Книга Спасенный любовью - Дженнифер Эшли

— Прибереги их.

Он проворно развязал пояс ее халата, затем, положив жену на кровать, осторожно снял с нее халат, стараясь не потревожить больную руку. Обнаружив, что под халатом ничего нет, Харт улыбнулся, и от этой его улыбки у Элинор перехватило горло.

А муж улегся на нее и зарылся лицом в ее волосы. Элинор ожидала, что он тут же овладеет ею, но Харт принялся неспешно ее ласкать. Он покрывал поцелуями ее груди, потом начал спускаться все ниже и наконец прижался губами к ее лону.

Элинор вскрикнула и громко застонала. Такого Харт с ней раньше никогда не делал, и сейчас ее захлестнуло головокружительное наслаждение. Закрыв глаза, она прохрипела:

— О, Харт!..

Муж сводил ее с ума своими ласками, и ей казалось, что она не выдержит этой сладостной пытки. Она попыталась высвободиться, но Харт не отпустил ее. Когда же ей подумалось, что она вот-вот умрет от наслаждения, Харт наконец отстранился от нее, приподнялся, а через несколько секунд овладел ею. Его движения были быстрыми и мощными, но в то же время он старался быть нежным и не сделать ей больно.

Это сочетание силы и нежности вызвало у Элинор новый прилив удовольствия. От взрыва экстаза, распространившегося по всему телу, она громко закричала, и к ее крику присоединился могучий рык Харта.

— Эл, моя Эл… — прохрипел он, уже затихая. — Господи, Эл, ты доводишь меня до безумия.

«А ты помогаешь мне понять любовь», — подумала Элинор со счастливой улыбкой на устах.

Они вместе проявляли снимки в темной комнате, специально обустроенной Маком в тот период, когда он экспериментировал с искусством фотографии. Но потом Мак пришел к выводу, что ему гораздо милее мазать красками холст, чем щелкать затвором фотокамеры.

Доставив Элинор вместе со стопкой пластин в темную комнату, Харт теперь наблюдал, как она со знанием дела печатает снимки. Мало-помалу на бумаге проявлялись образы — например: обнаженный Харт в солнечном свете. Или же: Харт с прижатым к животу килтом. Ему казалось, что он выглядел полным идиотом, и это его смешило.

Не обращая на мужа внимания, Элинор продолжала работать. Сделав отпечаток с последней пластины, она признала результаты вполне удовлетворительными.

— Вот и хорошо, — сказал Харт. — Теперь, когда у тебя появились новые фотографии для твоего альбома, ты уничтожишь старые.

Элинор пожала плечами.

— Да, возможно. Но я нашла еще не все старые фото, так что продолжу поиски.

— Зачем они тебе? — Харт нахмурился и добавил: — Полагаю, эти поиски весьма опасны.

Элинор покачала головой.

— Нет, ошибаешься. Ведь фении, желающие твоей смерти, не имеют никакого отношения к снимкам. Надеюсь, что мистер Феллоуз уже в Лондоне и скоро их арестует. У фениев нет твоих фотографий. Так что поиски снимков не чреваты опасностью, и я намерена продолжить.

Вместо ответа Харт подхватил жену на руки, а затем показал ей, что стол в темной комнате можно использовать не только для фотографических занятий.

Но реальность, к сожалению, нарушила семейную идиллию, и Харту пришлось вернуться к политической борьбе.

Впрочем, Элинор тоже не сидела без дела. Теперь, когда она стала герцогиней Килморган, количество получаемой ею корреспонденции значительно увеличилось, а за время ее болезни посланий накопились целые горы.

Попросив Мейгдлин и одного из слуг перенести всю прибывшую почту в маленькую гостиную по соседству со спальней, Элинор уселась за письменный стол и, стараясь не обращать внимания на боль в руке, принялась сортировать письма.

Среди писем оказалось много поздравлений, а также пожеланий скорейшего выздоровления. И конечно же, было множество приглашений. В середине стопки Элинор обнаружила довольно толстый конверт уже знакомого вида.

Сердце ее учащенно забилось, и она, разорвав конверт, извлекла из него небольшой сверток, перевязанный белой ленточкой. Элинор торопливо развязала ленту и раскрыла сверток. Оттуда высыпались пять фотографий с обнаженным Хартом Маккензи.

Глава 18

Элинор разложила снимки на письменном столе. Письмо же, как и прежние послания, было кратким и с орфографическими ошибками.

«Пажелания щастья па случаю свадьбы ат таво, кто жилаит вам дабра».

Это было новое свидетельство того, что отправительница фотографий получила лишь основы образования.

Теперь у Элинор было двадцать снимков, но снова — никаких угроз или требований. Совершенно ничего.

Она завернула новые фотографии в письмо, вернулась к себе в спальню, сунула снимки в свой альбом и отправилась на поиски Йена.

Элинор нашла его на большой террасе, расположенной в задней части дома. Йен сидел, скрестив ноги, и играл в солдатики с сынишкой — то есть расставлял деревянных солдатиков, а Джейми радостно сбивал их.

— Вижу, битва при Ватерлоо закончилась бы очень быстро, будь там Джейми, — констатировала Элинор.

Малыш взял французского генерала, затолкан в рот и заковылял к Элинор. Йен осторожно остановил сына и вынул солдатика у него изо рта.

Присев на ближайшую мраморную скамью, Элинор сказала:

— Йен, мне нужно, чтобы ты перечислил имена всех женщин, которые проживали в доме Харта в Хай-Холборне.

Йен вытер солдатика о свой килт. Джейми начал карабкаться на скамью, чтобы посидеть рядом с Элинор, а отец, чтобы мальчик не упал, поддерживал его сзади.

Немного помолчав, Йен проговорил:

— Салли Тейт, Лили Мартин, Джоанна Браун, Кэсси Бингем, Хелена Фергюсон, Марион Филипс…

— Стоп, подожди. — Элинор раскрыла тетрадку, которую принесла с собой. — Дай мне записать.

Джейми попытался вырвать у нее карандаш, но все же Элинор сумела записать имена.

— Дальше, Йен.

Он продолжил и назвал еще с десяток имен. Дальнейшие расспросы помогли Элинор выяснить, которые из женщин были куртизанками, а которые — горничными. Все они жили у Анджелины Палмер в разное время, а некоторые — и вовсе несколько дней.

— Ты знаешь, где они сейчас? — спросила Элинор.

Йен тут же закивал. Он не был бы Йеном, если бы этого не знал.

Вскоре Джейми надоело вырывать у Элинор карандаш, и он сполз со скамейки на пол, потом заковылял по террасе, подбирая упавших солдатиков.

Оказалось, что некоторые из этих женщин умерли, а другие все еще проживали в Лондоне. Правда, одна вышла замуж и уехала в Америку. И многие обзавелись семьями. Трое жили в Эдинбурге, одна до сих пор оставалась куртизанкой и жила со своим покровителем, и еще одна служила горничной в богатом лондонском доме.

Элинор все аккуратно записывала, не спрашивая Йена, откуда у него все эти сведения. Точность информации сомнений не вызывала. Письма же скорее всего приходили из Эдинбурга, следовательно, туда она и должна была отправиться.