Книга Будь моим этой ночью - Кэтрин Смит

Лишь краешком сознания Прю почувствовала, как напрягся Шапель, когда достиг вершины. Он простонал у самой ее шеи, его горячий язык скользнул по ее надкусанной коже. Легкое ощущение зуда, и Прю поняла, что уже завтра от ранки не останется и следа.

Какое-то время Шапель не отпускал Прю, спрятав лицо у нее на плече.

— Посмотри на меня, — произнесла наконец Прю, едва поняв, что он не собирался этого делать.

— Я не хочу, чтобы ты увидела мою демоническую сторону.

Демоническую сторону? После их любовного экстаза Прю чувствовала себя настолько пресыщенной и у нее так кружилась голова, что одна мысль об этом вызывала желание рассмеяться.

— Шапель, тебе никогда не удастся меня запугать. Посмотри на меня.

Он медленно поднял голову. Прю всмотрелась в его лицо, но не увидела ничего, кроме своего прекрасного вампира. Глаза его были яркими, но не сверкали в темноте, как раньше. Губы казались чуть темнее обычного, и когда она его поцеловала, то могла ощутить на них свой собственный привкус — тела и крови. Однако ничего пугающего во внешности Шапеля она не заметила.

Прю улыбнулась, откинув волосы с его искаженного страданием лица:

— Благодарю тебя.

— За что?

— За то, что ты позволил мне это испытать.

— Значит, ты думаешь, что я занимался с тобой любовью только из жалости?

— Я вовсе не это имела в виду. — Прю погладила руку Шапеля. — Я просто хотела дать тебе понять, как много для меня это значит. Как много ты значишь для меня.

Довольно долго Шапель молча присматривался к ней, так что Прю уже начала беспокоиться, не сказала ли лишнего. Затем он нежно погладил ее по щеке.

— Думаю, это я должен быть тебе благодарен, — пробормотал он. — Ты первая женщина, которая приняла меня таким, как есть, и за одно это я буду тебе вечно признателен. Я никогда тебя не забуду, Прю Райленд.

Она позволила ему заключить себя в объятия. На глазах ее выступили слезы, однако она их подавила. Сейчас не время плакать. Ей хотелось просто наслаждаться счастливым мгновением.

Да, возможно, он ее и не забудет, но когда-нибудь — спустя два года или двести лет — ее место займет другая женщина, которая проживет достаточно долго, чтобы стать неотъемлемой частью его жизни. Она окажется какой-нибудь действительно особенной, и тогда Прю станет для него не более чем приятным воспоминанием.

По крайней мере ее уже не будет рядом, чтобы это видеть.

Шапель понимал, что из всех вещей, которые он когда-либо делал, ему придется сожалеть о близости с Прю более всего. Забрать у этой девушки одновременно и ее невинность, и ее кровь казалось ему тягчайшим из грехов. Он сознавал, что это было ошибкой, однако никак не мог заставить себя раскаяться в содеянном. В действительности он едва ли мог припомнить, когда еще за все свое многовековое существование чувствовал себя настолько свободным от чувства вины.

Молино и Маркус уехали, а вместе с ними исчезли и те ограничения, которые Шапель сам наложил на себя. В отсутствие Молино ничто не напоминало ему о прежней жизни и о лежавшем на нем проклятии. С Прю он мог оставаться самим собой — до такой степени, что порой просто забывал, что не был обычным человеком. Когда влюбленные проводили время вместе, все прочее утрачивало значение — даже исчезновение Темпла превратилось не более чем в тень, затаившуюся в уголке сознания Шапеля. Этой мысли было достаточно, чтобы наполнить душу Шапеля угрызениями совести. Так оно и случалось, но лишь в те мгновения, когда он об этом задумывался.

Что же касается Прю, то он думал о ней все то время, которое они не проводили вместе, а такое случалось не часто. С самого момента его пробуждения и до тех пор, пока он уже не в силах был побороть сон, они находились в обществе друг друга. Иногда при этом присутствовали члены ее семьи, и тогда они вместе предавались обычным вечерним развлечениям. Судя по всему, большая часть семьи Прю уже приняла Шапеля как родного, хотя Матильда все еще казалась слегка напуганной.

Шапель так не хотел покидать этот уголок рая на земле, хотя и понимал, что рано или поздно ему придется это сделать. И как бы ему ни претила мысль покинуть Прю, он не сможет находиться с ней рядом, когда она умрет.

Пока же он всеми силами старался не думать о ее смерти, предпочитая вместо этого сосредоточиться на настоящем и на том, как лучше использовать то время, которое им было отведено.

— Ты уверена, что хочешь именно этого? — осведомился Шапель, глядя сверху вниз на Прю.

Она подняла голову. Глаза ее в темноте казались черными, а зрачки — такими огромными, что за ними почти не было видно радужной оболочки.

— Да, уверена. Просто я боюсь.

Шапель рассмеялся. Они оба стояли на балконе ее комнаты, одетые в вечерние наряды.

— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Прю кивнула, оправив шарф, повязанный вокруг ее волос.

— Знаю. Просто я задаюсь вопросом, кто же позаботится о том, чтобы с тобой ничего не случилось.

То, что она полностью доверяла Шапелю, зная, что он сумеет уберечь ее от любых неприятностей, согрело его душу до таких глубин, которые, казалось, уже давно пребывали в холоде и запустении.

— Ни с кем из нас ничего дурного произойти не может. А теперь держись за меня покрепче.

Прежде чем исполнить его просьбу, Прю усмехнулась:

— Мне бы следовало догадаться, что для тебя это только предлог. Неужели ты и на самом деле умеешь летать?

Вместо ответа Шапель только крепко обхватил ее и пулей взмыл в темнеющее небо. Визг Прю растаял в ночи, когда они поднялись высоко к облакам. При виде выражения ее лица и того, как она цеплялась за него, Шапель рассмеялся и перевернулся на бок, так чтобы они оба могли хорошо видеть и землю внизу, и небо над ними. Прю, однако, не в силах была отвести от него взгляда.

— Мы летим! — крикнула она.

Ветер трепал волосы Шапеля и угрожал сорвать аккуратно повязанный шарф с головы Прю. Там, куда они направлялись, вряд ли кто-нибудь станет обращать внимание на ее прическу, однако ей в любом случае хотелось выглядеть как можно лучше — и, само собой разумеется, только человек недюжинной силы осмелился бы отказать Прю в ее желаниях.

В ту ночь они направлялись на одно сомнительное шоу со стриптизом в лондонском заведении, известном в узких кругах такого рода представлениями. Прошло довольно много времени с тех пор, как Шапель в последний раз был свидетелем подобного зрелища, однако Прю пожелала увидеть все собственными глазами, а он был не в состоянии ей отказать. Разумеется, ею владело чистое любопытство. Современный мир, с одной стороны, старательно делал вид, будто секса не существует, а с другой — стремился довести любой сопряженный с ним вид порока до совершенства.

Едва они вошли в помещение, им вручили маски — на тот случай, если они хотели остаться неузнанными. Шапель сначала не хотел брать маску, но потом передумал. Имелась, пусть и ничтожная, вероятность того, что кто-то из знакомых Прю мог оказаться здесь, а позже увидеть их вместе в более приемлемой с точки зрения света обстановке. Шапель не хотел, чтобы кто-то узнал о том, что он брал с собой Прю в подобное место, иначе ее репутация будет запятнана навсегда.