно поднял рюмку с виски, кивнул и выпил.

Плюгавый навалился на стойку, посмотрел на Рута и буркнул:

— Он не сечет, о чем ты, Джек.

Джек поставил рюмку на стойку:

— Приношу извинения за Джина, мистер Рут. Он растерял свои манеры в Большой Деревне.

— В какой деревне? — переспросил Рут.

Джин хихикнул.

Джек мягко улыбнулся Руту:

— В Гринвич-Виллидж, мистер Рут.

— Это в Нью-Йорке, — уточнил Джин.

— Я знаю, где это, малыш, — огрызнулся Рут, отлично сознавая, что Джек, хоть и крупный мужик, не сможет тягаться с Бейбом, если тот решит оттолкнуть его и повыдергивать бледные волосенки из головы его дружка.

— О, — произнес Джин, — император Джонс сердится.

— Что ты сказал?

— Господа, — проговорил Джек, — давайте не забывать, что все мы братья. Мы ведем общую борьбу, мистер Рут, — продолжал он. — Я что-то вроде путешественника. Назовите страну — и окажется, что ярлык с ее названием уже прилеплен к моему чемодану.

— Вы коммивояжер? — Бейб взял из банки маринованное яйцо и положил в рот.

Глаза Джека засветились ярче.

— Можно сказать и так.

Джин спросил:

— Ты что, и правда понятия не имеешь, с кем разговариваешь?

— Еще как имею, коротыш, — ответил Рут. — Он Джек. А ты — Джилл.[48]

— Джин, — поправил блеклый. — Если уж на то пошло, Джин О’Нил. А разговариваешь ты с Джеком Ридом.

Бейб не сводил с него взгляда:

— Все-таки буду звать тебя Джилл.

Джек рассмеялся и похлопал обоих по спине.

— Как я уже сказал, Бейб, я побывал всюду. Видел спортивные состязания в Греции, в Финляндии, в Италии, во Франции. Однажды смотрел в России конное поло, где многих участников затоптали собственные лошади. Нет зрелища более чистого и вдохновляющего, чем соревнующиеся между собой люди. Но большие деньги и большой бизнес пятнают эту чистоту, ставя ее на службу неприглядным целям.

Бейб улыбнулся. Ему нравилось, как говорит Джек, хотя он и не мог понять, что оратор имеет в виду.

К ним подошел еще один, тощий, с голодным и острым профилем. Спросил:

— Это и есть наш лоботряс?

— Именно так, — ответил Джек. — Бейб Рут собственной персоной.

— Джим Ларкин, — представился тощий, пожимая Бейбу руку. — Прошу извинения, но за вашими играми я не слежу.

— Извинений не требуется, Джим. — Бейб ответил крепким рукопожатием.

— Мой товарищ говорит, — пояснил Джим, — что будущий опиум для народа — это не религия, мистер Рут, это развлечения.

— Даже так? — Рут подумал, дома ли Стаффи Макиннис, подойдет ли к телефону; может, они встретятся где-нибудь в городе, закажут стейк, поболтают о бейсболе и женщинах.

— Знаете, почему бейсбольные лиги растут по всей стране как грибы? Появляются на каждой фабрике, на каждой судоверфи? Отчего почти у каждой компании есть своя рабочая команда?

Рут ответил:

— Что тут непонятного? Это же в радость.

— Верно, — произнес Джек. — Согласен. Но если всмотреться в вопрос пристальнее, обнаружится, что компании поощряют создание бейсбольных команд, ибо это способствует корпоративному единству.

— Ничего плохого в этом нет, — заметил Бейб, и Джин фыркнул.

Ларкин склонился к нему, обдавая его парами джина, и Бейбу захотелось отстраниться.

— И все это, — заметил Ларкин, — способствует американизации, за неимением лучшего слова. Американизации рабочих-иммигрантов.